Дети подземелья

Вадим Михайлов, руководитель «Диггер-спаса» (ч. 3)

ПШ: Очередной страшный теракт, к сожалению, который потряс не только москвичей, не только Россию, но и весь мир. Известно, что вы высказывались по этому поводу. Известно, что вы говорили, рассказывали о том, что Москва не защищена снизу. И террористки проникли через самые незащищенные участки, о которых все знают. Вы говорите, что есть еще менее защищенные. Или более незащищенные.

ВМ: Более. Да. Нужно говорить о том, еще восемь лет назад… Это не пособие ни в коем случае для будущих террористов. Террористы это прекрасно тоже знают. И не от нас. Не знать мегаполис и действовать в нем — это было бы глупо. Они знают это по другим городам мира. Где, скажем, Аум-Синрике хранила свои лаборатории. Это уже было под землей в Токио. В большом и в малом Токио.

В разных местах мира терроризм уже касался метрополитена. До нас. Вспомните лондонские взрывы и многое еще другое. Но нужно говорить о том, что если ты специалист, если ты вынашивал идею безопасности, потому что ты там находишься, вынашивал идею сохранить исторические корни, как же их не защитить? Мы, естественно, подавали записку о подземной безопасности. Я был ее инициатором. Мы ее создавали достаточно долго. В самый сложный период, но, заметьте, до террористических актов. И она не повлекла за собой никакой реакции.

ПШ: И куда вы ее отдали?

ВМ: Мы ее во все структуры, ФСБ отдавали. И никакой реакции. Вы поймите, еще задолго до терроризма, предвосхищая его. Но это было внутри хозяйства муниципального. Но все равно всегда это уходило либо в Кремль, либо еще куда-то. Нам хотелось не пиар сделать, а действительно реальную лепту внести. Для нас это выше любого пиара. В это время нас приглашали, и была встреча в зале «Гжель» «Президент–отеля». Все спецслужбы плюс наши предприниматели. И была зачитана мною эта записка. Это достаточно сложно и долго. Мне дали вне регламента все это зачитать.

Там присутствовали и депутаты, и ФСБ. Все просто схватились за голову. Потому что это не раз уже было. Когда к нам приезжали и что-то нужно было сделать, то понимали, что мы знаем несколько больше, чем они могут вместить. И узкорамочная система не давала этого сделать. Сейчас сказали: «Давайте мы будем действовать». За все эти годы, до первого теракта на Тульской, Нагатинской не было предпринято ничего. Мы усовершенствовали записку после терактов, предполагая, как комбинированно может развиваться подобная система. Она была зарыта. Была опять передана во все инстанции.

ПШ: Скажите, пожалуйста, вы не давали никаких подписок, как по-вашему, эта записка должна иметь гриф «секретно»?

ВМ: Я сделал просто рисунок графический. Жаль, его сюда не принес. Потом я обязательно вам его покажу.

Побег из Бутырской тюрьмы. После того как заключенные оттуда убежали, мы там работали. И выявили весь сложный арсенал подземных сооружений, по которым можно убежать. И черный коридор был. И убегали люди. И раньше могли убежать. Убежали эти. Побег был подготовлен в Бутырском следственном изоляторе. И после этого тут же засекретили мой рисунок. Я его только успел осветить на пресс-конференции. Даже рисунок засекретили. А уж что говорить о деятельности, которая связана с дневниками, картами, схемами.

ПШ: Это, согласитесь, правильно. А может быть, и нет.

ВМ: Я считаю, что надо секретить.

ПШ: Да. Ваша записка подразумевает это.

ВМ: Неправильно было бы, если бы я сейчас не рисунок, где все сознательно искажено, а реальную схему показал бы. Это все. В Интернете, на телевидении. Смотрит умный и знающий. Там цифры, там соответствующие диаметры коллекторов и реальные входы. Вот это и должно храниться в секрете.

ПШ: Получается, что вам обязательно надо давать подписку? Вы ее, конечно, не даете, но…

ВМ: Я могу ее дать. Мы готовы дать эту подписку. В том случае если будет создан соответствующий департамент, в котором мы займем соответствующее, уважаемое положение и место. А не будем проводниками, как они любят, по канализациям. Унизительное и уничижительное значение для диггерства.

ПШ: Тем не менее они к вам обращаются за консультациями?

ВМ: Обращаются где-то. Понимаете, не то что мы не рукопожимаемые. У нас все среднее звено любят. И прекрасные отношения со всеми спецслужбами. Вспомните «Норд-Ост». Но тем не менее они стараются истинные, реальные взаимоотношения с нами скрыть от вышестоящих над ними инстанций.