Гражданское общество

Народ не безмолвствует

Современные политологи главным рефреном в отношениях общества и власти указывают на пассивность общества, его беспомощность, апатию, безразличие к тому, что происходит. Лев Гудков постоянно развивает тезис об адаптивности. 

Проблема и одновременно характеристика российского социума в том, что, как бы власть над ним ни издевалась, как бы ни ухудшала условия жизни, граждане научились приспосабливаться. Вот эта повышенная адаптивность — черта российского социума. Чаще всего вспоминается пушкинское «народ безмолвствует».

Значит ли это, что все так и есть? На мой взгляд, нет. Что же все-таки изменилось? 

Сейчас много разговоров идет о возвращении к старому, возвращении к советскому времени. И возвращаются символы, которые позволяют соотнести то, что происходит сегодня, что возвращается из советских времен. Вот, например, Сталин на станции метро «Курская». Значит, возвращается не только гимн, но и фигура Сталина. Якобы это есть возвращение старого социума, который пытается ощутить величие России, стабильность, утерянную веру в государство и то, что оно спасет и поможет. И что есть какой-то «отец народа», на которого можно переложить все свои маленькие беды. И он нас всех защитит. Кроме того, некоторая ностальгия о том, как оно было, — это ощущение защищенности, величие страны. И вот к этому хочется вернуться. 

Но что важно? Что если действительно при строительстве метро, когда планировали вид этого подземного дворца ассоциировать с художественным музеем для масс и одновременно с церковью и храмом, поскольку, находясь под землей, все время хочется воздеть глаза в небо. И красивые мозаики, узоры архитектуры и скульптура позволяли ощутить себя в храме советской идеологии. Как бы душой вознестись в коммунистическое будущее. И тогда фигуре Сталина не было альтернативы. Никому не пришло в голову оспаривать. Это было как воздух, естественное дыхание социума. 

Но вот сейчас, когда есть попытки вернуться к этому, посмотрите, какая возникла этому жесткая оппозиция. И нельзя не замечать, что да, есть попытки вернуть старое, есть попытки вернуть вождей, старые символы. Но вот разница: раньше народ безмолвствовал и все это проглатывал автоматически, теперь этого не происходит. Нет практически ни одной попытки власти натянуть это старое одеяло, которая бы не встретила достаточно внятного сопротивления: интеллектуального, гражданского, медийного. 

И посмотрите, как активно работает пресса. Фактически мы знаем об этих событиях из ограниченной, задавленной, но все-таки работающей прессы. Пресса работает, и нельзя этого отрицать. Кроме того, всегда есть люди, которые этому противодействуют. И надо отдать должное мужеству этих людей. 

И сравнивать активность общества гражданского России нужно не с Францией и Америкой, а сравнивать его надо с Венесуэлой и Чили, Мексикой, Аргентиной. Вот за что я люблю Ворожейкину — за то, что она делает нормальную рамку для анализа. Вот почему мы все время сравниваем гражданское общество России и социум с какими-то развитыми зарубежными демократиями? Это неадекватное сравнение. Надо сравнивать с тем, что ближе по историческим корням, по экономической и социально-культурной рамке.