Похороны «все включено»
…У одной моей знакомой прошлым летом умер папа. По европейским меркам, еще не старый — только 60 исполнилось. Но болел долго и тяжело. Их квартира в центре: душно, шумно, запах лекарств — тяжко. Недели за две до смерти отец попросился на дачу, благо недалеко, 20 примерно километров по Каширскому шоссе. Там он и умер.
Потом все, как в таких случаях и бывает: скорая, морг при районной больнице. А дальше начались звонки на мобильный (она точно не помнит, кому в этой суете давала свой номер) от самых разных ритуальных служб. Так уж случилось, что, перевалив за четвертый десяток, она никого не хоронила и не понимала, что и как нужно делать. Но точно знала, что отец хотел быть похоронен в Москве.
И вот скорбными голосами, но со знанием дела ей предлагали «все включено», с доставкой тела, цветами и местом на кладбище. Суммы варьировались от 300 до 600 тыс. рублей.
Потом моя знакомая не могла объяснить, как, будучи неплохим экономистом, прекрасно считающая, умеющая принимать быстрые решения в самых сложных рабочих ситуациях, руководившая небольшим коллективом, оказалась столь беспомощной:
«Понимаешь, они спрашивали: «А венок будете заказывать? А грим профессиональный или так себе? А какой гроб вы хотите? А фото подходящее у вас есть? Нет, ну мы сделаем». А мама все время твердила про отпевание, поминки, про позвонить родственникам. Ну 10 тыс. долларов у меня были отложены. Я как-то была уверена, что хватит. И главное, все время думала, что все должно быть как положено. Сразу же заняла на работе, да и у всех, кому могла позвонить».
«Положено» оказалось дорого. Место на Медведковском кладбище обошлось в 250 тыс. Доставка гроба, сам гроб, гример, фото, венки, могильщики — еще около 200. Отпевание было самым дешевым — 15 тыс. Кто кому и за что платил, она точно не знала. Квитанции от ритуального агентства были составлены правильно, но разбираться в них сил не было.
Потом были еще поминки в кафе. Там и родственники, и друзья, и отцовские сослуживцы давали конверты, из которых вытаскивались купюры на чаевые официантам, на то, чтобы разрешили курить…
Уже потом выяснилось, что мать тоже платила, причем опять-таки непонятно кому (на приходниках трудно было прочесть название конторы): за гравий около могилы, за будущий памятник и за гравировку на деревянном кресте, который потом все равно уберут.
«Я тебе точную сумму не назову — за 600 тыс. где-то получилось. Причем ничего особенного не было, хотя мне и сравнивать не с чем. Мамины подружки потом говорили, что все прошло хорошо. Хотя что хорошего? Я с отцом по сути не попрощалась, все мысли были, где достать деньги и все ли я сделала. И главное — папе это бы не понравилось. Он же экономный был, не жадный, но для него больше 3 тыс. было уже много. Я потом узнала, что совсем другой порядок цифр официальный. Платила-то я посредникам многочисленным. И винить вроде некого, сама вроде как решала. И, знаешь, стыдно все время: ну что я все про деньги и про деньги. У меня горе, а я считаю, как калькулятор».
***
Просто чай в Михайловке
…Автобус Москва — Волгоград. 15-часовое приключение длиною почти в 1000 километров. Остановка в городе Михайловка. А это значит, что до конца изнурительной поездки остались сущие пустяки — каких-то 120 минут по знававшим лучшие времена областным дорогам в знававшем лучшие времена немецком «Неоплане».
Михайловка предлагает проезжающим, вышедшим размять затекшие в креслах тела, весь спектр наличествующих в этих краях удовольствий: пиво, соки, воды, шаурму, беляши, сосиски в тесте, семечки, мед, балык, декоративно-прикладное искусство и цыганок-гадалок. Но мне с моим другом хочется просто чаю. Потому что ночь в автобусе мы пили коньяк, утром в автобусе минералку, а сейчас нам хочется Просто Чаю. Понятная история.
Заходим в первое попавшееся кафе с женским названием «Натали», «Надежда» или что-то типа того. Внутри все тоже более чем типично: застеленные клеенчатыми скатертями столики, беленькие солонки и салфеточки, на стенах в качестве украшений «Шишкин» с «Айвазовским» и пластмассовый цветок.
Мой друг сразу переходит к делу, обращаясь к грузного вида… барменше? Заведующей? Управляющей? В общем, к самой главной тут женщине, удобно разложившей себя на стойке как бы бара.
— Можно у вас купить чай? — спрашивает он. Именно купить, потому что рассиживаться в кафе у нас нет времени — скоро возвращаться в автобус.
— Чай? — удивляется главная женщина.
— Чай! — подтверждаю я.
— Чай? — тот же вопрос, но ее глаза теперь устремлены на меня.
— Чай!!! — дружно заявляем я и мой друг.
