Реформа правоохранительной системы

Кирилл Кабанов, закон «О полиции», ч. 1

Есть два подхода к рассмотрению нового закона «О полиции». Первый подход — то, что нам продекларировал и презентовал президент Российской Федерации. Основная ценность — гражданин. МВД будет отчитываться перед гражданами различной формой отчетности. МВД будет открыто, оно будет защищать честь и достоинство граждан, иногда будет извиняться перед гражданами. Это не просто идеология, это прорыв, реальное изменение — то, что ждали.

Открываем законопроект, начинаем читать. Оказывается, у нас МВД защищает здоровье, жизнь, имущество. Про честь и достоинство не написано ничего. Но написано, что они будут принимать экзамены по Конституции. Но что будет делаться, если ты не знаешь Конституцию, и является ли это основанием для увольнения, какого-нибудь административного взыскания, не написано.

Вроде бы логика есть. Начинаешь думать: как все это будет реализовываться?

Президент сделал уникальную вещь — открытое обсуждение этого закона. Он объявил, что 7-го числа закон будет выложен для публичного обсуждения. 7-е число наступило, но, по моим ощущениям, новый день начинается в 0 часов и 00 минут, а доступ к закону открылся во второй половине дня. До этого было огромное количество выходов, и кто-то не вышел. Кому интересно — вышел. И сейчас президент говорит о том, что начинает наступать ответственность.

Эти поправки во многом очень правильные. Действительно, очень много толковых поправок. Замечательно, что нам сказали, что нельзя бить по голове дубинкой. Замечательно, что написано, как и в старых законах «Об оружии» и «О милиции», что нельзя применять автоматическое оружие в местах общественного пользования. Только единственное для меня непонятно: почему сотрудники МВД — в городе, в метро, где угодно — и с автоматами? Это, что ли, такой фетиш?

Прочитал основания для увольнения. Большая часть — невыполнение приказа, нарушение должностных инструкций. А про оскорбление и унижение достоинства гражданина там вообще ничего не написано, хотя мы в МВД такие поправки направляли как предложение. Ведь это должно быть основой службы в органах полиции.

Название «полиция». Наверное, правильно, что, если меняем идеологию, значит, нужно менять и подход. За последнее время понятие «ментовского беспредела» дискредитировало понятие милиции.

А вывод за штат… Кто-то говорит, что это неправильно, что будут уволены лучшие кадры. Я сейчас посмотрел, оценил несколько ситуаций, связанных с конкретными историями — с делом Магнитского, например. Президент давал указания провести подробную проверку. Наказали всех: следователя, его начальницу, которая руководила, сотрудников ФСБ, которые были с ними в связке, которые фактически давали команды на осуществление давления и которые заключили под стражу Магнитского. Но никаких изменений не происходит. Больше того, начальник Следственного комитета при МВД говорит: «А у нас таких проверок не проводилось».

Или направляем материалы по заказным делам. Мы говорим: «У нас есть ощущение и фактура, что дела заказные, которые отнимают у сотрудников милиции огромное количество времени, сил, средств и вообще разрушают правовую систему». Приходят те же самые отписки.

Но сначала была работа. То есть первоначально к нам присылали материалы. Была очень серьезная работа по линиям ОСБ. Постепенно стали идти отписки. Даже не пишут, под каким номером какое письмо нам послали, что проверено, что нарушений не выявлено.

То есть эта система полностью сформировалась в негативном смысле. Она готова быстрее выполнять указания своих товарищей с Лубянки — коммерческие и некоммерческие, — чем указания президента. Потому что эти товарищи влияют на их кадровые назначения и вообще на их жизнь: дают им возможность зарабатывать или не дают им возможности зарабатывать, оценивают их как лояльных или не оценивают их как лояльных.

Поэтому, когда мы говорим об этом законе, мы должны понять, что мы всю систему будем переводить под это правовое понятие. Это очень важно. Мы оставляем эту систему как часть, пытаемся сделать хорошими полицейских, а остальные-то как? Все-таки у нас равенство перед законом связано с прокуратурой. Как мы будем жить дальше? Как суды? Как их связка? На это закон не отвечает.

Есть несколько норм, которые для меня становятся примером закаливания коррупционных практик. Например, норма, связанная с обменом информацией с налоговыми органами. Есть такая практика на сегодняшний момент, когда бизнесмены, которым выставляют налоговую претензию, в большинстве своем идут в суд. И, как ни странно, большая часть налоговых претензий в суде отбивается. Это практика за последние два года. Что сейчас делают налоговые органы? По некоторым историям они быстренько идут к сотрудникам МВД, те возбуждают уголовное дело, и тут начинается коррупционная сделка. Это уголовное дело, это не гражданский спор. Но они быстренько это делают.

Мне совершенно непонятно: есть ли у нас банковская тайна или нет? В случае необходимости сотрудники МВД смогут забрать данные по всем движениям по счетам. Это так. Но на каком основании? Где санкция суда? Я понимаю, что в правовой системе санкция суда формальна, но она должна быть. Может быть, потом правовая система изменится к лучшему. Может, сознание судей изменится. А мы берем и закладываем бомбу для следующих коррупционных шагов: сбор информации по конкурентам, сбор информации о том, насколько можно развести того или иного клиента, сколько денег с него можно снять. Эти нормы в практическом поле применения в коррупционной системе являются очень коррупционноемкими.