В дни 70-летней годовщины окончания Сталинградской битвы проблема советской топонимики вновь будоражит и государственные умы, и общественность. За переименование Волгограда в Сталинград публично ратуют и вице-премьер Рогозин, и дьякон Кураев, и журналист Доренко, и куча разного статусного народа. Властями принято решение на время торжеств по случаю Сталинградской победы все же официально называть город Сталинградом.
Последняя мера является чисто символической. В программе «Время» будут говорить: «В Сталинграде был дан праздничный салют», но детям, родившимся 2 февраля в городе на Волге, вряд ли будут в графе «место рождения» писать: «Российская Федерация, город Сталинград». Тут же появились язвительные (а может, и не язвительные — поди разбери) предложения называть Калининград Кенигсбергом 9 апреля (день взятия города советскими войсками) и 9 мая.
Тема с переименованием Сталинграда, безусловно, имеет право на существование. Вряд ли кто-то сомневается в том, что 100 процентов славы города на Волге связано со сталинградским периодом. Сталинград — это признанный в планетарном масштабе символ величия и стойкости русского народа. Это слово, давшее название парижской станции метро, это глава во всех научных трудах, посвященных Второй мировой войне. Это меч от английского короля, преподнесенный городу, с надписью на клинке «Гражданам Сталинграда. Крепким как сталь».
Для всех нас слово «Сталинград» давно уже на подсознательном уровне расшифровывается не как «город Сталина», а как «город стали». И в смысле стойкости, и в смысле самом прямом — тонны раскаленной стали ревели там в 1942—1943 годах, в дни, когда решалась без преувеличения судьба мира.
Кто что может вспомнить про Царицын? Наверное, люди, учившие историю по советским учебникам, помнят, что там в Гражданскую войну дрались также и красные с белыми. Стоит ли битву Гражданской войны сравнивать по мировому значению со Сталинградской битвой? Ответ очевиден.
Про название «Волгоград» и говорить нечего: глупый, в угоду тогдашнему политическому ситуационизму шаг хрущевского правительства по переименованию города-легенды ничего, кроме злости и досады, не вызывает. Хуже только передача Крыма в состав Украинской ССР.
Вообще «сталинградский дискурс» несправедливо помещать в рамки более широкого дискурса оправданности политических переименований. «Сталинград — Волгоград» не одно и то же, что «Санкт-Петербург — Ленинград», или «Кенигсберг — Калининград», или «Симбирск — Ульяновск».
Да, все знают об ужасах и подвигах ленинградской блокады. Но и у Петербурга есть своя великая история, есть 200-летний имперский марш. Есть, в конце концов, слово «Питер», прочно вошедшее в народный обиход. Поэтому обратное переименование будет выглядеть сомнительно в плане исторической и гражданской справедливости.
С Кенигсбергом сложнее — немецкое название же немецкого города, отвоеванного у Рейха. И хотя сами калининградцы сплошь и рядом называют свой город «Кеником» и вполне себе гордятся немецким прошлым своей малой родины, поди попробуй его переименуй обратно. Сразу же поднимется массовая истерика записных патриотов, ни разу в Калининграде не бывших, но считающих, что возвращение городу исторического наименования — акт национального предательства сродни передачи Курил японцам.
И ведь не объяснишь, что Кенигсберг — это не только эсэсовцы и гауляйтеры, но и Иммануил Кант, чудеса немецкого градостроительства, увлекательная история войн и битв. Хотя, конечно, исходя из того самого чувства исторической справедливости переименовать хочется. Нет, если бы назвали его в свое время в честь кого-то из советских генералов, бравших эту прусскую цитадель, — вопросов бы не было. Но в честь товарища Калинина — это же из ряда того самого советского маразма, который так горек.
Если уж говорить об исторической справедливости, то есть холодная, но очень, на мой взгляд, правильная формула: как назвало город или улицу (или станцию метро) то поколение, которое их строило, — так и должны называться город, улица, станция. Назвали основатели город Кенигсбергом — пусть будет Кенигсберг. Назвали Петербургом — пусть будет Петербург. Назвали Симбирском — пусть будет Симбирск. Назвали станцию метро «Измайловский парк» — пусть будет «Измайловский парк», и никакая не «Партизанская» при всем уважении к партизанам.
Сталинград тут должен быть строгим исключением. Все остальное хорошо бы вернуть к нулевому варианту, уважая поколения основателей, их волю.
Вот только торжество этой исторической справедливости сегодня абсолютно невозможно. Нет, возможно теоретически, но тут как раз тот уникальный случай, когда справедливость не есть правильный выход.
Переименование городов и улиц наше и так далеко не монолитное общество не то что расколет, а раскрошит в кашу. Восстанут сотни тысяч кликуш, догматиков и «клиников» всех мастей, начнутся ненужные, не ведущие никуда, ни дающие стране ничего баталии, кампании, акции, страна утонет в истерике. «Нашисты» будут биться за Калининград, зюгановцы — за Ульяновск и за Калининград тоже, либералы — против Сталинграда. Все будут друг друга проклинать и трясти теми мощами предков, которые именно им кажутся по-настоящему святыми. В этом смысле Сталинград — уже не исключение из правил.
Окинув взглядом реальные политические и социально-экономические беды, стоящие перед страной, подумайте — вам нужно все это?
Так что, наступив на горло собственной песне, выданной в начале текста, скажу — пусть Калининград остается пока Калининградом, а Волгоград — Волгоградом. А правильной формулой пусть вооружатся наши даже не дети, а внуки — если сочтут нужным. Надеюсь, у них не будет более важных проблем, чем вопрос с переименованием городов и улиц.
Кстати, те же волгоградцы относятся к вопросу о названии своего города вполне спокойно. Выросшие в этом городе-храме советского героизма, они гордятся словом «Сталинград», и, когда идут на Мамаев курган, или в павильоны музеев, знают, что они сейчас — сталинградцы и находятся в Сталинграде. А потом, возвращаясь в поток повседневной городской рутины, опять становятся волгоградцами.
Это правильный стиль мышления: рутина со всеми характерными для российской городской действительности неприятностями не дает десакрализовать Сталинград. Сталинград в понимании волгоградцев — выше обыденности, над вялотекущей жизнью. Некая высшая реальность.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов
Парижское метро и улица в Париже может быть — Сталин освободил их немецкого нацизма. А вот Россию Сталин не освободил ни от грузинских нацистов ни от большевистских нацистов, а убил 27 млн. русских. Вот за это кол осиновый ему в спину. Аминь.