Спорт и политика

Павел Колобков, ч. 1

Александр Газов: Российские власти объявляют профессиональный спорт одним из приоритетных направлений в развитии государства. При этом мы не видим в последнее время значительных успехов. Вкладываются большие деньги, но наши сборные и наши профессиональные спортсмены не показываю тех результатов, которые от них ждут простые россияне и власти, которые им оказывают огромную поддержку. Складывается ощущение, что либо политика государства в этом направлении выбрана неправильно, либо допущены серьезные ошибки в реализации в принципе правильной политики. Как вам кажется, какая здесь более правильная интерпретация?

Павел Колобков: Наверное, мы сейчас подвержены некоторым эмоциям. Прошла недавно Олимпиада — не самая удачная для нас. Наша сборная не попала на чемпионат мира по футболу, который сейчас, в данный момент, проходит, и мы могли бы там выступить. 

Но если вернуться на пару лет назад, вспомнить, то никому бы и в голову не пришло, что у нас какие-то проблемы со спортом. Потому что, во-первых, мы выиграли чемпионат Европы по баскетболу. Наши волейболисты выиграли, по-моему, Евролигу. Наши хоккеисты выиграли чемпионат мира два года подряд. Наши футболисты заняли третье место на чемпионате Европы. В общем, было ощущение, что у нас в спорте… Может быть, все плохо в образовании, в здравоохранении, но в спорте у нас все замечательно.

Вот с другой стороны, многие не понимали, что вообще происходит. Вообще, скажем так, не в большом спорте, а в спортивной подготовке. В том притоке спортсменов, которые могут пойти на смену тем лидерам, которые еще остались с советского периода.

АГ: То есть мы реализовывали ресурс, который был накоплен ранее?

ПК: Мы в большей части реализовывали тот ресурс, который был накоплен за 70-е, 80-е, 90-е годы. У нас была одна из лучших тренерских школ во многих видах спорта. У нас, в принципе, во всех видах спорта, особенно в олимпийской программе, были лидеры.

Сейчас ситуация немножко изменилась. Во-первых, надо сказать, что спорту поставлено большое значение. Не только поставлено во главу угла в российской политике. Но то же самое происходит и в Америке, и в Германии, и в Китае, и в Корее, и в Великобритании. Во многих странах. Если судить по моему виду спорта (фехтованию — Ред.), то за последние десять лет очень сильно поднялся уровень азиатских стран. Европейские страны были одними из лидеров. А раньше это было четыре–пять стран. А сейчас занимается очень активно и Латинская Америка. Сейчас спорт стал, скажем так, во всем мире более профессиональным и более популярным. 

АГ: Государство везде, во всех странах, я так понимаю, активно вмешивается в спорт. Оказывает поддержку финансовую, политическую и разного рода социальную. Но везде ли такие огромные деньги водятся, как у нас? У нас это ведь открытые все данные. Тот же Гус Хиддинк получал колоссальную, огромную зарплату. Входил в пятерку самых высокооплачиваемых тренеров. Но мы не получили результат. Везде ли это так? Или это вот наша внутренняя ситуация? 

ПК: Вы знаете, если такой вот сейчас рынок в футболе, если тренер получает столько-то, может, это нормально. Немножко мне все-таки размер… Я никогда не считаю деньги в чужом кармане. Но и представить себе… У нас тоже есть выдающиеся тренеры. Тот же Семин, Газзаев. Представьте себе, что наш тренер такого же уровня получает хотя бы соизмеримую зарплату с зарплатой Гуса Хиддинка или Адвоката — я считаю, что это невозможно. Какого он добился результата в итоге? Наша сборная не попала на чемпионат мира. Ну, вот этот вопрос немножко странен. И я думаю, он вызывает такое, скажем, раздражение у большинства болельщиков. И непонимание. А если при этом команда не получает результат, на который мы в принципе вправе надеяться… 

Все-таки футбол… Понятное дело, его можно любить или не любить. Понятно, что это спорт номер один в России. Им занимаются не только в России, но и во всем мире. Занимается им большинство. И болельщиков приходит множество на стадионы. В той же Англии — 30–40 тыс. на каждый матч. Понятно, что влияние на жизнь и на политику футбола гораздо выше, чем у других видов спорта. Поэтому, честно сказать, насчет зарплаты Хиддинка и вообще… 

Нет пророка в своем отечестве. То есть мы всегда считаем, что кто-то из иностранцев придет и сделает для нас лучше. В Китае поступали по-другому. В Китае, опять я могу говорить о своем виде спорта, пятнадцать лет назад стали приглашать наших тренеров. Наши тренеры научили сейчас китайцев. Сейчас в Китае не найдешь практически иностранных тренеров. Там работают уже свои китайцы. И в принципе, может быть, и нам по этому пути пойти. Например, чтобы тренер решал не только там какие-то сиюминутные задачи, но и задачи на ближайшие 10–15 лет. Потому что по большому счету надо понять: для многих этот спорт либо не был школой — хотя сейчас олимпийская программа очень сильно расширилась, — либо мы ее потеряем, либо продолжаем терять. 

АГ: У нас, похоже, пытаются пойти немножко по-другому пути. У нас хотят сиюминутного результата. И поэтому ставят во главу угла принцип денег. То есть «искупать спортсмена в золоте», вложить сумасшедшие средства на какой-то отрезок конкретный.

Вот, кстати, с Олимпиадой здесь очень характерный пример. Уже Счетная палата… Ну, сейчас только ленивый не пнул Олимпиаду и всех ее организаторов. Так вот, Счетная палата посчитала, сколько было израсходовано средств на Олимпиаду. И выяснилось, что каждая олимпийская медаль в Ванкувере обошлась государству в 12 млн долларов. Это колоссальные средства. И на что они были выброшены, так и непонятно. 

