«Дело Pussy Riot»: за и против

«Особая буква» наконец дает слово умеренным «противникам» и «сторонникам» Pussy Riot, пытаясь разобраться, на каких позициях стоят они — против чего выступают и что защищают.

Против «пусси»

Нужно понимать, что оголтелые религиозные фанатики типа владельца «Рузского молока» Василия Бойко или тех бабок, которые могут наорать на тебя в церкви, от происходящего вокруг Pussy Riot только выиграли. Для них «пусси» — воплощения дьявола и повод к проведению своих акций. Но фанатики и верующие — совсем не одно и то же. А пострадали именно последние.

Активная либеральная общественность начала с мероприятий в защиту конкретных участниц панк-группы, а закончила яростной кампанией, в рамках которой все, кто считает, будто девушки совершили оскорбительные действия и должны быть наказаны (безусловно, не тюремным заключением, а, например, общественными работами на территории тех же храмов), подвергаются остракизму.

Вердикт вынесен: непризнание права на проведение «панк-молебна» автоматически влечет обвинение в ретроградстве, пособничестве «путинскому режиму», неспособности понять смысл современного искусства и потворстве удушению свободы слова. Нежелание защищать Pussy Riot однозначно оценивается как реакция, стремящаяся удушить прогресс.

«Пусси» настаивают, что «молебен» был актом протеста против системы, режима, лично Владимира Путина и «гражданина Гундяева». «Борьба Pussy Riot против системы, государства, Церкви грозит превратиться в актуальный символ и центр протеста, хотя в действительности это вполне маргинальная история. И когда ваши внуки спросят вас, чем закончилась протестная зима 2012 года, вы ответите: «Нам удалось раскрутить женский панк-ансамбль!» — пишет обозреватель «Независимой газеты» Станислав Минин. Пожалуй, это высказывание наиболее точно характеризует одно из главных негативных последствий скандальной акции.

Борьба за освобождение девушек вылилась в борьбу с «инакомыслящими» — причем с обеих сторон. А ведь и там, и там полно «рассерженных горожан», вместе ходивших в том числе и на Болотную. И, вместо того чтобы направить свое недовольство против судебной системы, нацепивших на девушек наручники, против власти, устроившей показательный процесс, весь негатив выплескивается на тех, кто убежден, что смешивать веру и политику неприемлемо.

Это политическая сторона вопроса. Но есть и чисто человеческая.

Pussy Riot совершенно осознанно нарушили права тех, кто пришел в храм не пиариться, не петь о Путине, а со своими личными целями. Причем делали это не единожды — акция в храме Христа Спасителя была для панк-группы не первой, с места предыдущего мероприятия их выгнали прихожане. Во время так называемого выступления в храме присутствовали те, кто записывал все происходящее на видео, в том числе и реакцию находящихся в церкви верующих. Потом это было растиражировано в Сети.

Но вера — вещь интимная (хотя для Толоконниковой, публично занимавшейся сексом в музее, понятие интима, очевидно, несколько другое, чем для большинства). Когда гражданина фотографируют на митинге протеста — это нормально: он и пришел туда публично выразить гражданские требования. Но когда человека снимают и выкладывают в YouTube в то время, когда он молится, — это совершенно иное. Нарушаются права на неприкосновенность личной жизни.

Более того, никто из защитников девушек не отрицает, что «молебен» был политическим перформансом. И в этом случае место проведения акции явно оскорбило людей, не считающих церковь подходящим местом для таких мероприятий. Аргументы о проведении в храме Христа Спасителя рождественских елок или концертов классической музыки не проходят — на них не звучат выражения вроде «срань Господня».

Когда утверждают, что девушки были арестованы за то, что пели про Владимира Путина, почему-то упускают из вида, что песня ими исполнялась до 21 февраля на Лобном месте — и никто их не задержал. Проблема именно в месте. Слова «срань Господня», произнесенных с амвона, не политический призыв, а удар по чувствам прихожан, которые ходят в храмы не для того, чтобы слушать подобное. А на том же Лобном месте — пусть поют сколько угодно.

Pussy Riot в своем «ЖЖ» подробно описали, как и почему они совершили акцию. И девушки прекрасно осознавали то, что не знают, например, многие атеисты: «А служить панк-молебен мы, феминистки, будем у алтаря, потому что в нем нельзя находиться женщинам». То есть это было сознательное оскорбление священнослужителей, заботящихся о святости алтаря.

За «пусси»

Есть куча расхожих мифов и о самих Pussy Riot, и об их «сторонниках». Про Pussy Riot понятно — безбожницы, богохульницы, развратницы и тому подобное. Ну и «сторонники» у них, по мнению «добропорядочной общественности», соответствующие: тоже безбожники, а также русофобы, гомосексуалисты и агенты мирового правительства.

Между тем те, кого называют «сторонниками Pussy Riot», совершенно по-разному относятся к самой акции панк-группы в храме Христа Спасителя, но объединяет их, помимо гуманитарного аспекта уголовного преследования (молодые женщины сидят в камерах), еще одна проблема — очень острая, тревожная. Проблема отделения церкви от государства, вроде как закрепленного в Конституции.

Дело даже не в нарушении принципов светского государства. Альтернативой светскому государству, как известно, является теократия, а в России с ее тотальной коррупцией, лицемерием и безыдейностью элит никакой теократией не пахнет. Дело именно в отсутствии разделения между государством и церковью.

Наше государство и РПЦ тесно переплелись, и этот противоестественный для XXI века союз вовсе не породил теократию, ибо не для этого заключался. По мнению многих граждан России, которых записали в «сторонники Pussy Riot», союз между РПЦ и государством создан для взаимного крышевания друг друга, что в деле девушек проявилось особенно ярко.

Многие убеждены, что только подключение мощного административного ресурса (как светского, так и церковного) позволило завести дело по 213-й статье Уголовного кодекса РФ, относящейся к категории тяжких, по факту совершения деяния, едва-едва тянущего на административное взыскание. Именно тот самый ресурс позволяет личностям, называющим себя «православными активистами», избивать «сторонников Pussy Riot» на пикетах, открыто требовать линчевания участниц панк-группы, называть несогласных с собой «слугами сатаны». И все это абсолютно безнаказанно.

Те, кто хотя бы пробежался взглядом по обвинительному заключению, выданному следователями адвокатам подсудимых, видели, что текст официального документа написан языком, немыслимым для государства, отделенного от церкви. Описывая эпизоды преступления, следственная группа употребляет словосочетания «святое место», «святые иконы», «крестное знамение», не утруждая себя, в отличие от нас, кавычками и активно используя заглавные буквы.

«Своим поведением девушки проповедуют нигилизм, при этом используя форму абсолютно неприемлемую для православных христиан, оскверняя святыни: Храм, Богородицу и имя Господа, используют приемы подмены понятий, глумятся над православными традициями, например, когда они, стоят на коленях и освещают себя Святым Крестом, им оценивается, ни как призыв к Святости, а как призыв к поруганию Святынь», — это фрагмент из, повторим, официального обвинительного заключения следственной группы, завизированного прокурором. В документе имеются также слова «Российская Федерация», государственный герб, проставлены ведомственные печати.

Акция, которая в любой цивилизованной стране повлекла бы лишь несколько судебных гражданских исков от частных лиц, превращается в историческое событие. Обидчивые и мстительные государство и церковь уже сделали так, что имена Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич неизбежно войдут в учебники истории России. Именно то, что государство и церковь довели до такого абсурда ситуацию, и возмущает большую часть «сторонников Pussy Riot».

Материал подготовили: Аглая Большакова, Виталий Корж