Политзаключенные в России. «Русская весна» в минус 30. О лидерах поклонного митинга на Поклонной

Феномен Проханова и Кургиняна

РП: Дмитрий, совсем недавно десятки тысяч человек собрались на Болотной площади и на Поклонной горе. Собственно говоря, чувствовалась взаимная неприязнь трибуны на Болотной площади и трибуны на Поклонной горе.

ДА: Это мягко говоря.

РП: Мягко говоря. Там люди друг друга обвиняли в чем угодно — в национальной измене, в наемничестве и так далее. Вместе с тем вы говорите, что массы на Болотной площади и на Поклонной горе социально близки.

ДА: Безусловно.

РП: И что меня больше всего удивило: на той же Поклонной горе были люди, которых я (возможно, как человек наивный) никак не ожидал там увидеть. Александр Проханов, человек, который все время клеймил власти предержащие, который заявлял, что национальное предательство — главная беда России. Он выступал на Поклонной, и многие сочли его выступление верноподданническим. Кургинян, яркий левый интеллектуал, тоже выступал на провластном митинге. Как это понимать? Что это такое?

ДА: Самое смешное, что и Проханов, и Кургинян в своих выступлениях на Поклонной горе как клеймили власть, так и продолжали клеймить. Вы просто возьмите их выступления. Они говорят абсолютно о том же самом. Более того, Кургинян говорит, что он будет голосовать за Зюганова. То есть назвать этот митинг провластным можно с большой натяжкой. Я знаете как на эту тему шучу? Что не Кургинян организовал митинг в поддержку Путина, а Путин организовал митинг в поддержку Кургиняна.

И вообще, посмотрите на нашу политическую жизнь. Возьмите кандидатов в президенты. Все, кроме одного (я о нем еще скажу пару слов), в той или иной степени, и в очень большой степени, используют левую риторику. Абсолютно левую, которая десять лет назад была прерогативой коммунистов. Зюганов Геннадий Андреевич, Миронов, Жириновский, во многом Путин (почитайте его статью в «Комсомольской правде»). Ее не использует только один кандидат, который, на мой взгляд, во всех смыслах представляет собой самым большой анекдот в нашей российской политике. Это Прохоров, которого я лично терпеть не могу и как человека, и как кандидата. Мне очень жаль, что такие люди есть в российской политике. Вот он использует этот заезженный либерализм. И получит свой один процент. Если, конечно, получит. А все остальные используют левую риторику.

И потом, возьмите Кургиняна. Если вы смотрели программы «Исторический процесс» и «Суд времени» или читали газету «Завтра»... Это люди абсолютно непримиримые, по крайне мере внешне (а зная их обоих, я думаю, что и внутренне), к тому, что сейчас происходит. Кургинян в своей программе поставил, мягко говоря, под сомнение все основополагающие ценности демократии. Как он называл Сахарова? Как он называл Солженицына? Что он говорил о так называемых сталинских репрессиях? Я с этими оценками абсолютно согласен.

До недавнего времени на нашем телевидении это было полным табу. Советский Союз был для телевидения черным периодом. Кургинян это разбил. Он перепрограммировал эту матрицу. Более того (не знаю, понравятся ли ему мои слова или нет), он во многом генератор того, что накапливавшееся недовольство вылилось в открытые формы, что люди стали собираться. Он просто во многом перепрограммировал левую матрицу — и матрицу России в целом. Я сужу даже по себе, когда я стал смотреть эти передачи. О наши ценности двадцать лет вытирали ноги, нас унижали, вплоть до того, что не принимали на работу, и вдруг выясняется, что мы везде выигрываем с десятикратным превосходством.

РП: Мы — это левые?

ДА: Да, мы — это левые. Конечно, это придало нам дополнительные жизненные силы. И очень активизировало народ. Я не знаю, какие на самом деле у Сергея Ервандовича цели. Я только могу сказать, что это очень умный и тонкий стратег и политик. То, что он говорит, можно не воспринимать буквально. Он нигде и никогда открытым текстом не поддерживал Путина. Более того, я очень рад, что Путину, власти наконец потребовались люди с такими взглядами. Люди, которые открыто говорили по телевизору в общем-то банальные вещи — что в 1937 году на территории Советского Союза было меньше заключенных, чем в Соединенных Штатах, что деятельность Сахарова или того же Солженицына в те годы была предательством…

Сейчас Путину потребовались такие люди. Почему? Потому что изменились народные настроения. И пусть такие люди поддерживают, пусть они определяют лицо. Потому что постепенно подтянется и народ. Народ наш абсолютно левый, и если его раскачать, то первое, что он спросит: а почему, собственно? А почему, собственно, «Норильский никель» ушел за копейки и непонятно кому? А почему, собственно, как в фильме «Окраина», колхоз «Родина» продан непонятно кому? А вот бумага: продали вы свою землю. Вот люди и поинтересуются, а почему, собственно, это произошло. Поэтому, мне кажется, здесь идет очень опасный для капиталистической части общества процесс. Всякая активность в России — это будет не «арабская весна». Это будет именно «русская весна».

