Авария на Чернобыльской АЭС. Борьба с наркоманией. Какие праздники нам нужны

В аварии на Чернобыльской АЭС виноват человеческий фактор

Лев Гулько: Здравствуйте. У нас сегодня в качестве эксперта, в качестве гостя член Общественной палаты Елена Лукьянова. Добрый день.

Елена Лукьянова: Здравствуйте.

ЛГ: Каждая из трех наших тем будет посвящена жизни и смерти. Вот так глобально мы об этом и поговорим. Первая тема. Ровно неделю назад, 26 апреля, было 25-летие чернобыльской трагедии. По этому поводу много появилось тогда публикаций. И главный вопрос, который задает себе не только Россия, не только Украина, не только Белоруссия, которые в основном пострадали, но и все человечество: надо или не надо строить атомные электростанции? Может, лучше перейти на какие-то другие виды энергии? Что делать?

ЕЛ: Наверное, со временем все-таки надо переходить на какие-то альтернативные виды энергии. Потихонечку. Когда наука наша найдет альтернативу таким опасным видам топлива, как ядерное, как нефть, которая грязная, как уголь…

ЛГ: Который тоже грязный.

ЕЛ: Тоже грязный. Но это будущее. А сегодня мы живем в том мире, в который есть. И существует всего лишь несколько эффективных способов добычи энергии. И один из таких способов, что бы о нем ни говорили, — атомные электростанции.

ЛГ: Они самые чистые, как оказывается.

ЕЛ: Они не только самые чистые. Они самые высокотехнологичные. То есть, это очень высокий уровень обслуживающего персонала, что хорошо. Они самые развивающиеся с точки зрения науки, что тоже хорошо. Они действительно самые тихие, самые чистые. И вопрос в том, чтобы найти такой реактор, который будет наиболее защищен от всякого рода катаклизмов. С другой стороны, ведь все то же самое может произойти и с теплоэлектростанцией, и с гидроэлектростанцией. Неизвестно, где страшней последствия. Когда прорванная плотина смывает в ноль...

ЛГ: Тут, Лена, вопрос вот в чем. Плотину смоет, но не останется радиационных загрязнений. Здесь же последствия огромные. Здесь же непонятно что происходит.

ЕЛ: Все понятно. Но, тем не менее, я не знаю, как в Фукусиме…

ЛГ: Фукусима устояла. Это просто волна пошла. А так бы она устояла.

ЕЛ: 25 лет прошло со времени чернобыльской трагедии. До чернобыльской трагедии было несколько крупных аварий на атомных электростанциях. Но по масштабам катастрофы Чернобыль все-таки был первым. И причина здесь в человеческом факторе. Хотя и сам реактор, тот, что был в Чернобыле, нес в себе риски, но все они были связаны с человеческим фактором.

ЛГ: Теперь вот такой вопрос. Уже тогда искали виновных и ищут их до сих пор. А вспомним то, что случилось. Больше всего пострадали люди, которые эксплуатировали эту станцию, которые там работали. Директор этой станции пострадал. Они первые кинулись спасать. Кто несет ответственность за этот кошмар — даже не за сам кошмар, а за последствия этого кошмара? Сейчас все говорят, что Михаил Сергеевич Горбачев, который тогда стоял у руля. Да, конечно. Но его как-то пытаются убрать в сторону. Вроде ему докладывали, вроде он верил тому, что ему докладывали. Как распределить вину?

ЕЛ: Ответственность несут те, кто виноват в аварии. На самом деле там ведь какая была ситуация? Там реактор останавливался. Проводились испытания генератора. И главный дежурный — тот, кто непосредственно нажимал кнопки, — сделал ошибку. И мощность реактора опустилась ниже положенной. А испытания еще не начались.

ЛГ: Это понятно.

ЕЛ: И человек этот прекрасно знал, что нельзя поднимать реактор из йодной ямы. Он знал все технические регламенты. Но под административным нажимом (по-моему, главным инженером там был человек по фамилии Дятлов) он, тем не менее, нарушил этот регламент. То есть, виновата система, при которой…

ЛГ: Специалист боится докладывать наверх.

ЕЛ: Он поступился правилами регламента и подчинился приказу человека, который не до конца даже понимал, что может произойти. Потому что у него специальность немножко другая. И это, конечно, вина самого оператора. Но оператор погиб. Главный инженер понес наказание.

Далее. Безусловно, виноват Брюханов, потому что он не попытался всерьез выяснить, что же произошло. Он более суток утверждал и докладывал наверх, что реактор цел и взорвался запасной бак. Поэтому облучилось огромное количество людей. Облучились пожарные, облучился техперсонал. Если бы сразу была дана оценка (она была дана специалистами, но руководство станции в нее не поверило), всех тех страшных последствий могло бы не случиться. То есть, это опять же одно из проявлений административной системы. Трусость. Страшно докладывать наверх. Буквально утром, я вас уверяю, специалистам было понятно, что взорвался реактор.

ЛГ: Политбюро запрашивало у Минздрава, надо ли эвакуировать людей. Нет, ответил Минздрав.

ЕЛ: Потому что Минздраву докладывали, что реактор цел. И это было больше суток.

ЛГ: То есть, виноват, в конечном счете…

ЕЛ: Виновата галочная система. Человеческий фактор. И дальше все как бы пошло по нарастающей. Страшно признаться. Когда на третий день конструкторы облетели реактор, по-моему, уже было абсолютно ясно, что он взорван. Но до этого момента наверх докладывали что-то странное. Потом, когда начали засыпать ректор песком, рухнул бассейн и был дополнительный выброс. Так что безответственность, огромная безответственность.

Чиновник беспокоится сам за себя, и только за себя. Его совершенно не волнуют человеческие жизни. Мы сегодня находимся очень близко к этой системе в управлении нашей страной. И вот, учитывая это, действительно стоит задаться вопросом, а надо ли строить в России ядерные электростанции. Потому что система управления экономикой и другими сферами жизни крайне неэффективна.

ЛГ: Хорошо. Мы оставим этот вопрос открытым и, может быть, вернемся к нему при следующих наших встречах. Пока же закончим первую часть нашей беседы. Во второй части мы тоже будем говорить о жизни и смерти, но в несколько другом аспекте.