— Чай? — это уже в наш глубокомысленный диалог включается другая женщина, гораздо менее грузная, чем самая главная, из чего можно сделать вывод, что она, скорее всего, совмещает в этом кафе две должности — официантки-разносчицы и главной по кухне.
— Чай!!!!! — говорим мы ей.
— Чай… Чай… Чай… — поочередно повторяют две женщины и еще одна подошедшая незнакомая, переглядываясь.
— Да, у нас можно купить чай, — официантка-разносчица наконец-то понимает, чего мы хотим.
— Чай!!! — радуемся мы. — Сколько нужно заплатить?
— За чай?
— За чай!
— За чай?..
И все снова по кругу, с тем же результатом…
Размешивая сахар в пластиковом стакане с «брукбондом», мы не могли не задержаться в этом кафе на пять минуток, чтобы поинтересоваться, чего такого магического в слове «чай».
Официантка-разносчица нам все легко объяснила: кафе работает не только для проезжающих, но и для местных — и те, и другие никогда не заказывают чай. По напиткам расклад такой: утром берут пиво, днем пиво, вечером — водку. И так во всех кафе. «Ну а чай надо пить дома. Вы еще молодые, не понимаете…»
***
Ожог энной степени наглости начальства
…Молодой человек трудится на государственном производстве в Москве. Зарплата у него, прямо скажем, небольшая, но работу свою он любит, да и специальность редкая. Так что как друзья его ни уговаривают и какие деньги ни обещают, уходить он никуда не хочет.
В один будний день, минут за 10 до конца смены, напарник вдруг пролил ему на ногу какую-то гадость химическую. Что ж, бывает: зазевался парень, расслабился, да и неопытный совсем. Наш герой в обморок не упал, кричать не стал, но больно, конечно, было страшно. Врач однозначно был нужен.
Однако скорая приехала через полчаса. И не потому, что медики не торопились, они-то как раз за пять минут доехали.
Все оказалось просто: врачам позвонили только после официального окончания рабочего времени. Логика начальства, которое неотложку и вызывало, понятна: в течение трудового дня любая травма — их головная боль со всеми вытекающими финансовыми и юридическими последствиями, а если после — они уже за это не отвечают. Пока ждали медиков, все дружно уговаривали пострадавшего «не подставлять товарища, коллектив и весь завод». Дескать, сам понимаешь. «Ты уж потерпи, а мы тебе отгулы дадим».
Потерпел… Докторам со скорой пробормотал что-то невнятное, а в больнице сказал, что не помнит, чем облился. Врачи уточнять не стали — тоже все понимают, — сделали что требуется, больничный дали. Ругались, правда: мол, что ж вы пока ждали, водой рану не промыли.
Штаны пришлось выбросить. Нога потихоньку заживает, хотя болит так, что спать невозможно. Шрамы, конечно, останутся.
Ну а с работы звонили: «Молодец, — говорят, — выздоравливай давай».
***
Болотная в метро
…Смиренно стоим в длиннющей очереди в кассу за билетиками в метро. Смирение — это вообще очень важно для столичного метрополитена. Если уж вас угораздило не позаботиться о покупке проездного заранее, к чему постоянно призывают боссы подземелья, бессмысленно нервничать, увидев толпу таких же «не позаботившихся заранее». Они тоже куда-то торопятся, у них тоже злой шеф, обрушивающий на сотрудников свой утренний гнев за 10-минутное опоздание, и тоже срочные дела.
Так что смиритесь. Ждите, как остальные. Сливайтесь с народом. Двигайтесь вместе с очередью к осознанию того, что в подземке все равны. Это ведь столь редкое в нашей современной жизни ощущение полного равенства и братства…
И вот мы стоим, потихонечку приближаясь к заветной цели. Уже образовалось две очереди: одна, самая большая, собственно в кассу, а другая, чуть меньше, — к билетным автоматам, которые, по идее, должны были раз и навсегда проблему очередей решить. Но не решили.
И все бы ничего, чувство единения полностью овладело массами, однако в ситуацию бесцеремонно вмешивается злой рок в лице кассирши. Билетный автомат уже под завязку наполнен деньгами, поэтому его срочно надо выпотрошить. Кассирша молча отсекает очередь от чуда техники и приступает к операции вскрытия. У двух десятков людей обрушивается надежда, ведь теперь нужно начинать все заново: присоединяться к очереди в кассу, стоять, воспитывая в себе смирение…
У одного из несчастных не выдерживают нервы. Буквально секунду назад парень лет 30 наконец-то оказался перед автоматом, протянул к нему руку… которая уперлась в спину кассирше. Долгий путь к проездному был наглухо закрыт.
Молодой человек срывается на крик. Четко разобрать, что он говорит, в общем шуме метро трудно. Отчетливо слышатся слова «Доколе?», «Сколько можно?», «Когда все это кончится?». Обрывочно звучат ссылки на какие-то законы, распоряжения правительства Москвы и решения руководства метрополитена. Парень, похоже, неплохо в этом разбирается — он «знает свои права» и «не позволит так грубо их нарушать».
