Женский день

Елена Лукьянова (ч. 2)

ПШ: Было время, когда мы мечтали о том, чтобы в Государственной думе было много юристов. Помнится, первые призывы, созывы Государственной думы. Тогда был еще Верховный Совет РСФСР. Там было очень много разных людей. Известных людей. И военных, и рабочих. Сейчас, кажется, этот перекос начал смещаться в право. Там действительно стало больше все-таки людей, которые в правовом смысле более грамотные? Я не говорю юристов.

ЕЛ: Я не согласна с тем, чтобы в парламенте было много юристов. Я вообще против. Это неправильный совершенно подход. В нем должны быть обязательно какие-то грамотные юристы, но вообще деятельность депутатов должны обеспечивать профессиональный юридический аппарат и правовое правление. Как таковых самих юристов в Думе не должно быть много. В Думе и в любом парламенте должны быть люди, которым доверяет избиратель. И они должны быть разные. Они должны представлять весь спектр тех отношений, которые у нас существуют в жизни. Весь спектр специальностей, спектр возрастов. Сочетание должно быть разумное мужчин и женщин. А юрист — это оформитель.

ПШ: Мне кажется, вы зря принижаете роль юристов.

ЕЛ: Нет, я не принижаю совершенно. Я четко в законотворчестве понимаю, какое место у юриста. Потому что профессиональный юрист сидит на некоторых отраслях — на процессуальных, на кодексах. А вот все, что касается законов…

ПШ: Житейских.

ЕЛ: Да, житейских. Я вот приводила пример. Закон об оленеводстве должен верстать оленевод Бельдыев. Машиностроитель должен говорить о машиностроении. Специалист в области торговли — о торговле. Он должен понимать в самих отношениях, а не в том, как их прописать на бумаге.

ПШ: То есть коллективный законодательный ум, который генерирует потребности.

ЕЛ: Конечно. А вот подле должны быть абсолютные профессионалы, которые должны помочь депутатам выразить в законе то, что они понимают в жизни. Их знание жизни. И чем глубже будет это понимание жизни — пусть оно будет совершенно далеко от закона, — тем сильнее в итоге будет выкристаллизована правовая норма. Юрист сам из кабинета своего не может знать все об оленеводстве, о промышленности, о торговле. Он только оформитель. Он знает, как это сделать в законе. Где подложить ответственность. Где и как это встроить в общую систему законодательства. Поэтому вот это заблуждение, что в парламенте должны быть в первую очередь юристы... Они должны сидеть в аппарате.

ПШ: И тем не менее сегодня 8 Марта. И хотелось бы вернуться к женщинам. К женщинам и в вашей жизни. Может быть, это звучит немножко странновато, но тем не менее. У вас ведь есть женщина-авторитет, женщина-пример, женщина или женщины-друзья? Женщины, которые вам приятны, и кажется, что это даже где-то на пьедестале стоит для вас.

ЕЛ: Наверное, на каждом этапе моей жизни, в разных ипостасях у меня были разные женщины-примеры. У нас есть подруги. И с каждой учимся друг у друга. Кто-то учит готовить, кто-то учит, как воспитывать детишек. Мы же делимся друг с другом. Кто-то научился сажать цветы, кто-то научился вязать, кто-то вышивать, кто-то еще чему-то. Кто-то научил чисто женским хитростям и интригам, без которых невозможно.

Да, на самом деле, у меня есть подруги, у меня много подруг. Раньше, когда я была маленькая, мне казалось, что лучшие друзья — это мальчишки. У меня очень много друзей было именно мальчишек. И я не играла в куклы — у меня было больше пистолетиков. А потом я все-таки поняла, что мы очень разные существа. И подруги должны быть. У меня их достаточное количество на разные случаи и я их всех очень люблю и ими дорожу. И предпочитаю все-таки женскую компанию.

Безусловно, человек, который научил меня безумно много работать, такой же, наверное, хоть и другой специальности, полиглот, как я, и неутомимый — это моя мама. Это человек, который в книге России «Кто есть кто» стоит на одной странице с моим отцом. Который известен и знаменит сам по себе. Это член-корреспондент Академии медицинских наук, один из крупнейших специалистов по клетке мозга и печени. Это сложно, не буду я мучить наших читателей. Известный ученый Людмила Лукьянова. Человек, который научил меня работать. Безумно много работать. И работать не только в науке. Работать дома. Это человек, который умеет все: готовить, шить, вязать, работать на компьютере, быть умной, хохотать. Но чуть об этом позже. Растить цветы. Цветы я так и не научилась растить, как она. У нее каждый стебелек цветка в два раза толще, чем тот стебелек, который у меня. Хотя у меня тоже красивый. Вот так.

ПШ: А ваша любимая актриса?

ЕЛ: Вы знаете, я не запоминаю фамилии актеров. Я очень люблю Наталью Гундареву. Очень люблю. Я люблю очень фильмы с ней. Я люблю советских актрис. Но я очень люблю Джулию Робертс.

ПШ: Не советская актриса.

ЕЛ: Не советская, но вот люблю Джулию Робертс. Потому что, как все девочки, очень люблю фильм «Красотка».

ПШ: В этом вы схожи с американцами. Они тоже в какой-то момент отдавали ей пальму первенства. Она там считалась самой женственной. Действительно она, видимо, производит такое впечатление. Даже по половому признаку поклонников здесь можно не разделять.

Мне остается поздравить вас с наступившим сегодня праздником. С Женским днем 8 Марта. Пожелать вам счастья, пожелать вам успехов и пожелать читателям «Особой буквы» видеть вас у нас еще чаще.

ЕЛ: Спасибо! А я бы хотела напоследок прочитать кусочек одного стихотворения. Я его знаю наизусть, но на всякий случай, чтобы ничего не перепутать… И хотя это стихотворение написано достаточно давно, в 1964 году, и называется оно «Бьет женщина». И написано оно мужчиной. Что совершенно удивительно. Я сейчас кусочек его прочитаю.

БЬЕТ ЖЕНЩИНА

В чьем ресторане, в чьей стране — не вспомнишь,

но в полночь

есть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год,

и женщина разгневанная — бьет!

      Быть может, ей не подошла компания,

      где взгляды липнут, словно листья банные?

      За что — неважно. Значит, им положено —

      пошла по рожам, как белье полощут.

Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая!

Вмажь майонезом лысому в подтяжках.

Бей, женщина!

Массируй им мордасы!

За все твои грядущие матрасы,

      за то, что ты во всем передовая,

      что на земле давно матриархат —

      отбить,

      обуть,

      быть умной,

      хохотать, —

      такая мука — непередаваемо!

Влепи в него салат из солонины.

Мужчины, рыцари,

      куда ж девались вы?!

Так хочется к кому-то прислониться —

увы...

      Бей, реваншистка! Жизнь — как белый танец.

      Не он, а ты его, отбивши, тянешь.

      Пол-литра купишь.

            Как он скучен, хрыч!

      Намучишься, пока расшевелишь.

Ну можно ли в жилет пулять мороженым?!

А можно ли

в капронах

ждать в морозы?

Самой восьмого покупать мимозы —

можно?!

      Виновные, валитесь на колени,

      колонны,

      люди,

      лунные аллеи,

      вы без нее давно бы околели!

      Смотрите,

      из-под грязного стола —

      она, шатаясь, к зеркалу пошла.

«Ах, зеркало, прохладное стекло», —

шепчу в тебя бессвязными словами,

сама к себе губами

      прислоняюсь

и по тебе

сползаю

      тяжело,

и думаю: трусишки, нету сил —

меня бы кто хотя бы отлупил!»

Андрей Вознесенский