Эффект Дымовского

Понятие презумпции невиновности

Сама по себе конституционная норма невиновности, которая просто толкуется таким образом, что никто не может быть осужден иначе как по обвинительному приговору суда. И до этого обвинительного приговора суда никто не может быть назван виновным. Это для граждан как бы. Это внешняя форма этого важнейшего конституционного права. 

На самом деле невиновность во всем мире означает, что недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности. То есть в случае сомнений в виновности человека любой суд должен принимать решение в пользу его невиновности — если не доказана его вина, если нет доказательств. А теория доказательств, что в гражданском процессе, что в уголовном, — это очень серьезная и веками отработанная штука. 

У нас наоборот. Все сомнения толкуются в пользу виновности. И поэтому так много дел в Европейском суде по правам человека. Потому что нарушен основной принцип судопроизводства — презумпция невиновности. Вот это, пожалуй, очень серьезно. 

То есть та самая Фемида с широко открытыми глазами, которая стоит на здании Верховного суда, — она в наиболее полной степени олицетворяет то, что происходит. 

Что же касается нашего правосудия, тут очень легко судить, насколько легко народный фольклор работает.

Замечательный анекдот. Это связано не только с обвинительным уклоном, но и с коррупцией в судах. Народный фольклор немедленно изобрел анекдоты на тему правосудия в Российской Федерации, которые звучат примерно так.

Два судьи встречаются, один говорит:
— Не знаю, что делать. Вот не знаю, что делать. Чью сторону принять? И один денег принес, и другой. 
— А кто больше? 
— Оба дали. А я все рано не знаю, что делать, потому что правда на той стороне и на этой.
Второй судья говорит:
— Слушай, верни разницу. Суди по закону. 

Вот это как бы то самое, что изобрел народ, вот эта картинка мазками. Вот это суд.

Судья — он и виновник, и жертва. Потому что судья решает судьбу человека. Он как врач. Судья, который принимает решение не на основе закона, равен врачу, нарушившему клятву Гиппократа. Вот поэтому они и закуклились в этом своем собственном сообществе. Потому что прекрасно понимают, что для всего остального юридического сообщества это позорище. Это не рукопожатные люди. Они боятся даже своих коллег. Боятся даже своих однокашников, которые работают в других юридических профессиях. 

Судья не имеет права на ложь. Это человек, который не имеет права носить судейскую мантию и выступать от имени Российской Федерации. Может быть, это звучит очень громко, но если бы судейское сообщество поддерживало ту же Елену Гусеву, Ольгу Кудешкину, судей, которые не побоялись сказать: «Я независимый судья, я не продавщица, не чиновник», — то, может быть, ничего этого не случилось. 

А шкурничество, боязнь за свою собственную должность привели судейское сообщество к этому кошмарному состоянию. Причем это же судейское сообщество сегодня встало против тех судей, которые выступают против этого состояния. Это ужасно, это чудовищно. 

Когда лишали полномочий волгоградского судью Елену Гусеву, именно Квалификационная коллегия объясняла в Верховном суде в качестве довода для лишения судейских полномочий то, что она независимый судья. Она забыла о том, что она винтик системы. Вот что страшно. 

И поэтому, когда мы говорим, что исправить эту прическу можно только путем отрезания головы, то есть нужно вычистить все это судейское сообщество и взять новых судей. Да это страшно. Это опасно. Может быть, у нас не найдется столько опытных судей, но по-другому нельзя. 

И когда наш президент говорит, что мы не найдем столько опытных судей… Мы найдем, я вас уверяю. Мы найдем. Достаточно и людей, которые ушли из этой системы, потому что не могли с нею смириться. Это опытные судьи. Мы найдем молодежь, которая пойдет работать. Но переломить сознание вот этого испорченного, совершенно протухшего, прогнившего судейского сообщества, которое привыкло судить не на основе закона. Нам это будет дороже стоить, и пройдет гораздо дольше времени. А время здесь не терпит.