«Левада-центр»: число левых и национал-патриотов на последнем «Марше миллионов» заметно выросло

— С чем связано изменение политических предпочтений участников «Марша миллионов»? Можно ли говорить о том, что протестное движение левеет?

Думаю, в этом вопросе не учитывается, что часто, когда говорят о либералах в декабре и левых в сентябре, речь идет об одних и тех же людях. Граждане действительно меняют свои предпочтения. Они разочаровываются в определенной позиции, если эта позиция не дает решений их проблем, если политики отворачиваются от стоящих задач.

Претензии, я полагаю, существуют в основном к прежнему мейнстриму митингов, либеральному как бы. И вызваны они тем, что либералы не обсуждают проблем, которые люди считают реальными, поэтому протестующие постепенно начинают искать тех, кто отвечает на их проблемы. Но они еще не нашли, поэтому картина выглядит рассеянной, противоречивой.

Рассеянной между мнимыми левыми, мнимыми либералами, мнимыми националистами. Например, хорошо видно, что организованных националистов никогда не было так мало, как на последнем митинге. Но в то же время отвечает на вопрос о приверженности националистической позиции значительно большее количество людей, которые, может быть, самим националистам кажутся непригодными для агитации.

— А какие конкретные проблемы волнуют сейчас россиян? Под какие идеи они готовы собраться?

У нас перед глазами пример организации и проведения митинга в Митино против строительства мечети и исламского центра. Митинг собрался, митинг вовлек в поддержку практически всех жителей района. Не прошло и дня, как строительство фактически было отменено. А ведь решение уже было принято. Значит, на митингах люди могут добиваться результатов, если они вокруг этих задач ясно консолидированы. Жители Митино требовали, чтобы без них такие вопросы не решали, и они этого добились.

А общемосковский митинг вообще не ставит вопрос о том, что должны решать все люди. Он как бы оставляет эту тему за бортом и обсуждает интересные для организаторов вопросы — хотя и важные, конечно, — как освобождение политзаключенных и другие вещи. Но это не привлекает людей.

Значит, речь не идет о том, что люди очарованы или разочарованы в тех или иных позициях. Люди требуют того, чтобы им более точно сформулировали политическую цель. Тогда они готовы выходить и тогда они будут добиваться результатов.

— Вообще, правильно ли задавать вопросы, в которых людям нужно выбрать из многочисленных политических групп и течений какие-то конкретные? И есть ли действительно между ними разница?

Все ответы, конечно, условны. Это нормальная практика социологов, если ими не манипулируют. Потому что в ином случае опрос нужно проводить среди сотрудников управления Администрации президента — они-то уж точно знают, чего хотят. Опросы проводятся на том уровне знания, которое существует у людей, на основании которого они будут принимать решение. То есть потом они пойдут на выборы и будут голосовать за одну из этих партий, которую они, может быть, не так уж хорошо знают. Здесь как раз ничего удивительного нет.

Граждане, которые отвечают на такие вопросы, видимо, считают эту разницу для себя понятной. У каждого из нас только относительное знание, ни у кого нет абсолютного.

— Как вы думаете, насколько честно отвечают люди на такие вопросы на протестных акциях, ведь они понимают, что выступают в данном случае против власти? Могут ли они лукавить?

Это обычное дело, люди всегда лукавят на социологических опросах не потому, что кого-то боятся, а потому что они хотят выглядеть хорошо. А что они под этим понимают... Каждый понимает под этим что-то свое. Но эти все погрешности учитываются социологами, здесь уже развита достаточно основательная практика корректировок.

У меня нет больших претензий к этому опросу. Конечно, это фактически форма уличного опроса. Они сами по себе менее достоверны, но они дают нечто вроде моментального фотоснимка.

— Можно ли предположить, что наметившаяся тенденция сохранится?

Совершенно невозможно сейчас сказать. Если бы мы провели опрос месяца за два до начала митингов среди этих же людей, мы обнаружили бы, что там либералов вообще практически нет или их очень мало. А в декабре вдруг либералов возникло большое количество сторонников. Значит, люди примкнули к определенной позиции. Но тот, кто примкнул, может и отойти от позиции, если он считает ее слабой.

Поэтому нужно бороться за соответствующее направление, бороться за свой актив. Проблема в том, что одни борются лучше, как левые, а другие борются хуже, как либералы.

Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов