В начале 90-х годов Россию захлестнула волна демократии, давшая жизнь многим политическим партиям. Тогда их появилось десятки, если не сказать сотни. Каждая политическая группа — вне зависимости от масштабов, уровня влияния, размера финансовых возможностей — считала своим долгом объединиться в партию.
Спустя несколько лет политический спектр немного сузился: многие партии утонули в бурных водах дикого российского капитализма и неоформившейся демократии. Но часть из них — прежде всего те, кто нашел идеологическую нишу и поддержку в народе, — вполне спокойно и даже успешно дожили до конца правления Бориса Ельцина.
С приходом к власти второго президента картина партийной жизни страны начала меняться. В момент смены состава высшего руководства был запущен процесс кардинальной трансформации партийной системы: конъюнктуры, правил игры, условий взаимодействия субъектов. Появилась идея — загнать всех, кто в прежние годы проявил себя в борьбе за власть, в контекст контролируемой государством политической структуры. Чтобы в отношениях Кремля и партий четко обозначились роли — кто управляющий, а кто подчиненный.
В 2001 году стартовала так называемая партийная реформа. Медленно, но верно власть лишала былого политического влияния старые партии и ограничивала возможности появления новых. В итоге мы пришли к выборам по партийным спискам, к ужесточению требований по численности состава партий, к внедрению эффективного механизма отсечения неугодных, малых, молодых партий и так далее.
Фактически к 2003 году вся российская партийная система в живом ее понимании была высушена. С тех пор по большому счету ее не существует.
В настоящее время, на мой взгляд, в стане оппозиции еще какую-то живость и активность сохраняет лишь «Справедливая Россия». Предвосхищая улыбки скептиков, объясню свою позицию: партия эсэров еще молода — в ней пока не затух огонь оппозиционного задора. Согласитесь, это уже не так мало. Кроме того, лоббистские возможности «СР» гораздо шире, чем у большинства ее конкурентов. Связано это, как вы понимаете, с личностью председателя партии. Все-таки когда в руках палата парламента, можно добиться гораздо большего. Есть некая независимость, отрешенность от совсем уже засушенной политической конструкции, где все и всегда предрешено.
Но в целом пределы плавания для оппозиции весьма ограничены. «Попытка накрыть одним партийным зонтом всю страну», как выразился Сергей Миронов, — налицо.
Действует система, где все контролируется, вертикализируется. И даже старые партии, которые в 90-е годы начинали как борцы, — ЛДПР, КПРФ — вписались в нее. Они не влияют сегодня ни на решения в Думе, ни на ситуацию в законодательной власти, ни на вопросы назначения губернаторов (несмотря даже на недавнее изменение этой процедуры).
Единственное, что у них остается, — возможность публично озвучить какие-то свои идеи. Пока старой оппозиции дается для этого трибуна, действует такой формат, как встреча представителей партий с президентом или премьером. Там они что-то могут сказать, но только исключительно в порядке совета.
Все это мне напоминает старые добрые советские времена: встречи генеральных секретарей КПСС с писателями. Литераторы могли сказать, например, Михаилу Горбачеву: мол, не стройте нефтеперерабатывающий завод в Тобольске — вы загадите природу; не поворачивайте северные реки вспять и так далее.
Тогдашней власти такие встречи очень нравились. Нынешней тоже. Государство любит советы от людей, которые ему в политическом смысле не опасны. Даже в досоветское время эта схема работала. Почему, скажем, в имперской России был такой резкий подъем литературы? Потому что писателей искусственно превратили в квазиполитических деятелей. Они были хороши своей разрозненностью, аморфностью взглядов. То есть известны, значимы, либеральны, революционны, но не опасны.
Однако если в монархической и советской России квазиполитика имела мощные аппаратные основы — в эту игру играли серьезно, то сегодня она находится в слабом состоянии. Проводя параллели с существовавшими в СССР политическими структурами, по уровню организации и аппаратных технологий ЛДПР доросла лишь до Ивановского горкома КПСС, «Справедливая Россия» сравнима с ЦК комсомола. Даже самая мощная наша партия «Единая Россия» пока не может подняться выше Московского горкома компартии. Уровня ЦК КПСС пока не достиг никто.
