Образование

Любовь Духанина, ч. 2

ЛД: То есть сегодня уровень развития информационных технологий таков, что это можно сделать совершенно спокойно с помощью компьютеров и определенного программного обеспечения. И я думаю, что перспектива развития ЕГЭ состоит именно в использовании всех информационных технологий. Что даст возможность нам убрать большое количество людей, занятых в самом процессе, сделать его более быстрым с точки зрения получения результата. Сейчас все волнуются. Все родители и все дети волнуются, потому что писали экзамен 30 мая, а результаты раньше 8 июня известны точно не будут.

АГ: Хорошо бы даже в Интернете посмотреть.

ЛД: В Интернете можно будет посмотреть, но тоже не раньше 8 июня. Это точно. А так бы компьютер проверял, и вы уходили бы с экзамена, уже зная свой результат. И это сняло бы эмоциональное напряжение. Ведь один уровень эмоционального напряжения, когда дети приходят на экзамен и пишут, а недельное состояние ожидания, мне кажется, дает больше негативных эмоций, нежели сам стресс от написания.

АГ: Компьютерам мы доверяем действительно. Бездушная машина — она беспристрастна. Но все-таки она остается бездушной. С точными математическими науками и даже с английским языком, где что-то можно вставить и написать правильное слово, но что делать с литературой? Справится ли компьютер с литературой?

ЛД: Нет. Убирать человека стопроцентно нельзя. Есть предметы, в которых, конечно, надо обязательно проверить логику мышления, умение строить выводы. Несмотря на развитость интеллектуальных сетей компьютерных, я думаю, что на сегодня учителя убирать от проверки совсем нельзя. Это такие предметы, как литература, история, — там, где должны существовать творческие задания: эссе, мини-сочинения.

АГ: Но даже сегодня, когда компьютеры не повсеместно участвуют в ЕГЭ, экзамен очень стандартизирован. И многие на это жалуются. Те же преподаватели. Знаете, какой приходилось слышать довод от преподавателей: они не учат сейчас своих учеников — они их натаскивают под стандартные задания ЕГЭ.

ЛД: А я могу сказать, что на нашу горячую линию дети жалуются, что преподаватели их не учат. И говорят, что преподаватель занимается натаскиванием. В результате он то и дело повторяет одно и то же. Каждый раз, пройдя материал, он начинает повторение снова, что делает этот процесс неинтересным для детей. Некоторые дети перестают ходить в школу.

АГ: Ну, учителей можно понять.

ЛД: Бесспорно. Учителей можно понять. И нужно понять. Потому что именно с учителя спрашивается за результат.

АГ: Это во-первых.

ЛД: Да. Но мы же должны оценить профессиональное мужество и честь учителя, который фиксирует нам эту проблему. Мы сегодня уже видим, что эта ситуация не устраивает и детей. Значит, надо искать какой-то один вариант.

АГ: Вариант, по сути, один — методики, которыми владели учителя прежде, до введения ЕГЭ, уже не эффективны. И у них нет новых методик. То есть нужна новая методика?

ЛД: Я думаю, что эти вещи будут скорректированы — в том числе в рамках принятия стандартов для средней и старшей школы. Сейчас в России идет их разработка. Новые стандарты для начальной школы уже приняты и утверждены. Думаю, что в течение года, наверное, будут приняты стандарты для средней школы. Ситуация, связанная с ЕГЭ, опыт, накопленный педагогами, непременно должны отразиться на содержании того, что будет утверждено в стандартах.

АГ: Вы сидите сейчас на горячей линии Общественной палаты, куда поступают звонки и от родителей, и от людей, которые сталкиваются с ЕГЭ. Какие вопросы задают? И какие проблемы волнуют?

ЛД: Самое большое количество вопросов по-прежнему носит информационный характер. Основной вопрос: «Когда и где мы можем узнать результаты?» И это несмотря на развитость информационных технологий, наличие большого количества сайтов. Сегодня действительно и хороший сайт Министерства образования, и Рособрнадзора, и все департаменты образования сделали свои сайты. Много информации там размещено в том виде, в котором ее пишут юристы. А люди не всегда в состоянии прочесть этот колоссальный объем инструкций, нормативных актов, из которых они должны что-то вычленить. Поэтому людям необходимо на каждом этапе говорить проще и понятнее.

Большое количество вопросов связано с незнанием своих прав там, где растут дети с проблемами со здоровьем. Не очень ориентируются, как им лучше сдавать ЕГЭ, выпускники техникумов и колледжей. Недостаток информации. Вот, пожалуй, основные вопросы.

АГ: Мы посмотрели по опыту прошлых единых госэкзаменов и собрали некоторые вопросы. Как выяснилось, людей волнуют вопросы чисто технического характера. То есть они не понимают некоторых вещей. Например, они не понимают, как выставляется оценка. Им непонятно, как баллы переделываются в проценты. Потом проценты в баллы. И удивляются тому, как у людей с одним и тем же количеством процентов могут в итоге получиться разные баллы. Такие вещи очень негативно настраивают людей к ЕГЭ.

ЛД: Действительно, система пересчета очень сложная. При разработке ЕГЭ учтен весь международный опыт, но получается, что при одинаковом первичном балле, который набрал выпускник прошлого года и этого года, тестовый бал будет разный. Потому что он зависит от того, как сдали дети экзамен по всей стране.

АГ: То есть это среднее будет высчитываться?

ЛД: Да. Математические операции, которые проводятся, позволяют рассчитывать. И, конечно, обычному человеку сложно понимать.

АГ: Много ситуаций, которых люди не понимают. В силу стандартизированности ЕГЭ. Например, человеку нужно исследовать стихотворение, определить его размер. И он пишет: «четырехстопный ямб». Но ему этот ответ не засчитывается. Когда этот ответ рассматривается на комиссии, выясняется, что ответ был правильный. Просто нужно было написать: «ямб». Но комиссия отказывается менять оценку. Как объяснить эту ситуацию?

ЛД: Вопросов, связанных с процедурой апелляции, тоже много. Надо подавать соответствующее заявление в вышестоящую комиссию. Дети не должны бояться подавать заявление на апелляцию, отстаивать свою точку зрения. Конечно, у детей есть некая сложность. Они на эту апелляцию идут одни. Они не могут взять с собой учителя. Если ребенок уверен, то опыт прошлого года показывает, что процент удовлетворенных апелляций очень высокий. По-моему, в районе 70—80 процентов.

АГ: А родители участвуют?

ЛД: Участвуют, но ограниченно. Ребенок сам должен отстаивать.