Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Требуется ли пересмотр действующей в России системы усыновления?

ЛГ: Теперь давайте поговорим о проблемах усыновления. Последние события нас к этому подталкивают. Скандальная история Артема Савельева, мальчика из России. У него есть и американское имя и фамилия. Которого приемная мать — американка «выставила» в Соединенных Штатах, заставила российских чиновников и общественников углубиться в рецепты исправления вот этой всей истории и ныне действующей системы усыновления.

Уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребенка Павел Астахов заявил, что вопрос международного усыновления следует передать от Минобрнауки, кое сейчас занимается этой проблемой, в ведение Министерства юстиции. Собственно, господин Фурсенко, как пишет «Время новостей», тоже готов поделиться этими функциями. «Я вполне считаю, что можно себе поставить вопрос о том, чтобы курирование вопросов в международном столе было передано Министерству юстиции», — полагает Астахов. Фурсенко, в общем-то, не против. Ну, идут какие-то вот такие... А ребенок тем временем…

ПШ: Гуляет.

ЛГ: Причем бесхозно, если так сказать.

ПШ: А вообще существует ли решение такой проблемы законодательное?

ЛГ: Международной проблемы?

ПШ: Международной проблемы и внутренней? Я имею в виду решения. Если я правильно понимаю, то какая-то сволочь — извините, но иначе не назвать, не важно, какой она национальности и гражданства, без разницы, — она просто выкинула ребенка как вещь.

ЛГ: Ну, поиграла.

ПШ: Да, поиграла. Выбросила этого ребенка. Это единственный случай в практике? Или первый? Что вообще это такое? Что произошло?

АГ: Я хочу сказать, что есть прежде всего не только ведь международное усыновление. Есть российское усыновление. И по количеству детей, передаваемых нашим российским семьям на усыновление, цифра усыновляемых детей значительно больше ежегодная. Она, например, в четыре раза больше.

ПШ: Но у нас, конечно, нет таких, как американка эта.

АГ: Безусловно. Вот я хотел сказать, что, к сожалению, у нас такие случаи тоже есть. Когда родители приводили усыновленных детей в орган опеки, приводили даже в суд, приводили и говорили: «Мы не можем его воспитывать, у нас не сошлись характеры. И заберите этого ребенка». К сожалению… Ну, не к сожалению, это не становится предметом истерии по отношению к этому ребенку.

ЛГ: Но здесь же международный уровень.

ПШ: Американцы. Политика. Геополитика.

АГ: Я думаю, что передача вот этих функций от Министерства образования Министерству юстиции — она не будет являться чем-то кардинальным и не избавит нас от таких ситуаций.

ЛГ: Кто должен этим заниматься?

АГ: Я думаю, что не важно, кто этим должен заниматься. Важно, во-первых, чтобы максимальное число детей оставались здесь, в России. Нужно стимулировать наши российские семьи.

ПШ: А почему вы считает это важным?

АГ: Очень важно решение демографической проблемы. И мы говорим, что демографическую проблему будем решать за счет приезда людей из Средней Азии. А тех детей, которые рождаются у нас и в будущем могли бы быть нашими гражданами, мы отдаем туда.

ЛГ: Ну как? Мы же здесь в первую очередь радеем о ребенке как о человеке. Ему лучше там.

АГ: Я не против того, что ему будет лучше там, и он уехал туда. Я могу сослаться на некие исследования, которые в 2005—2006 годах мы проводили в Москве. И оказалось, что количество людей, готовых взять ребенка на усыновление вообще безо всяких условий, — оно превышает количество сирот, которое есть в Москве.

ЛГ: Что мешает?

АГ: Мешает боязнь, что не справятся.

ЛГ: Тогда не готовы, если боязнь мешает.

АГ: Переживают, что если возникнут какие-то проблемы, то обратиться будет не к кому. Много разных факторов. Может быть, кто-то хотел бы, чтобы была какая-то поддержка от государства. В Москве, с прошлого года в Подмосковье и ряде других регионов действовало — на усыновленных детей, безусловно, — тем родителям, которые готовы и хотят, выплачивать некие деньги в поддержку. Потому что это все равно для государства выгодней и удобней.

Должен быть опять же такой комплексный подход, который стимулировал бы прежде всего наше, российское усыновление. Если же мы ребенка не можем устроить в семью российских граждан, мы в соответствии с нашими международными обязательствами — прежде всего с Конвенцией ООН о правах ребенка — можем этих детей передавать. Не то что можем, а должны передавать на международное усыновление.

ЛГ: Может, вы меня поправите, но где-то я читал — может быть, это ошибочно, — что зарубежные семьи, в частности, американские, берут на воспитание детей не совсем здоровых.

АГ: Это миф.

ЛГ: А наши выбирают?

АГ: Я хочу сказать, что иностранные граждане выбирают не меньше наших. В прошлом году, например, американцы усыновили в России более 1400 детей. Инвалиды из этого числа составляют около 80 ребят. То есть это такой процент не очень высокий. Это где-то порядка семи процентов.

Поэтому здесь проблема состоит в другом. Международное усыновление не всегда позволяет угадать, что вот эта семья подходит для того или иного ребенка. Здесь надо понимать, как это практически происходит. Допустим, зарегистрирована в Америке семья, которая хочет усыновить ребенка в России. С ней работает агентство. Они собрали необходимые документы. Через это агентство вышли на наш федеральный банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей. Им подобрали какого-то ребенка. Они приезжают и начинают с ним общаться. Понятно, что они не могут здесь жить полгода и постоянно находиться с этим ребенком. Они несколько дней походили, допустим, к нему в дом ребенка или в дошкольный детский дом. Установили какой-то контакт. Чувствуют, что вроде препятствий никаких нет. И говорят, что да, мы согласны. И уезжают обратно к себе в Америку.

Потом уже приезжают на заседание суда, которое проходит в течение одного дня. Два-три часа оно длится. Суд предполагает, что эти граждане могут быть усыновителями. Принимают решение об усыновлении, и они забирают ребенка.

Сказать, что за это время непродолжительное они установили контакт с ребенком, что они узнали, чем он, так сказать, дышит, какие есть у него, может быть, особенности, которые потом могут привести к конфликту, очень сложно. Они полагаются, безусловно, на мнение сотрудников детского дома. Им что-то психолог расскажет. Покажет медицинскую карту. Но все равно этого недостаточно.

ЛГ: Значит, должны отвечать и агентства? Причем отвечать достаточно серьезно. Большими деньгами.

АГ: Безусловно. И я думаю, как-то надо дать возможность усыновителям больше общаться с детьми. Но это зависит только от них. Они могут приехать и несколько месяцев здесь жить и общаться.

Кстати, по этому мальчику получилось так, что буквально за две недели, как мама посадила его в самолет, агентство предоставило информацию, что там в семье все хорошо. Здесь возникает вопрос: либо агентство лукавило, либо мама. Либо формально к этому отнеслись.

ПШ: Скажите, сейчас меня заинтересовал не процесс усыновления формальный.

ЛГ: За деньги?

ПШ: Нет. Я имею в виду, как реагируют дети? Вот они все в ожидании, что их усыновят.

АГ: Большинство детей хотят, конечно, чтобы их взяли на воспитание в семью. Для них, может, не совсем понятен термин «опека». Но главное, что ты попал в семью. Очень многие этого хотят. Особенно маленькие дети. И дети, у которых уже есть опыт проживания в семье — допустим, которые остались без попечения в подростковом возрасте, — они не всегда хотят в какую-то другую семью, потому что у них очень сильна память о своей семье. А маленькие дети, безусловно, хотят. Они ждут. И это я вижу по тому, когда бываю в сиротский учреждениях. На любого взрослого большинство из них смотрят с надеждой и желают как-то себя показать. Кто-то кокетничает. Кто-то проявляет другой интерес, с тем чтобы обратить на себя внимание, и надеются, что их возьмут в семью.

Поэтому, если возвращаться к этой ситуации, я думаю, что, к сожалению, от них никто не застрахован. Такие ситуации есть у нас. И будут в любом случае. Надо к этому относиться...

ЛГ: Прокуратура Теннеси сейчас решает, следует ли предъявить приемной матери Торри Энн Хансен и ее матери Нэнси Хансен — она женщина одинокая — обвинения в оставлении ребенка и невыполнении родительских обязанностей. Решать дальнейшую судьбу Савельева-Хансена в России невозможно, пока Торри Энн Хансен не откажется от родительских прав. Вот эти международные договоренности — они сейчас начинают буксовать. Семья Хансен пока о своих намерениях не заявила, пишет американская газета. Поэтому мы ничего не можем сделать.

АГ: Это не совсем так. Мы можем сделать. В соответствии с Семейным кодексом прокурор или орган опеки. Я думаю, что по месту усыновления должны обратиться в суд с иском об отмене усыновления.

ЛГ: Тогда он автоматически лишается гражданства? У него же американское гражданство. У Артема Савельева.

ПШ: Мне кажется, что это не связано.

ЛГ: Не связано?

АГ: Да. Я думаю, что это уже вопрос второго плана. По крайней мере у него есть российское гражданство. И если будет произведена отмена усыновления, тут два варианта: либо сохраняем это усыновление, либо его отменяем. Но как тут, если мама говорит: «Не буду». Мы же не можем ей навязывать. То здесь, я думаю, что безо всяких проблем суд это усыновление отменит. У ребенка появляется опять статус оставшегося без попечения родителей. И он может быть повторно усыновлен. Он уже сейчас на самом деле ребенок, по сути дела, без попечения родителей. Потому что никакого законного представителя на территории России у ребенка нет. Кроме органов опеки или того учреждения, где он находится. Поэтому уже сейчас ребенка можно отдать в семью под опеку. А когда будет решение суда об отмене усыновления, он уже может быть усыновлен.

Поэтому здесь на самом деле сложности правовой в этой ситуации нет. Какого-то эксклюзива нет. Я должен сказать: кто-то говорит, что будет сейчас у нас договор с Америкой об усыновлении, и таких случаев не будет. Неправда. Такие случаи тоже могут быть. Они могут быть в любой ситуации. Это все зависит от того, что мы где-то ошиблись с тем кандидатом в усыновители, которому отдали ребенка. Ошиблись с российским кандидатом. Такая же ситуации возможна у нас. Ошиблись с иностранным кандидатом.

А когда в год усыновляется 1400 детей — то есть потенциальный массив людей очень большой, — всегда потенциально какие-то вещи можно пропустить. Я знаю детей, которых усыновляли по два раза. У нас здесь, в России. И возвращали опять в учреждения. Безусловно, для любого ребенка, когда его возвращают в учреждение, это колоссальный стресс.

ПШ: Это травма на всю жизнь.

АГ: Еще одно предательство со стороны взрослого.

ЛГ: Вот о социальной ответственности мы поговорим в следующей нашей части.