Штрафы за протестную активность вырастут и станут разнообразнее, но будут ли их платить?

Увы, но на сегодня нет иллюзий по поводу нахождения компромисса между теми, кто условно именуется властью, и активным оппозиционным «меньшинством». Уже понятно, что закон будет принят с некоторыми популистскими корректировками вроде снижения верхнего предела штрафов, и при этом с множеством неафишируемых нововведений, которые на практике окажутся куда более драконовскими, нежели фантастическая сумма в полтора млн.

Еще, конечно, остается потенциальное вето главы государства, на которое уповает председатель Совета по правам человека при президенте РФ Михаил Федотов. Однако насколько реалистична эта надежда, если президентский «связной с общественностью» Дмитрий Песков декларирует желание видеть на асфальте печень представителей этой самой общественности?..

К сожалению, также понятно, что все попытки думской оппозиции в лице депутатов Гудковых и Ильи Пономарева заблокировать принятие документа будут затоптаны «Единой Россией». Бойкот и «итальянская забастовка» помогут в лучшем случае лишь ненадолго отсрочить исход. Отлаженный годами механизм думского большинства легко переварит тысячи поправок к законопроекту, которыми эсеры планируют максимально затормозить его прохождение.

Уничтожение очередного рубежа гражданских прав и свобод идет по привычной схеме. Сначала озвучивается и запускается оголтелая инициатива, вызывающая закономерное возмущение общества. Потом в ходе ее реализации разыгрывается имитация диалога, когда делаются некие популистские уступки, при этом не влияющие на общий смысл нововведения. Эдакий политический маркетинг, по формуле «мы вам втюхаем то, что вам не нужно, но вы еще и останетесь довольны». Как, к примеру, максимально «безболезненно» повысить налог — неважно какой — на 30 процентов? Сначала объявить о повышении на 70 процентов, а потом, когда предприниматели ожидаемо закипят, снизить планку до изначально запланированной. И все вроде как довольны. Одни — что втюхали, другие — что не так дорого.

Таким образом пытаются реализовать и законопроект, ужесточающий ответственность за нарушения на митингах: изначально заявленные астрономические 900 тыс. рублей максимального размера штрафа для рядового участника акции протеста единороссы «гуманно» снизили до 20 тыс. ко второму чтению. При этом на фоне снижения «потолка» был поднят и нижний предел — минимальный размер штрафа составит 10 тыс. рублей. Особенно цинично выглядит сопутствующее заявление о том, что нынешняя планка штрафов обусловлена размером средней зарплаты по России — 20 тыс. рублей.

Однако главная причина неприемлемости инициативы «Единой России» многократно повысить штрафы за нарушения на массовых мероприятиях — не в скудности кармана потенциального плательщика. А в том, что эти штрафы будут взыскиваться на основании неправосудных решений.

Давно стало секретом Полишинеля то, что при рассмотрении дел задержанных в ходе акции протеста граждан суды штампуют обвинительные приговоры, не вникая в обстоятельства. Вынося решение, суд полностью основывается на показаниях пары случайных полицейских. Почему случайных? Да потому что скручивают россиянина одни бойцы, в автозаке его сопровождают другие, а принимают в отделении и потом выступают против них в суде уже третьи.

Показания же свидетелей, которые выступают в защиту подсудимого, сколько бы их ни было, квалифицируются как «не вызывающие доверие, так как есть вероятность того, что все эти лица являются заинтересованными и знакомыми между собой». Видеозаписи и фотографии, на которых видно кто, кого и при каких обстоятельствах задерживает, судьи просто игнорируют, в большинстве случаев отказываясь их даже смотреть.

Так что любые отсылки представителей власти на «западный опыт», более жесткое зарубежное законодательство — не более чем гнилая демагогия. Потому что разбирать дела задержанных на акциях протеста, решать вопрос о виновности и присуждать наказание будут российские суды, а не французские, канадские и иже с ними.

Кроме того, снижение планки только ухудшает положение гражданина — суд с куда большей легкостью будет «награждать» задержанного штрафом в 10—20 тыс. рублей, чем в гипотетические 100 тыс., сумму, которая еще может заставить судью задуматься о последствиях своего решения. А для самого среднестатистического россиянина, что 900 тыс., что 20, что 10 — это все равно запредельно.

Как будет реагировать на нововведения народ? Безусловно, люди будут более ожесточенно сопротивляться задержанию. И это чревато для рядовых полицейских-исполнителей, но на всех ведь квартир не хватит.

Во-вторых, если раньше обвинительные судебные решения обжаловались крайне редко ввиду того, что мало кто был готов тратить время на тяжбу о тысячерублевом наказании, то теперь ситуация изменится — осужденные будут закидывать исками вышестоящие суды и судиться до последней инстанции. В отношении Мосгорсуда иллюзий, конечно, нет, но есть же Верховный суд, а еще дальше — ЕСПЧ, который еще и обяжет государство выплатить заявителю компенсацию.

Опять же, граждане могут перейти от оборонительной к наступательной тактике, и попутно с обжалованием задержания, писать заявления как на самих полицейских за незаконные действия, так и дальше — жаловаться во всевозможные органы на несоблюдение в ОВД и судах, где довелось побывать, норм пожарной безопасности, аттестации рабочих мест и прочего. Один региональный оппозиционер, которого постоянно «превентивно» забирали на митингах, успешно использовал эту тактику, и в итоге достал всех настолько, что его просто перестали задерживать.

И, наконец, представьте себе ситуацию: гражданке с активной жизненной позицией Н. выписали штраф в те самые 20 тыс. Попытка обжаловать штраф в кассации ни к чему не привела, и пока Н. жалуется в надзорную инстанцию, решение суда вступает в законную силу. Дело доходит до визита приставов домой к Н., желающих описать холодильник, ноутбук, а заодно и любимого кота.

Но Н. вместо того, чтобы сдаться и впустить приставов, берет ноутбук и пишет SOS в «Фейсбуке» и «Твиттере». На помощь Н. к дверям ее квартиры стекаются неравнодушные люди, следом — журналисты. Образуется очередной «Оккупай». И если приставы, определенно не готовые к столкновениям с народным протестом, позволят себе какие-либо активные действия типа выпиливания дверей и выноса кота, получится такая маленькая «горячая точка». Их будет множество, этих «горячих точек».

Но что же сами полицейские и иные рядовые представители власти, чьими руками планируется задерживать и карать? Чтобы проиллюстрировать настроения, в которые вгоняет бойцов неразумный закон, приведу восхитительный диалог члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) с полицейским во время одной из последних акций протеста, опубликованный в блоге правозащитницы Анны Каретниковой:

ОНК: Но вы понимаете, что вы сейчас грубо попытаетесь нарушить закон?

Сотрудник полиции, офицер: Нет, я действую по закону.

ОНК цитирует закон близко к тексту.

Сотрудник полиции: Да, я понимаю.

ОНК: Так вы отдаете себе отчет, что вы сейчас...

Сотрудник: Да, я понимаю. Но начальник округа сказал...

ОНК: Закон важней начальника округа.

Сотрудник: Слушайте, давайте отойдем... Вы понимаете, что у меня приказ?

ОНК: Это незаконный приказ. В законе о нем тоже есть.

Сотрудник: Ну, подумайте сами, что я, по-вашему, должен делать?

ОНК: Объясните начальнику округа, что вы не можете нарушать закон!

Сотрудник: Я не могу генералу указывать!.. Скажем так, сейчас мы тут приняли решение... я принял решение попытаться не нарушить закон. Так, только вот это вы не пишите, зачем вы? Вычеркните это! Генералу скажем, что мы нарушим закон, а мы сейчас постараемся не нарушить закон. Но про это же в «Твиттер» напишут?.. От генерала не скроешь... Закон... мы поневоле нарушаем закон, закон что дышло, а страна у нас — полный лохотрон. Эх... Так, и что я должен делать?..

ОНК: Постарайтесь не нарушить закон.

Сотрудник: Я постараюсь... 

Подведем итоги.

Что касается расчета на то, что повышение штрафов за нарушения на массовых акциях заметно снизит протестную активность — то это вряд ли произойдет. Не тот нынче градус общественного накала. Опять же — западный опыт: в Канаде правительство ужесточило законодательство о митингах в ответ на студенческие волнения, вызванные повышением платы за обучение. И что произошло? Испуганные студенты расползлись, держась за печень, и стали искать денежку на дорожающую учебу? Отнюдь. Протесты вспыхнули с новой силой и интенсивностью, число протестующих достигло 100 тыс. Министр образования ушла в отставку.

Аргумент о том, что драконовские меры помогут оградить простых людей «от действий радикалов» — это вообще детский лепет. Предполагаемый «радикал» на то и радикал, что его не способны остановить какие-то там грозящие санкции. И чем санкции выше, тем отчаяннее будут его действия.

Но и рядовые активисты в стороне стоять больше не будут. Если за призывы к насилию на улицах у нас производят в полпреды, а за белые ленты, раздачу еды на улицах волокут в кутузку, то закономерно, что общество отвечает симметрично.

Логично, что ответом на насилие и беззаконие может стать насилие и беззаконие, извините за каламбур. И хотя гражданский актив отчаянно пытается удержаться в рамках правового поля, а оппозиционные лидеры сплошь и рядом взывают к соблюдению закона, действия властей как будто направлены на то, чтобы вынудить протестующих на переход к более радикальным методам борьбы.

Материал подготовили: Елена Боровская, Александр Газов