РП: Хорошо, Путин использует. Но ведь это же ситуационно: использование левых, использование патриотов. Сущность режима это никак не изменит. Он как был жестко олигархическим, так таким и останется. Просто будет больше поводов для спекуляций с электоратом. Мы-де государственники, мы к левым относимся со вниманием... То есть Кургинян и Проханов увеличивают выживаемость режима.

ДА: А в чем они увеличивают его выживаемость? Ни один из сторонников Кургиняна и Проханова, собиравшийся голосовать за Зюганова (ну, может быть, один — я имею в виду в массе), не пойдет голосовать за Путина. Сейчас все люди думают своей головой. Вот я, например, восхищаюсь программами Кургиняна. Мы их смотрим, как хороший футбол или хоккей. Мы садимся перед телевизором и кричим: «Шайбу, шайбу. Дай ему!» Но тем не менее здесь мы слушаем, а здесь не слушаем. Я и вся моя семья пойдем голосовать за Зюганова (я надеюсь, это не будет воспринято как агитация — это ни для кого не тайна), что бы ни говорил уважаемый Сергей Ервандович. Да он сам пойдет за него голосовать!

И здесь что важно. Это как с применением бактериологического оружия. Оно потом может обратиться против того, кто его применил. То есть, если очень сильно выпускать джинна из бутылки, джинна левых взглядов, то он в конце концов может охватить всю эту систему. Потому что наша система очень неустойчива, она находится в очень шатком равновесии. Олигархический режим, радикально олигархический, ультралиберальный, абсолютно дикий капитализм — и все чаще прибегает к левой риторике. Эта система находится пока в равновесии. И это равновесие, как ни странно, держится на персоналиях.

Вы заметили: нас пугают, что если Путин уйдет, то все рухнет. А с другой стороны смеются: как же, рухнет. Как ни странно, вся избирательная кампания нашего основного кандидата строится, на мой взгляд, на этом банальном страхе: лишь бы не было войны. Действительно, эти люди правы, хотя не знаю, будут ли они довольны моей оценкой. За двадцать лет выстроена такая система, на которую чуть неправильно чихни, и она рухнет. В стране начнется хаос.

В нашей стране не будет революции. Что такое революция? Это когда пришли одни, прогнали других и установили свою власть, пусть даже жесткую. Этого пока не будет. Это вообще сейчас не просматривается. А вот хаос и общая дезорганизация системы управления, общая дезорганизация жизнеобеспечивающих систем — это возможно. Потому что любой человек, который живет в обычной квартире, прекрасно знает, в каком состоянии у нас находятся все системы жизнеобеспечения. Любой человек, который пользуется техникой, самолетами, чем угодно, видит, что система на грани и, если из нее выдернуть такую важную для нее составляющую, как тот же Путин, может произойти черт знает что.

Это я не пугаю. И это я совсем не в заслугу. И получается, что после двадцати лет реформ к чему мы пришли? К заклинаниям: «Господи, лишь бы не было войны. Нам бы хоть как-нибудь прожить. День да ночь — сутки прочь». Такое большое историческое достижение. Это не имеет ничего общего ни с развитием, ни с модернизацией, ни со вставанием с колен. Ни с тем, ни с сем. Поэтому на сегодняшний день система в любом случае нуждается в больших реформах. А иначе она рухнет — с одной ли персоналией, с другой ли персоналией. Потому что нельзя долго жить с раздвоенным сознанием — с левой риторикой и абсолютно правой и дикой практикой.

РП: О раздвоении сознания властей, о левых идеях, которые наиболее близки нашему народу, и о судьбе политзаключенных мы сегодня говорили с адвокатом, публицистом и ярким политиком современной России Дмитрием Аграновским.

Материал подготовили: Роман Попков, Лев Гулько, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов