Дураки и дороги

Михаил Блинкин, коллапс Ленинградского шоссе, ч. 1

На Ленинградке, точнее говоря, на скромном путепроводе через Октябрьскую дорогу, на 24-м километре федеральной трассы М-10 отразилась масса обстоятельств, характеризующих все на свете: уровень городской транспортной политики, уровень городского планирования — долгосрочного и краткосрочного, характер подхода к развитию города и к развитию транспортной системы. Вот все отразилось в этой капле воды. Самые простые вещи.

Мы имеем на Ленинградке самый обычный путепровод. Таких путепроводов в стране тысячи. Из них, согласно официальным данным Росавтодора, где-то 1200 нуждаются в срочном ремонте. О том, что путепровод на 24-м километре нуждается в срочном ремонте (а по-хорошему его надо снести и новый строить — он 1960 года издания), было известно специалистам десять, ну, скажем аккуратно, по актам, восемь лет назад.

Если в городе есть долгосрочное транспортное планирование, то мы понимаем, что вывод вот этого путепровода — снос и строительство нового — потребует какого-то нового подхода к международному аэропорту и какой-то новой трассы, которая выведет трафик из Москвы в Санкт-Петербург и обратно, и я уж не говорю о том, что обслужит многочисленных жителей Подмосковья, которые в Москве работают. Потому что дорога у нас выполняет, к сожалению, все функции вместе.

Значит, простая вещь. Дополнительный подход к аэропорту Шереметьево — это любой байпас от Ленинградки вправо через промзону к международному шоссе, новый дополнительный подход пропускной способности со стороны Дмитровки, все что угодно. Я не хочу заниматься вербальным проектированием — для этого нужны географическая карта и софт. На это было восемь лет. Сделали мы этот байпас? Нет, мы его не сделали. Мы его даже не обсудили. Ничего абсолютно.

Ну хорошо, долгосрочного плана у нас нет. Но самая смешная вещь в том, что 5 мая Лужков подписывает закон о Генплане Москвы до 2025 года. То есть он торжественно объявляет городу и миру, что мы умеем планировать развитие города на пятнадцать лет вперед. Вот проходит месяц и выясняется, что мы не умеем планировать развитие города даже на пятнадцать дней вперед. Просто скандал на всю страну.

Хорошо, нет у нас долгосрочного транспортного планирования. Но в рамках совершенно тривиального краткосрочного планирования у нас есть неотложный ремонт того злополучного моста. С него бетон сыпется, и есть предписание Ространсинспекции: мол, господа, остановите это дело, надо проводить ремонт, потому что там бетон уже падает на проходящие поезда. Хорошо. Мы завтра должны это остановить. Все элементарно — нужно сделать расчет, насколько мы можем сузить проезжую часть.

А задачка здесь простая: если мы ее сужаем вдвое — у нас ремонт составит четыре месяца. Если сужаем понемножку, то ремонт растягивается на восемь месяцев. Тут никого не обманешь. Посмотрим, как реально мы можем сузить проезжую часть, чтобы не устроить транспортный коллапс.

Дальше. Как мы можем отвлечь трафик от этой трассы? Ну, например, усилив движение на электричке Белорусский вокзал — Шереметьево. В итоге это все равно пришлось сделать, но форс-мажором и так далее. Хотя это все называется краткосрочным транспортным планированием. Тривиальная операция, которая включает в себя, в частности, еще и информирование населения, пассажиров аэропорта.

Вот маятниковая миграция — люди на работу едут. Есть транспортные компании, которые гоняют фуры по этой дороге. Ищите для них хоть какие-то дополнительные маршруты. Вот все это называется краткосрочным транспортным планированием. Это сделали? Нет, мы этого не сделали.

Это приговор Управлению транспортным комплексом города — окончательный и не подлежащий обжалованию. Какие пятнадцать лет? Какие Генеральные планы? Вы, господа, — я это говорил неоднократно, обращаясь к московским чиновникам и московским депутатам, — не умеете решать тривиальные транспортные задачи.