Особое видео: RESET. ПЕРЕЗАГРУЗКА

В США 18 секретных служб, а у нас шесть

ЛГ: К американскому человеку из Федерального бюро расследований придут и скажут: «Слушай, ты сейчас получаешь три миллиона долларов». И что? Там просто объемы другие?

КК: Нет. На самом деле есть такое понятие, как риски коррупционные. Они рассчитывают их постоянно. Но они делают так, что у них один человек во всей этой системе не принимает решения. Даже директор ФБР.

ЛГ: Я понимаю.

КК: И для них вот это принятие решений… Количество людей очень большое. Есть карьеристы, которые понимают. Они посмотрели, что человек начал жить… Тут же нашлись граждане, которые сказали, что, мол, ребята, посмотрите. Эта система у них не монолитная. У них финансовая налоговая служба — страшнее, чем…

ЛГ: А ее сотрудники тоже хорошо обеспеченные люди. Не дашь им взятку.

КК: Конечно. Сколько спецслужб в Америке?

ЛГ: Сколько?

КК: Восемнадцать. Я думаю, почему скандалы возникают, потому что у них есть нормальный состязательный процесс.

ПШ: Конкуренция.

КК: Конкуренция.

ПШ: А у нас сколько служб?

КК: У нас. Я сейчас скажу… У нас шесть, по-моему, или семь.

ПШ: То есть надо больше? Увеличивать надо?

ЛГ: Конечно.

КК: Вот что мы получили, когда в 1991 году пережил реформу Комитет государственной безопасности.

ЛГ: Ну да. Известная история.

КК: Значит, ее же, реформы, не было. Просто поделили на три функции. И все. И постепенно… Я вспоминаю со Шварценегером фильм.

ЛГ: «Красная жара»?

КК: Нет. Типа «Робокопа».

ПШ: «Терминатор».

КК: «Терминатор». Когда все сливается у него в голове... Система — она самая главная жертва 1991 года. Она сначала была подвержена гонению. Все публикации. Какие все безобразные. Часть кадров вымылась, часть осела, кто поумнее — в коммерческих структурах.

ЛГ: В банках.

КК: Да, в банках. Наши корпорации. Зависит от уровня. Большие генералы — большие корпорации. Пошла «качевизация» российского бизнеса. Значит, дальше произошло слияние с действующими сотрудниками. Начали качать компроматы друг на друга.

ЛГ: Ну, связи-то остались. Чего уж там.

КК: Но при этом была идеология. Именно идеология государственной службы: «Ребята, а за что служим?» В КГБ была понятная идеология. У нас были противники. Идеологические противники. Была ясная задача: уничтожение идеологических противников. Сохранение строя, режима, всего. А вот здесь — за что служим? Вопрос такой. Чему сегодня служит МВД?

ЛГ: Понятно.

КК: Вы скажите, чему служит МВД?

ПШ: За деньги просто.

КК: Чему? Какая идея?

ПШ: Дали пистолет, и крутись, как хочешь.

ЛГ: Здрасьте. У них должна быть хоть какая-то идея. У них все по закону. Безопасность. Еще чего-то там.

КК: Я, кстати, спросил у молодых сотрудников МВД: «Какой лозунг МВД?»

ЛГ: Ну и что?

КК: Они мне назвали, причем в извращенной форме, американский лозунг полицейских. Они говорят: «Защищать». И так подумали и добавили: «И, по-моему, служить». Вот, нет у нас даже сформулированной идеи.

ЛГ: Я вот что хочу спросить. В борьбе с коррупцией мешает отсутствие идеологии?

КК: Конечно. Прежде всего.

ЛГ: И это прежде всего?

КК: Конечно.

ЛГ: Какой идеологии?

КК: Идеология очень простая. Значит, в интересах гражданина, общества, государства. Именно в этом порядке. Сначала гражданина, потом общества и государства. Знаете, когда пошла идея по поводу того, что вот сейчас началась реформа, мне сказали, что будет издаваться приказ министра такой-то. Я говорю: «Прежде чем начинать реформу, нужна борьба с коррупцией». Приказ следующего содержания, очень простой: если в отношении сотрудника любого уровня МВД представляются документы с документированным материалом, где есть факты унижения человеческого достоинства им гражданина, — это является основанием для увольнения из органов внутренних дел. Все!

ЛГ: Только не задним числом.

КК: Да. Не задним числом. Ты пришел. Он тебе не нравится — написал, положил. Все!