ПК: Ну, во-первых, знаете, мне не нравится выражение «искупать спортсмена в золоте». Потому что мы не знаем… Надо понимать, что спортсмен ради этой золотой медали, ради того, что потом там приходит — машины, квартиры, — он ради этого в течение трех, четырех, может, десяти лет практически ничего не получает. Он находится, как вы сами понимаете, по 250 дней на сборах. Без семьи, без жены. Жену видит только время от времени, по случаю, в основном общаясь с ней по телефону. Жизнь достаточно тяжелая. И при этом каждый день запредельные нагрузки. Пять, шесть, семь часов уходит на тренировки. Понимаете, да? Что если потом результата может не быть? Ты можешь всю жизнь потратить свою в спорте и не добиться золотой медали. Если потом через четыре года вдруг ты еще выиграл и получил заслуженную награду — ничего в этом плохого нет. И не стоит им завидовать. Единственное, конечно, хотелось бы, чтобы спортсмены это воспринимали не как итог всей своей жизни, а как какой-то определенный этап и заслуженную награду, которую ты получил и дальше продолжаешь работать и тренироваться.

А какой второй вопрос был?

АГ: А второй вопрос касается расходов на Олимпиаду — 12 млн долларов на каждую медаль.

ПК: Понимаете, я не верю в эти отчеты Счетной палаты. Я их не видел. Очень хотелось бы почитать. Насколько я понимаю, вряд ли он будет где-то и когда-то опубликован. Надо посмотреть, вообще какие расходы, что оценивалось? Если подготовка одной золотой медали оценивалась строительством спортивных сооружений по всей стране, подготовкой спортсменов не только основного состава, которые могли не добиться золотой медали. У кого-то могло быть четвертое или восьмое место, что, кстати, тоже неплохо. Для себя лично я всегда считал, что четвертое место — даже не попадание в тройку, а в восьмерку сильнейших на крупнейшем международном турнире по фехтованию…

Надо понимать, что спорт развивается не только в России, а в нескольких странах — 40–50. И во всех странах — на достаточно высоком уровне. Как говорил Мутко, четвертое место, пятое место — это тоже результат. Это действительно так, потому что сейчас иногда для победы не хватает одной сотой, понимаете. Если сложилось не очень, ужасно для них, для спортсменов, я думаю, что это личная трагедия спортсмена и его тренера. За это не нужно выгонять президента федерации, выгонять тренера. Потому что спорт — это, конечно, риск. 

АГ: Риск риском, но за счет таких денег сумасшедших…

ПК: И надо вообще сказать: 12 миллионов — это за какой период? Если это за четыре года… Да? Никто же об этом не знает. Часто что-то говорят, а если начнешь спрашивать… В общем, кто-то что-то слышал. Кто-то действительно посчитал, что это сумасшедшие деньги.

АГ: Но дело в том, что мы-то судим по тому, что видим. И вся страна следила за тем, как развлекаются наши звезды, наши общественные деятели в Ванкувере. Мы видели эти роскошные вечеринки, о которых, кстати, в Ванкувере ходили легенды. И каждый считал своим долгом там оказаться. Это ведь тоже были большие деньги. И, в общем, было за этим наблюдать не очень приятно. К спорту это относится косвенно и отстраненно.

ПК: Совершенно правильно. Надо понимать, что Олимпиада за последнее время стала немножко другой. Раньше это было на сто процентов только спорт и спортивная программа. А сейчас программа Олимпиады состоит как бы из двух частей. Это надо понимать. Это уже стало за последние, наверное, лет 12—16 частью развлекательной. Где люди не то чтобы развлекаются — где люди приезжают и общаются. 

Существуют понятия «Русского дома», «Ирландского дома», «Немецкого», «Голландского». То, что сделано для болельщиков. И не важно, какого ранга эти болельщики. Может, важно, конечно, в той ситуации, какие деньги там — либо за государственный счет, либо личные средства, либо за деньги каких-то коммерческих организаций.

В Ванкувере был «Русский дом». Что это такое? Спортсменов вы там не увидите, в принципе, никогда. Потому что спортсменам было запрещено появляться в «Русском доме» до окончания выступлений. И спортсмена было там не увидеть. Тренера ни одного вы не увидите. Руководителя спорта там не было ни одного. Вот я там часто достаточно был. Это было организовано, во-первых, как место общения под различных руководителей разного звена. Не только российских. Для переговоров. Это первое.

Второе — это место встречи болельщиков. Это и актеры, и музыканты, которые выезжали туда кто-то за свой счет, кто-то опять же за счет коммерческих организаций. Поэтому госбюджет тут никак не пострадал.

АГ: Вы уверены в этом? Есть сомнения на этот счет.

ПК: Я думаю, процентов на 90. Если есть сомнения на этот счет, то вот тут как раз вопрос к Счетной палате, к органам прокуратуры: насколько это законно? Тут же все у нас достаточно неплохо регламентировано. Тут достаточно все просто в этой ситуации.

Но, честно сказать, те люди, которых я видел там… Я ездил за свой счет, например. Вот в Пекин ездил за свой счет. Единственное, что проживание мне оплатила вот эта компания, которая проводила «Русские дома». Поэтому, в общем, ни копейки бюджетных денег на это дело потрачено не было.

А, вы понимаете, коммерческая организация вольна распоряжаться своими собственными деньгами так, как она посчитает нужным. Просто вопрос можно поднять по-разному. Кто-то купил баскетбольный клуб в Америке. Можно это, с одной стороны, преподнести как гордость. С другой стороны: почему он не вложил в местный клуб «Енисей–Красноярск»? Можно по-разному к этому относиться. Но это так. Человек волен распоряжаться своими деньгами, которые честно заработал.