Кассирша головой уже в автомате, поэтому все эти возгласы отскакивают от ее спины. Спине глубоко наплевать и на правительство Москвы, и на всякие там нарушенные права. Толпа тоже остается равнодушной. Смотреть на молодого человека, вступившего в явно неравный бой со спиной кассирши, которая в данный момент олицетворяет государство в целом, конечно, интересно, но не более того.
Парень быстро понимает бесперспективность атаки, берет себя в руки и, подобно всем остальным, занимает место в значительно удлинившейся очереди в кассу. Конфликт исчерпан.
Стоим. Ползут минуты. Окошечко, из которого можно вытянуть счастливый билет, уже близко. Перед нашим героем всего два человека, и он уже начинает суетиться, переполняемый предвкушением. И снова злой рок в лице все той же кассирши. Она опустошила билетный автомат, вернулась к коллегам, и им теперь надо должным образом оформить извлеченные средства. То есть касса закрывается на пятиминутный технический перерыв.
В мозгу парня, пережившего второй трагический облом за полчаса, сгорают последние нервные клетки. В его глазах явно читается намерение взять кассу штурмом. Он начинает стучать в окошко и стекло, делящее людей на работников метро и простых смертных. Он выкрикивает ругательства. Снова вспоминает про законы, правительство Москвы и права.
Назревающую мини-революцию народ не поддерживает. Молодой человек, по общему мнению, слишком несдержан, хоть и говорит правильные вещи. «Спокойней надо быть, спокойней». От парня отходят на безопасное расстояние, дружно не одобряя. Он остается один на один со злом, которое не победить.
А вот и полицейский подоспел. Сейчас во всем разберется и препроводит молодого человека в отделение — порядок ведь нарушен, надо принимать меры.
Однако решительный вид «во всем разобравшегося» стража порядка производит на толпу неожиданный эффект. Мгновение назад люди еще осуждали дерзкого парнишку, а тут вдруг резко встали на его сторону. «Не трожьте его, сами разберемся», — говорят их лица.
Когда полицейский попытался подойти к нашему герою, он уже был окружен кольцом крепких женщин «от 50 и выше». Тяжелый жизненный опыт, годы труда на «заводе и огороде» позволили им набрать ту весовую категорию, когда остановить коня на скаку не представляется проблемой, чего уж говорить о юном полицейском. И пусть его брови строго сдвинуты, а рука машинально тянется за дубинкой — крепких женщин это не пугает. У них сыновья такого же возраста и тоже все что-то строжатся, а толку — наподдал пару раз по заднице, чтобы уважал старших, и дело с концом.
Стихийно образовавшийся оборонительный отряд сразу же ставит правоохранителя на место, объясняя ему расклад: мол, шумный парень не прав по форме, но гнев его справедлив по сути, и вообще все мы тут «в одной лодке». Так что проходите мимо, гражданин начальник, не вмешивайтесь. На попытку прорваться к бунтующему молодому человеку крепкие женщины отвечают применением насилия к «представителю органов внутренних дел при исполнении», выталкивая полицейского за границы территории народовластия.
Короткое препирательство, оскорбительные выкрики в адрес стража порядка, тщетная попытка последнего взять ситуацию под контроль в виде призывов расходиться и… совсем растерявшийся юный правоохранитель с позором покидает поле брани.
Народ победил. Осталось только решить, что делать с заварившим всю эту кашу парнишкой. Тем более что кассиры, удивленные образовавшимся вне их каморки беспорядком, уже возобновили продажу билетов. Ну его, этот народ, справедливо рассудили они, мало ли что еще учудит. Нашего героя пропихивают к турникетам, практически перекидывают через заграждение и бесплатно отправляют в метро: «Хватит с тебя на сегодня. Езжай давай». Маленькая революция, о которой так долго говорили все кому не лень, свершилась…
…Эта история на самом деле не о столичной подземке, служащие которой по-скотски относятся к пассажирам, не о гражданах, безропотно терпящих такое обращение с собой, просыпаясь только в самый последний момент, и не о молодом человеке, возмутившемся устоявшимися порядками. Это история о полиции.
Описанные события произошли около года назад. Тогда в Москве гремели «болотные». Смирение было не в моде. Система, казалось, вот-вот прогнется под напором россиян, жаждущих перемен. И неудивительно, что правоохранитель, столкнувшись в метро с решительно настроенными крепкими женщинами, отступил — на тот момент это выглядело логичным.
Потом было 6 мая, разгон мирного митинга, «оккупаи», снова разгоны, «драконовские законы», квартиры «пострадавшим» омоновцам, большое «болотное дело» и «болотные узники». Россия стала другой.
И вот сейчас, спустя год, у меня уже нет уверенности, что, случись в метро похожая история, страж порядка отступит.
Материал подготовили: Олег Савицкий, Александр Газов
Комментарии