Оргкомитет митингов — взгляд изнутри. Тактика оппозиции на грядущих выборах. Что будет дальше?

Страна на пороге переходного периода

ЛГ: Итак, третья, заключительная, часть. И вопрос тоже заключительный. Как обычно спрашивает наш премьер: а дальше что? Предположим, премьер уходит. И все. Не Владимир Владимирович, а кто-то другой. Что дальше?

СУ: Мы же понимаем, что те процессы, которые сейчас происходят, — это некий аналог (возможно, аналог) февраля 1917 года. Такая буржуазно-демократическая революция. Вернее, при определенном раскладе она может произойти. Те требования, которые сегодня выдвигаются, они именно такого плана. Естественно, это подразумевает некий переходный период.

То есть, если удастся на мартовских выборах провести своего (условно своего — пусть это будет тот же Зюганов или кто-то еще) президента, который даст максимальные гарантии или потом путем массовой мобилизации просто заставить власть уйти (я сейчас не буду подробно рассматривать данный сценарий; надеюсь, что все будет мирно, — это самый главный залог успеха), возникает переходный этап. На этом этапе надо менять Конституцию, полностью или частично, и для этого созывать конституционное собрание. А потом, приняв уже новые законы, проводить новые, максимально честные выборы — и парламентские, и президентские.

А дальше тот, кого выберут, будет проводить ту политику, которую поддерживает народ. Если выберут левую партию, левого президента, будет левая политика социалистического толка и в экономике, и в социальной сфере. Если выберут либерала… Понятно, что будет в этом случае, можно не продолжать. Переходный период. Здесь довольно очевидная схема. Президент переходного периода, если мы в марте продвигаем его общими усилиями, действует под контролем общественности, формирует коалиционное правительство (в котором, наверное, должны быть представлены все сегменты общества, все политические и гражданские направления) и за какой-то определенный отрезок времени... Сейчас звучит: не более двух — двух с половиной, максимум трех лет…

ЛГ: Миронов тоже говорил, что два года. А дальше я ухожу.

СУ: Да. Достаточно короткий срок, когда осуществляются все эти реформы. И в этот период проводится какая-то сбалансированная социально-экономическая политика. То есть не нужно делать резких шагов.

ЛГ: Страна должна жить, экономика работать.

СУ: Страна должна жить. Я думаю, коалиционный характер правительства сможет обеспечить такой взвешенный подход. Не ломка всего и вся, не революционный метод, когда все ломаем до основания, а затем строим новое. Просто ограничить те негативные явления, которые сегодня происходят. Коррупция, социальная несправедливость и так далее. Здесь, я думаю, мы найдем общий язык — и либералы, и левые, и патриоты. Это вполне понятно. И чем короче этот переходный период, тем, на мой взгляд, лучше. Потому что все временное имеет тенденцию становиться постоянным.

ЛГ: А от чего зависит продолжительность этого переходного периода?

СУ: Его продолжительность зависит от того, как мы договариваемся «на берегу». Гарантии, которые мы сейчас хотим получить от нашего условного, технического президента, должны быть гарантиями и по срокам. И дальше за рамки уже не выходить. Это высчитывается элементарно. Некие технические показатели. Сколько времени нужно на изменение законодательства, сколько нужно на созыв конституционного собрания, сколько нужно на проведение новых выборов... По нашим прикидкам, в пределы двух, двух с половиной, максимум трех лет это укладывается. Поэтому в этом темпе и надо работать. Парламент, конечно, надо избрать раньше — через год–полтора. А потом, через некоторое время, выбрать и президента. Вот так мне видится переходный этап.

ЛГ: Хорошо. Это один вариант. Другой вариант: премьер остается. Я имею в виду, что Владимир Владимирович во втором туре выходит вперед.

СУ: Это уже президент, а не премьер. Здесь опять же мы рассматриваем несколько сценариев. Сценарий идеальный: Владимир Владимирович, тем или иным способом добившись избрания на пост президента, заключает с нами общественный договор. Не со мной лично и не с кем-то еще, а с обществом. И проводит те же самые реформы, а потом — досрочные выборы… Я в это не верю. Но теоретически это, может, и приемлемо. Однако для этого нужны переговоры. Без переговоров этого не произойдет.

Если же этого не происходит, а проводится та же самая политика, если, избрав Путина, «Партия жуликов и воров» продолжает свое черное дело (возможно, поменяв название и еще что-то), то, еще раз повторю, нам следует наращивать массовую мобилизацию. В 2012 году надо не сбавлять темп. А иначе что получится? Избрали Путина всеми правдами и неправдами — и все, мы смирились, разбежались по домам и шесть лет ждем следующих выборов. Нет. Если нам так цинично плюнут еще раз в лицо, надо выводить народ на улицы и уже не уходить с них. Называйте это как угодно — бархатная революция, «Майдан». Я не люблю такие аналогии, но смысл понятен. Гражданское неповиновение. Если вы нас не уважаете, мы вас не будем уважать и поставим вопрос ребром. Эта команда должна уйти. Жулики и воры должны быть отстранены от власти. Если они не хотят уходить цивилизованно, мы будем добиваться этого через уличный протест. Других вариантов нет.

Сценарий третий: кровавый и репрессивный. Естественно, что реализовать его может только власть. Теоретически такая вероятность, конечно, есть. Но я надеюсь, что на такое безумие они не пойдут, потому что в краткосрочной перспективе это будет самоубийственный для них шаг. Мировое сообщество не сможет закрыть на это глаза. И внутри страны это вызовет такое возмущение, что их просто сметут.

ЛГ: Последний вопрос. Как вам кажется, страна едина в своем протесте? Или она все-таки разделена на этих и тех? Потому что еще та гражданская война не закончилась, а уже назревает новая. Мне так кажется. Понятно, что не все поддерживают. Понятно, что кому-то хорошо, кому-то плохо.

СУ: Естественно, протестовать сейчас выходит наиболее активная часть населения. В процентном отношении это незначительное меньшинство. В истории всегда так было, если мы посмотрим. Такие процессы всегда двигает активное неравнодушное меньшинство. Я не хочу оскорбить остальных граждан, но это объективный факт. Поэтому неизбежно возникает вопрос, а не получится ли раскол по всем фронтам и новая гражданская война.

ЛГ: Я об этом и говорю.

СУ: Как мне представляется, если мы продолжим аналогию с февралем 1917 года, те требования, которые звучат, — они в интересах большинства. И если, абстрагировавшись от фигуры Путина или еще кого-то, поговоришь с людьми на улице, то никто не возражает. Я думаю, что сценарий гражданской войны просто исключен. Тем более что вопрос о переделе собственности, национализации, пересмотре итогов приватизации пока за скобками. Понятно, что будущей власти, которая, как мы надеемся, придет в результате новых честных выборов, на этот вопрос придется отвечать. У нас, у левых сил, есть свой ответ. У кого-то другой ответ. Но это дело завтрашнего и даже послезавтрашнего дня.

А те требования, которые сейчас на повестке дня, — я не думаю, что они расколют наше общество. И те, кто пока никуда не выходит и не будет выходить (а большинство не будет выходить — у всех много дел и забот), против своих сограждан, я думаю, не пойдут. А мы за них поработаем. И если будут нормальные и честные выборы, политическая конкуренция, они протестовать не будут. Я думаю, они без Владимира Владимировича как-нибудь проживут, не умрут. И с вилами и топорами его защищать не пойдут. Мне так представляется.

ЛГ: Спасибо огромное. Координатор движения «Левый фронт» Сергей Удальцов был сегодня у нас в гостях. Еще раз спасибо.

Материал подготовили: Роман Попков, Лев Гулько, Илья Бойков, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов