Экономические гуру Мау и Кузьминов планируют отбросить нас в доиндустриальную эпоху

Станислав Белковский, сценарий экономического развития России по Мау и Кузьминову, ч. 2

Другой важнейший элемент «Программы-2020» — это деиндустрилизация. Профессор Мау очень четко сформулировал, что богатые страны производят товары для богатых. Германия производит «мерседесы». Бедные страны производят товары для бедных. Например, Китай производит дешевые джинсы.

Россия в этой ситуации выпадает из международного разделения труда. Мы не можем производить товары для богатых, потому что у нас нет ни технологий, ни навыка их использования. Кто же станет покупать «мерседесы» российского производства? И мы не можем производить товары для бедных, потому что у нас слишком дорогая рабочая сила, развращенная советской социальной системой, потребностью высшего образования и всеми сопутствующими благами цивилизации. Поэтому дешевые джинсы мы тоже не можем производить, ибо они будут как минимум в два раза дороже китайских.

Какой же выход из этой ситуации? Ликвидация промышленности как таковой. Кроме сырьевого комплекса, конечно. Сырьевой комплекс еще как минимум два десятилетия должен кормить российскую экономику, потому что, по мнению авторов и разработчиков «Концепции-2020», зеленая, не углеводородная энергетика будет созревать еще как минимум два десятилетия, не меньше. А события в Японии, аварии на атомной электростанции «Фукусима», красноречиво свидетельствуют, что спрос на нефть и газ будут только расти.

Обрабатывающая отрасль промышленности просто теряет смысл в рамках этой экономической модели. Руководители экономической экспертной группы при правительстве России, соавторы и соразработчики «Концепции-2020», считают, что России не только не полезна, но крайне вредна нефтепереработка. Совокупная стоимость нефти, которую можно было продать на экспорт, превосходит стоимость всех нефтепродуктов и продуктов нефтехимии, которые производятся нашей нефтеперерабатывающей промышленностью, в результате чего Россия на самом факте существования нефтеперерабатывающей отрасли теряет около 3 процентов ВВП в год. Это примерно 1,3 трлн рублей. Очень солидная сумма.

Ответ на вопрос, куда девать 120 тыс. работников этой отрасли, тоже готов. Если взять не 3 процента, которые Россия теряет на нефтеперерабатывающей отрасли, а 0,3 процента, в десять раз меньше, то получится, что если выплачивать эту сумму в качестве пособия 120 тыс. уволенных, они будут получать в два раза больше, чем сегодня, — 90 тыс. рублей в месяц в среднем вместо тех 45 тысяч, которые составляют среднюю зарплату в нефтеперерабатывающей отрасли в наше время.

Конечно, не все отрасли могут кормить своих бывших работников после ликвидации рабочих мест. Но сам принцип уже очевиден. «Программа-2020» предполагает трансформацию российской экономики в своего рода «одноглавого дракона», но с еще одной небольшой головой — постиндустриальным сектором экономики: система 4G, новейшие программы, инноград «Сколково» и так далее. При этом с одной большой головой в виде сырьевого комплекса, который по-прежнему будет главным источником наличных денег в российской экономике. Ну и, наконец, с огромным туловищем — основной массой населения Российской Федерации. Народом, который если и обладает высшим образованием, то не может его использовать. Который не наделен навыками делать продукцию для богатых, но в то же время не настолько дешево обходится работодателям, чтобы делать продукцию для бедных.

Фактически Россия должна перейти к доиндустриальным формам экономики — и в первую очередь к натуральному хозяйству. Если русские начнут выращивать огурцы и помидоры на своих приусадебных участках, возможно, это и будет оптимальной моделью их поведения в экономике.

С точки зрения разработчиков программы будущего президента Российской Федерации, важно очень локализовать русский народ. Важно избавиться от индустриальной мечты о том, что все регионы России должны быть связаны дорогами или другими коммуникациями. Ярослав Кузьминов указывает, что от строительства дорог надо отказаться, так как все деньги, выделяемые на дорожное строительство, будут неизбежно разворованы.

Экономика должна делать ставку не на физическое перемещение объектов, а на некое виртуальное общение, виртуальный обмен товарами и услугами в рамках постиндустриальной парадигмы. Поэтому ясно, что если голова дракона обменивается постиндустриальными услугами, а его туловище сконцентрировано в натуральном хозяйстве, которое не предполагает перемещения физических объектов (в частности, людей) ни по стране, ни в масштабах всего мира, — то эта концепция начинает работать.

Я думаю, что российские элиты ждали 20 лет того момента, когда они смогут приступить к реализации этой программы. И они считают, что дождались его. Поэтому кто бы ни стал президентом, Путин или Медведев, эта концепция станет основой основ экономической политики. Впрочем, вполне возможно, что в определенный момент власть будет бояться народа и бояться воплощать в жизнь наиболее радикальные, наиболее скандальные элементы этой доктрины.

Мы видим, что на деле власть очень неустойчива к любым формам социального протеста. Несмотря на то что во Франции два миллиона человек вышли на улицы протестовать против пенсионной реформы Николя Саркози, эта реформа все равно была претворена в жизнь. У нас же трех тысяч рыбаков на площади было достаточно, чтобы власть отказалась от идеи платной рыбалки.

То же касается и реализации этой доктрины. Как только будут возникать точки социального протеста, власть будет немедленно пасовать и отступать от «Программы-2020», в результате чего мы придем к классической традиционной горбачевщине, какой мы ее помним по концу 80-х.

Когда у власти нет целостной программы, есть желание сохранить стабильность. Есть желание укрепить существующий строй точечными изменениями политической, экономической и социальной систем. Но власть не идет на опережение, события сами ее опережают. И опережают настолько, что в результате власть оказывается не готова к вызовам современной ей реальности.