Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

«Перезагрузка» отношений между Россией и США

ЛГ: Тема вторая в нашей сегодняшней беседе, естественно, приезд госсекретаря Хиллари Клинтон. Этот приезд потом газеты с журналами проанализировали и озаглавили так: «У госсекретаря Хиллари Клинтон претензий и вопросов к России не возникло». Были согласования и так далее, но вот глобально вопросов не возникло. Мы обо всем договорились.

ПШ: А в экономическом плане? Что-то там было? Или мы только говорили об Иране, о ПРО?

НК: Господа, насколько я представляю себе взаимоотношения первых лиц государств, когда они встречаются друг с другом… Первое — это вопросы политические, второе — всегда вопросы экономики. Всегда, в любом случае. Вы не помните о «Боинге», который посетила госпожа Клинтон?

ЛГ: Не помню.

ПШ: Не помню.

НК: Она посетила центр «Боинг». Просто зашла. Посмотреть, как работает центр «Боинг» в Москве.

ПШ: И как он работает?

НК: Кто у нас на новостях сидит? Вы или я?

ЛГ: Не, мы не на новостях. Мы так, потрепаться.

НК: Нет, потрепаться я. Она зашла, посмотрела все. 

Всегда. Возьмите встречу, например, канцлера Германии, того же президента тогда еще Путина. Всегда первый вопрос — политика. Так, что мы будем с Ираном делать? Ну, надо то-то и то-то.

ПШ: Или с газопроводом.

НК: Или с газопроводом.

ЛГ: Решили уже.

НК: А посмотрите, как дружат премьеры наши, России и Италии.

ПШ: Там вообще любовь мешками просто.

ЛГ: И слава Богу.

НК: То есть первый вопрос всегда идет политический, то, что стоит на повестке дня, а второй — всегда экономика. Так вот, экономику нам с вами, извините за сленг, не озвучивают.

ПШ: Почему? Коммерческая тайна?

НК: Потому что, если все договоренности, которые достигаются на высшем уровне, которые мы с вами увидим через какое-то время в виде реальных действий…

ПШ: А уже было такое? 

НК: Это происходит постоянно.

ПШ: Я что-то не припомню. Самое главное озвучивают, политику сплошную. Экономику — нет.

ЛГ: Оно все связано. Политика с экономикой. Разоружение, ну и хорошо, меньше денег тратить на вооружение. Больше пойдет на социальные нужды. Да? Так вот, если грубо?

ПШ: Я считаю, что экономика — это фирмы какие-то... Таможенные ограничения…

ЛГ: Когда отменят поправку Джексона?

ПШ: Кстати, да!

НК: Я не думаю, что заходит разговор об этом. Я не думаю, что нам это сильно-то и надо. Так, между нами. Да, есть некие ограничения на допуск в Россию технологий двойного назначения. Военных технологий. Ну хорошо, допустят они к нам технологии двойного назначения. И что мы с ними будем делать?

ЛГ: А что нам надо тогда от них?

НК: Все технологии уже давно там, и кто их делает? Мы же их и делаем.

ЛГ: Так чего нам надо от них? От этих американцев? В сфере экономической?

ПШ: Или им от нас?

ЛГ: Газ — все больше в Европу.

НК: Вы знаете, мне экономические отношения США и России в данном случае… Вы поймете сейчас, почему я сказал, что США и Россия имеют отношения главного и сателлита. 

ПШ: Сеньора и вассала. 

НК: Главный вассал. Потому что есть американская финансовая система, которая владеет миром. Господин Кейнс писал в тринадцатом году: «…Мы самое главное, что сделали, — это мы сделали очень хорошую финансовую систему, от которой зависит весь мир».

ПШ: Разумная система.

НК: «…Это самое главное достижение Америки. То есть мы можем производить деньги, весь мир будет эти деньги покупать. Не товары, не нефть, не газ, а именно деньги». И эта система работает уже сто лет. И работает без сбоев. У кого резервы не в долларах? Большая часть...

ЛГ: Сейчас банки уходят от доллара. Пытаются в евро вкладывать.

НК: На два процента меньше за год. Если брать на круг резервы центральных банков всех стран, там, где они есть, эти резервы, удельный вес доллара сократился всего на два процента.

ПШ: Хорошо. У Америки отношения с нами, как между сеньором и вассалом. Но ведь такие отношения у Америки со всеми странами. Если взять, допустим, Европу или Японию, или Юго-Восточную Азию…

НК: Я бы не стал в этот ряд ставить Китай.

ПШ: Хорошо, это будет производственный цех.

НК: Я бы не стал ставить в этот ряд Германию, Бразилию. Это все-таки несколько иные отношения. Потому что Бразилия — крупнейшая индустриально-развитая, проведшая прекрасно модернизацию, страна в Южном полушарии.

ПШ: Тем не менее резерв все равно у нее в долларах. Это ваш аргумент.

НК: Это у всех. Но отношений «старший-младший» по аналогии с нами у Америки с Бразилией нет. И тем более отношений у Америки с Китаем, аналогичных нашим, нет.

ПШ: Что мы обсуждаем с Америкой? О чем мы говорим, на какие экономические темы? 

НК: Вы знаете, у нас настолько «огромный» товарооборот. Он составляет целых три процента. Мне кажется, по поводу экономики говорить не о чем. Есть разговоры о конкретных корпорациях, конкретных интересах. В данном случае я вам не зря сказал о «Боинге». Ведь титановые комплектующие отчасти производятся у нас. Разговор идет просто о бизнесе: «А давайте здесь сделаем меньше цены, здесь проведем быстрее проект для того, чтобы мы запустили новую модель нашего аэробуса, который может составить конкуренцию европейским самолетам».

ПШ: Это разве не взаимоотношения между корпорациями?

НК: Кто стоит за политическим руководством любой страны?

ПШ: Неужели проблему бензоколонок должны решать на уровне президентов?

НК: Кому Медведев поручил разработать антикризисную программу?

ЛГ: Кому?

НК: Вы же сами только что сказали.

ЛГ: Фридману Путин это поручил. Или Медведев? Ну, в общем, оба.

ПШ: Тандем!

НК: За политиками всегда стоят экономисты. Всегда. И они всегда говорят, мол, ты же поедешь — поговори. Или он берет их с собой. И они решают это в кулуарах, а мы получаем ту информацию, которая дозирована, предназначена для общественного мнения.

ПШ: Вот как происходит.

НК: А считается, что общество будет довольствоваться тем, что будет дано. Оно это скушает. И мы обсуждаем в данном случае то, что принесли нам информационные ленты. Они для этого и существуют.