Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Теневая макроэкономика

ЛГ: Еще одна наша сегодняшняя тема — это теневой бизнес. В частности, оттолкнемся от события, которое не оставило равнодушным многих. В столице был хладнокровно расстрелян Шабтай фон Калманович, бизнесмен, генеральный директор подмосковного баскетбольного клуба «Спартак». Возможно, бывший российский шпион в Израиле. Разведчик, меценат. Достаточно известный человек во многих кругах. 

В том, что убийство заказное, следствие не сомневается. Заказчики неизвестны. В МВД не исключают, что Калманович стал очередной жертвой противостояния двух криминальных кланов, из-за которого ранее погиб Япончик, с которым Калманович был знаком. И вообще, источник МВД заявляет, что за криминальной сферой влияния в столичном регионе в масштабе всей страны идет борьба между лидерами двух кавказских кланов. Группировка Аслана Усаяна, он же Дед Хасан, с одной стороны, и Тариела Ониани — с другой. Япончик поддержал Усаяна, за что и поплатился. А Калманович оказался следующим в этих разборках. 

Вообще, у Калмановича довольно любопытная история. Он такой, знаете, большой теневой игрок. В том числе и с экономической точки зрения. Начинал он в Африке. Как говорят источники, деньги заработал на алмазах и торговле оружием. Затем перекинулся в Израиль. Довольно любопытная история. Мы бы хотели поговорить о теневой экономике в таком глобальном масштабе. 

ПШ: Теневая экономика не только в России. Я слышал (Овчинников писал об этом), что в Японии, например, якудза некую легитимность имеет.

ЛГ: В Италии.

ПШ: Ну, Италия…

ЛГ: Пошли аресты. Каморра… и там больно ударило.

ПШ: В Южной Америке как-то пытаются бороться. Но все признают существование.

ЛГ: Афганистан. Наркотрафик. 

ПШ: Влияние «светлой» экономики на темную экономику все равно присутствует. Там и там ходят доллары. 

ЛГ: Они ходят везде.

ВИ: Я думаю, что я никак не могу прокомментировать последние события в Москве, потому что я даже не был знаком с фамилией погибшего бизнесмена. Но, так или иначе, если говорить о криминальной экономике, которая существует в мире, это действительно гигантский сектор. По всему миру объем его определяется на сегодняшний день в сумму порядка 7—8 трлн долларов. Это, если сравнивать с легальным ВВП, где-то около 13—14 процентов. 

ПШ: Это очень много.

ВИ: Довольно много. Но есть отличная книга. Это огромная опись всего, что происходит в мировой легальной экономике. Она вышла в 2005 году. Идеальное учебное пособие по такого рода вопросам. 

Эта экономика складывается из двух частей. То есть, с одной стороны, это сугубо криминальная экономика, которая рассматривается как криминал всюду. Это экономика террора, наркотики, проституция, торговля оружие и людьми. То есть, я думаю, что когда мы говорим вот об этой цифре — порядка 6—7 триллионов долларов, — это, конечно, на 70—80 процентов именно вот эта сфера. Потому что ее пытаются анализировать, оценивать, делать какие-то проекции, прогнозы и прочее. 

Никто реально не знает, каков масштаб того, что называют серой экономикой. То есть нелегальная. Автосервис, строительные работы, коррупция, какого-либо рода мелкий бизнес, который не рекламирует доходы. Такого рода бизнес легко исчисляется по всему миру. Есть специальные методики. Он исчисляется по тому, как меняется изменение потребления энергии в соответствующей стране. То есть, если экономика растет на один процент в год по официальной статистике, а количество электроэнергии — на шесть процентов, то понятно, что рост осуществляется за счет роста теневого сектора. 

Оценок очень много. Они очень разные. То есть, в принципе, в развитых странах полулегальная экономика оценивается приблизительно в 10—12 процентов ВВП. В странах Восточной Европы, Юго-Восточной Азии — это уже где-то порядка 25—30 процентов ВВП. В странах, допустим, Африки — это гораздо больше легального ВВП.

На это очень много причин. И нестабильность юридической системы, и нелегитимная собственность. Мне сложно сказать. Я мог бы оценивать, наверное, исходя из тех же данных по Восточной Европе. Где-то около 20—25 процентов. 

То есть на самом деле это экономика, которая, в общем-то, не является преступной, на мой взгляд. Это вопрос неурегулированности отношений с официальными органами: налоговыми, таможенными и так далее. Речь идет о том, что эта часть экономической деятельности, на мой взгляд, не содержит уголовно наказуемых деяний. Это не торговля оружием, не рабство, не проституция, не убийства и так далее. 

ЛГ: Вы имеете в виду пирамиды, которые строили у нас?

ВИ: Нет. Пирамиды — это то, что относится к категории мошенничества. 

ЛГ: А мошенничество не входит в теневую экономику? 

ВИ: Это сложный вопрос. Скорее всего, нет. По одной простой причине. Сам по себе факт мошенничества в значительной части случаев основывается на том, что это легальная экономика с весьма сомнительными основаниями. МММ — это компания, которая платила налоги с прибыли.

