Еженедельная передача: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Митинг в Калининграде

Лев Гулько: 30 января жители Калининграда протестовали против повышения тарифов ЖКХ, увеличения транспортного налога. Все началось с экономических требований. Кстати, как пишут издания, по официальной версии, было больше десяти тысяч человек. На самом деле, как потом подтвердилось, там было около 12 тыс. человек. Потом эти экономические требования переросли в политические.

На митинге были практически все оппозиционные партии, включая «Справедливую Россию» и ЛДПР. И господин Немцов, который тоже присутствовал на митинге, даже порадовался, увидев здесь, как он сказал, «друга по партии Владимира Жириновского».

Вот несколько плакатов, надписи на которых были весьма красноречивы: «Депутаты-единороссы, даешь налог на лыжи и на воздух!», «Заврались, заворовались, а посидеть?», «Партию «ЕдРо» — в помойное ведро», «Прогнившую «Единую Россию» пора слить в политический унитаз».

Павел Шипилин: За этим обычно кто-то стоит.

Михаил Делягин: Когда товарищу Сталину сказали про Ахматову, которая вошла в зал и все встали, он спросил: «Кто организовал вставание?»

ПШ: Так и здесь.

МД: Владимир Владимирович Путин с Дмитрием Анатольевичем и организовали. Кто политику проводит, когда у людей такое состояние?

ПШ: Вне зависимости от того, кто конкретно был организатором митинга, вы считаете, что это все-таки был…

МД: Есть такое правило: когда власть перестает задумываться о народе, народ начинает задумываться о власти. То, что мы видели в Калининграде, — это практически народный фронт, 40-е годы во Франции и в некоторых других странах Европы. Народные фронты против фашизма. Сейчас народный фронт формируется против «Единой России».

ПШ: Если я правильно понимаю, то в Калининграде люди выступили против транспортного налога?

ЛГ: Сначала были экономические требования.

ПШ: Мы здесь не так давно говорили о том, что если бы митинг был в Тольятти (а их там было уже много), причина понятна. Там людям нечего есть. А здесь нужно избавиться от автомобилей, и транспортный налог просто исчезнет.

МД: Калининград — город совсем не богатый. Люди, которые там работают на многих сборочных предприятиях, получают зарплату мизерную. Это с одной стороны. С другой стороны, там очень много отставных офицеров — в том числе флота, — которые себя привыкли уважать. И отсутствие повышения пенсии военным офицерам, безусловно, митингующих добавило. Хотя таких лозунгов и не было, но тем не менее. То есть это город, что называется, трудовой и боевой славы. Когда они говорят «Кенигсберг», это не то, что «мы — часть Германии», а то, что «мы — не рабы».

ПШ: Все-таки Тольятти, по-вашему, на очереди? Там, как я понимаю, народ может просто за вилы взяться. Вил, конечно, нет — это горожане.

МД: Жители — горожане. Это относительно. Там у части из них, насколько я понимаю, есть маленькие клочочки земли. Совсем недалеко. Если вил нет, то кувалда-то уж точно имеется.

В августе произошел митинг двухтысячный. В августе, когда все на личных хозяйствах, загорают или просто пьют пиво и надеются на светлое будущее. После этого большое количество штанов наших руководителей было коричневыми, причем не от трудового пота. После этого были приложены довольно большие усилия для того, чтобы ситуацию успокоить.

То, что мы видим сейчас в Тольятти, — переселение, грубо говоря, в Пикалево. Потому что Тихвин при определенных обстоятельствах может стать новым Пикалево. Они там должны будут работать на заводе, который будет производить грузовые вагоны. Я хотел бы посмотреть, кто будет покупать и использовать эти вагоны, учитывая, что у нас падение грузовых перевозок. И грузовых вагонов не то чтобы дефицит, а наоборот, их девать некуда.

Я надеюсь, что это удастся сделать в Тольятти. Но Тихвин значительно меньше, чем Тольятти. И риск там значительно больше, и переселение организовано так, чтобы подкормить всю эту спекулятивную братию типа риелторов, людей, которые будут выдавать ипотечные кредиты, и так далее. Что будет происходить с рабочими — вопрос десятый.

ЛГ: А чего на этом митинге в Калининграде справедливороссы, ЛДПР — все в одну кучу сбились? Я спрашиваю потому, что через несколько дней спикер Совета Федерации господин Миронов сказал в эфире Познера, что он не совсем согласен с политикой премьер-министра.

ПШ: Ох, какой шум был...

ЛГ: Тут же единороссы зашумели: мол, в отставку его, в отставку. И вот довольно любопытное в «Независимой газете» мнение петербургского политолога Дмитрия Перевязкина, что история с отзывом Миронова — попытка переориентировать местные группы граждан на подконтрольную политическую силу. После событий на Дальнем Востоке и Калининграде власть поняла, что она не может управлять действием протестных групп. Образ гонимого Миронова создается для переориентации на него оппозиционеров по принципу: враг «Единой России» — наш друг.

МД: Безусловно. Потому что нужно учесть: помимо того, что Миронов — враг «Единой России», это единственный человек, который не подчиняется Администрации президента. По крайней мере по свистку. Он еще и друг Путина. Почему он и не подчиняется. И вот так высказаться про свой единственный политический ресурс, который мешает ему стать персонажем передачи «Спокойной ночи, малыши». Причем не факт, что вместо Оксаны Федоровой.

Это, безусловно, хорошая, грамотная ситуация. Началась она давно. Началась она, когда господину Зюганову предложили с товарищем Мироновым слиться в едином порыве. Типа: товарищ Миронов съел «Партию пенсионеров», потом он съел партию «Родина», а теперь, товарищ Зюганов, ваша очередь. Пусть он теперь вас покушает, а мы вам дачку оставим. Что-нибудь в этом духе.

Товарищ Зюганов как человек ушлый, естественно, на это не пошел. Но идея была такая: должна быть «правая партия», должна быть «левая партия». Не КПРФ, от слова «коммунистический». В слове «коммунистический» идея социальной справедливости — это недопустимо для нашей буржуазии. А вот «Справедливая Россия» — то, что нужно.

С другой стороны, я думаю, что сыграло и другое. Вопрос «Поддерживаете ли вы правящую власть в России сегодняшней?» звучит как вопрос «Вы идиот?». Отвечать на этот вопрос «Да! Конечно! Всем сердцем и всей душой» товарищу Миронову, может быть, просто надоело?

ЛГ: То есть вы думаете, что он сам?

МД: Это была спецоперация, безусловно. Но я допускаю, что он ее сам придумал. И он в телячьем восторге от нее. Но он исполнитель. Это не инициатива.

ЛГ: С другом-то он согласовал?

МД: Конечно, что вы! Если про друга такое сказать без согласования, он же обидится. И будет товарищ Миронов через пару лет безделья заместителем руководителя таможенного союза.

ЛГ: То есть эту ситуацию, и в том числе с самыми большими митингами, можно возглавить? Если не взять под контроль.

МД: Не получится возглавить, но попытаться возглавить...

ПШ: Кто-то ведь будет пытаться? Не только Миронов?

МД: Все будут пытаться. Вон и Немцов попытался. И Жириновский. Все будут пытаться. Я думаю, что «Единая Россия» — та ее часть, которая поумнее, — тоже попытается возглавить.

ПШ: А может быть, появится новый лидер, которого мы сегодня не знаем?

МД: Он появится обязательно. Потому что в ходе смены власти в результате системного кризиса он обязательно появится. Нынешняя засаленная колода никого не волнует. После просмотра этих людей на телевизионном экране хочется помыть руки. Поэтому он обязательно появится.

ЛГ: А может, это будет патриарх Кирилл? Такой неожиданный вопрос.

МД: Не думаю.

ЛГ: Нет? А он активность достаточную проявляет.

МД: Патриарха Кирилла я процитирую. Первую фразу. Говорят, он сказал...

ПШ: Это какую фразу?

МД: Что пора подумать о народе. Пора! А он религиозный лидер. Он не может быть общенациональным лидером по очень простой причине: у нас сейчас не XVII век. Хуже — у нас еще и атеисты есть. Это первое.

Второе — лидер должен впитать в себя энергию социального протеста. Для этого он должен либо вообще не иметь аппарата, как не имел Ельцин, либо иметь дееспособный аппарат. Те батюшки, с которыми я сталкивался во многих церквях, сказали: это аппарат принуждения к покорности. Аппарат замораживания. Будете думать о справедливости — в рай не попадете. Вот что это такое. Он, я думаю, не в восторге от этой ситуации. Он очень умный человек, один из самых умных людей в России. Но он возглавляет определенную структуру.

ЛГ: Скажите, у меня еще один вопрос, и, может быть, мы с этой темой завяжем. Вообще церковь сама по себе организация богатая. Он владеет такими...

МД: Не он, а церковь.

ЛГ: Церковь. Она владеет достаточными средствами. А он может эти средства куда-то…

ПШ: Направить.

ЛГ: Направить.

МД: На политическую деятельность?

ЛГ: Например.

ПШ: Например, в Тольятти на помощь нуждающимся?

МД: Вы знаете, на помощь нуждающимся может быть. Я совершенно не удивлюсь, если выяснится, что церковь где-то и кого-то подкармливает.

ПШ: Подкармливает — это буквально. Потому что любая церковь всегда подкармливает. Это правда.

МД: Что касается инвестиций в политическую деятельность — не верю. Для Патриарха всея Руси заниматься политикой примерно то же самое, что для нас с вами пойти и начать добывать себе пищу из мусорного бачка.

Возникает простой вопрос: зачем? Плюс это очень неприятно.

ЛГ: Он же неотделим от политики. Мы же все взрослые люди.

МД: Он неотделим от политики сверху. Как только он даст первую копейку на любые политические нужды — сколь угодно скрытую копейку, — он будет неотделим от политики снизу.

ПШ: И он на это не пойдет.

ЛГ: То есть скрыть невозможно никогда и ничего?

МД: Скрыть можно все, но не в двухсторонних отношениях. Даст он какому-нибудь деятелю. Дал. А завтра товарищ Миронов выскажется по поводу Церкви. И что сделает товарищ Кирилл?

Это просто другой мир. Он, конечно, более Алексия, например… По крайне мере как я могу судить по телевизору. Но послушайте, не до такой же степени. Вот православный банк может существовать, а православный банк как спонсор политической партии — например, «Возьмемся за руки, друзья!» — существовать не может.