Вот и все. На, откровенно говоря, худшей основе воспроизведена советская система, в которой, во-первых, нет моральных обязательств перед населением — как минимум не иметь многомиллионных счетов за границей; во-вторых, социальных — никто не обязан кормить людей, выплачивать им зарплату.
Неудивительно, что российская партийная система переживает сейчас серьезный кризис. Внутри старых партий заметны некие брожения, угрожающие им структурным расколом. Не могу говорить о ситуации в КПРФ, но вот о состоянии ЛДПР я кое-что знаю. Итак, что сейчас происходит с Либерально-демократической партией, как она переживает период всеохватывающей политической вертикализации?
Вопреки широко распространенному мнению, проблемы ЛДПР не связаны с отсутствием идеологии. Это заблуждение. У ЛДПР есть идеология. Позиция Владимира Жириновского может как-то меняться и корректироваться, но в ее основе лежат патриотические идеи. И данной линии он жестко придерживается. Это касается отношения к Западу, к реформам 90-х годов, к роли государства в жизни страны и прочего.
Жириновский, по сути, открыл формулу власти, которую сегодня активно используют даже в Кремле. Речь идет о левых идеях, приправленных национальным вопросом. То есть в пирог с социалистической мукой он добавил националистические дрожжи.
Сейчас придуманная Жириновским «фишка» приводит к власти правые партии по всей Европе. Например, на левых идеях, приперченных, но не переперченных национализмом, взошла звезда Жана Липена во Франции. Путь Владимира Вольфовича повторили Воислав Шешель в Сербии, Йорг Хайдер в Австрии, Пим Фортайн в Голландии и многие другие.
Не последнюю роль в успехе Жириновского и его партии всегда играл элемент шоу-бизнеса: красные рубашки, готовность выступать в ночных клубах, общаться с «Ночными волками». Сегодня этот ход пытаются повторить власти, но в более мягком варианте: шоу-бизнес они разбавляют водой.
Проблемы ЛДПР не в идеологии, а в личности лидера. Жириновский как настоящая суперзвезда не способен коллективно работать. Он не может разделить ответственность, не может допустить, чтобы группа товарищей — политбюро, участвовали в управлении партией, указывали, как надо действовать.
Но, не разделив ответственность, не создав мощнейшую горизонталь вовлеченности людей в партийные процессы, Жириновский пришел к одиночеству.
Активные люди, состоявшие прежде в ЛДПР, — многие из них известны и весьма популярны — хотели большего. Они мечтали, что партия будет действительно бороться за власть. Но настоящая борьба предполагает коллективную работу. Вспомните, большевики одержали победу в революции благодаря совместным действиям, пусть и при сильном харизматичном лидере.
Не удивительно, что упомянутые мною члены ЛДПР постепенно вышли из партии — они поняли, что Жириновский не способен на коллективное руководство.
Кстати, на те же самые грабли сегодня наступает «Единая Россия». Если вдруг завтра высокопоставленный лидер единороссов объявит, что партия расходится — они спокойно разойдутся. Как вы думаете, разошлись бы большевики в 1916 году, если бы Ленин их к этому призвал? Уверен, что нет: скорее всего, Владимир Ильи просто бы утонул в Женевском озере.
А в современной России партии уподобляют фирмам: некий руководитель принимает знаковые решения, а все остальные партработники их исполняют. Не нравится — увольняйся.
Еще одна великая проблема ЛДПР — особое к ней внимание властей. Победа Жириновского в 1993 году далеко продвинула его в политике. Но в то же время быстрый взлет сыграл с партией злую шутку: Кремль сразу же понял — ЛДПР опасна. Напротив фамилии «Жириновский» поставили галочку и подписали: «За этим парнем нужно следить».
Это создало массу трудностей в развитии партии — она не могла ни с кем интегрироваться, консолидироваться, входить в систему государственного управления.
Понятно, что блокировали не только жириновцев. Доставалось и КПРФ. Но в силу аппаратных корней коммунистов всерьез воспрепятствовать росту популярности партии в народе, ее проникновению в структуры власти не получилось. Чего не скажешь о ЛДПР — она до сих пор находится под колпаком.
И все же даже в таких, мягко говоря, неблагоприятных условиях — отсутствие конкурентной политической системы, собственный внутренний кризис — ЛДПР останется в высокой политике. Она трансформируется и выстоит. Приспособляемость у Жириновского — а соответственно, и у партии — колоссальная.
Комментарии