ЛГ: Никто за руку не тянул.

ПШ: То есть они налоги с прибыли платили. Вот в чем дело. 

ВИ: Пирамида Медоффа была вполне легальной. Он тоже платил налоги с прибыли. Операции Медоффа увеличивали ВВП Америки. Это экономика, которая абсолютно легальная. То же самое система «Энрон», которая обанкротилась в 2004 году. Это тоже была одна из респектабельных фирм. Она действительно все платила, она сдавала. То есть данная ситуация — это абсолютно легализированные фирмы. Эти люди не скрывались. 

Когда мы говорим о криминале или мошенничестве в экономике, нужно понимать, что это огромное количество явлений. И подходить к этому как к некоему единому целому, на мой взгляд, было бы совершенно неправильно. 

ЛГ: Возможна экономика без тени? Экономика в стране, где нет теневой экономики. Это вообще возможно? В принципе?

ВИ: Я думаю, что вряд ли. 

ПШ: А есть какая-то страна, которую назвали наиболее приближенной к этому идеалу? 

ВИ: Наиболее приближенные — это страны, которые имеют самый высокий показатель в рейтинге экономической способности. Это страны с уже устоявшейся культурой, типа Швеции, Бельгии, Новой Зеландии.

ЛГ: А Корейская Народная Демократическая Республика? Там какая теневая экономика? 

ВИ: Я думаю, что Корейская Народная Демократическая Республика — это как раз страна с одним из самых высоких показателей теневой экономики. 

ЛГ: Я-то думал, что там уже все грохнули, извините.

ВИ: Нет. Вы сопоставляете легальную экономику с теневой. Допустим, Северная Корея. Когда люди не получают зарплату или получают такую оплату труда, когда не могут себя просто прокормить, идут в лес, выращивают полынь и едят ее, то что это? Это тоже отчасти теневая экономика. Они не рассчитывают на государство. Они сами каким-то образом: мелкой торговлей, какими-то оказаниями услуг...

ЛГ: То есть теневая — необязательно уголовная, я так понимаю? 

ВИ: Нет. Я еще раз хочу сказать. Теневая — значит не уголовная. Это отдельная большая тема. Но мне кажется, что, когда мы говорим о налоговых преступлениях, я вообще противник того, чтобы рассматривать их как уголовно наказуемые деяния. Представим себе ситуацию Соединенных Штатов Америки. Вспомним, как был осужден самый знаменитый мафиози Аль Капоне.

ПШ: По налогам.

ВИ: По налогам. Да. Но обратите внимание, он был осужден совершенно интересным образом. Он был осужден за неуплату налогов с личного дохода. А найдите, вспомните мне людей, которые были осуждены в Соединенных Штатах за неуплату налогов с их корпораций. Вопрос в том, что даже если происходит очевидное уклонение от уплаты налогов с корпорации, то происходят гигантские штрафы. Наказана корпорация, но не уголовно наказуемые дела на их руководителей.

ЛГ: Скажите, пожалуйста, а вот ситуация с Ходорковским. Она как-то укладывается в какие-то схемы? 

ВИ: Это абсолютно политическая схема. Ситуация с господином Ходорковским… я опять-таки не эксперт в этом вопросе. Но, безусловно, на мой личный взгляд, мы здесь имеем большую политическую составляющую. Я думаю, многие согласятся со мной. На самом деле такого случая не могло быть в Соединенных Штатах Америки, например. И не могло быть не потому, что там система судебная лучше, а не могло быть потому, что сами наши политические деятели, которые, во многом, в общем-то, и санкционировали это дело, побоялись бы производить такого рода дело в стране прецедентного права. Потому что такого рода прецедент создавал бы гигантскую цепочку, уничтожающую всех крупнейших бизнесменов. 

Это удалось сделать потому, что в российской системе не существует унифицированного права. И это отдельный, выдернутый случай, который был фактически сведением счетов правящей элиты с отдельно взятым бизнесменом. Я думаю, что такого же рода вещи мы имеем в отношении Чичваркина, Гуцериева и других предпринимателей, мне не известных. 

Но в любом случае, мне кажется, что ни Михаил Борисович, ни многие другие предприниматели не могли быть в те времена, когда они работали и создавали свой бизнес, абсолютно чистыми с точки зрения права. Но так как Ходорковский не совершал убийств, то это другой случай.

Но после давайте играть по другим правилам. Пожалуйста. Это возможный вариант. Действительно, сейчас можно выявить компании более чистые и менее чистые. И начать разбираться с ними и предъявлять им какие-то претензии. Но все-таки, говоря сейчас о Ходорковском, я хочу сказать, что мое глубокое убеждение заключается в том, что Михаил Борисович, безусловно, виновен в каких-то налоговых нечистоплотностях и в чем-то еще.

ЛГ: Ну, не виноватых нет. Вы сказали. 

ВИ: Да. Но это абсолютно типичный случай того времени, и я не могу сказать, что он виновен в чем-то больше тех, кто строит свою империю.