В опубликованном на днях окончательном варианте концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории, который должен послужить базой для единого школьного учебника, события и Февраля, и Октября 1917 года охарактеризованы как «Великая российская революция». Таким образом, вероятнее всего, в учебниках не будет привычных для людей с советским образованием словосочетаний «Февральская революция» и «Октябрьская революция». И те из советских людей, которые все еще испытывают благоговение перед советскими же тотемами, возмущены. Как же это так, молодежь хотят лишить знаний о Великом Октябре!
Материал по теме: пожелание Владимира Путина унифицировать преподавание истории в школе взялись исполнять весьма рьяно. Уже и целая концепция новых учебников готова. Вот бы такими же темпами строили олимпийские объекты и выполняли майские указы… Но не будем о совсем уж грустном. Поговорим тоже о грустном, но не трагичном — о том, как в очередной раз перепишут отечественную историю. Поскольку президент часто радует нас своими оценками тех или иных исторических периодов, поскольку мы видим, какие памятники открываются, какая патетика используется официальной пропагандой, можем примерно представить себе и содержание грядущих учебников. Почему все это не трагично, спросите вы, ведь любая унификация исторического видения является фальсификацией. Да потому, что уже переписывали русскую историю не раз и до Путина, и после него еще не раз перепишут. (ДАЛЕЕ)
Не сбивает градус возмущения даже то, что события Октября 1917 года названы все же не просто «октябрьским переворотом», как в большинстве учебников. издававшихся с 90-х, а «началом советского эксперимента», «важнейшим событием мировой истории XX века».
Меня тяжело заподозрить в лоялистской предвзятости при оценке различных инициируемых современным государством и его обслугой новшеств. И в данной учебно-методической концепции есть масса положений, не вызывающих ничего, кроме тоски. Чего стоят умалчивание скандинавского происхождения Рюрика («низкопоклонство перед Западом») или попытка избежать использования понятия «татаро-монгольское иго» — ведь в современных правовых реалиях трактовка событий XIII—XV веков именно в такой формулировке является чуть ли не разжиганием межнациональной розни.
Но все же введение термина «Великая российская революция» мне представляется вполне разумным.
Ведь действительно революционный процесс в России был фактически непрерывен с Февраля по Октябрь 1917-го. В свое время советские историки, находящиеся в рамках марксистского мировосприятия и обслуживая пропагандистский аппарат коммунистического режима, не могли не разделять февральское буржуазно-демократическое восстание, поддержанное депутатами Думы, армейскими генералами, и осеннюю «пролетарскую революцию». Но мы-то, слава богу, свободны от догматических верований. Мы знаем, что настоящая революция, меняющая судьбу и все национальное бытие огромной страны, меняющая даже судьбу мира, — это не события одного дня или одной ночи, не история вооруженного захвата одного правительственного здания.
Подлинная революция — огромный, сложный исторический процесс. У французов их Великая революция началась формально со взятия Бастилии, а по поводу даты ее окончания в профессиональных сообществах длятся дискуссии. Одни считают, что революция закончилась Термидорианским переворотом в 1794 году, другие видят финальную точку в падении Директории и установлении власти Консулов в 1799-м. Но в любом случае никто не провозглашает события 1789 года (падение Бастилии, Национальное собрание, ограничение монархии) «первой революцией», взятие штурмом королевского дворца в 1792 году и упразднение монархии — «второй революцией», установление якобинской диктатуры в 1793 году — «третьей», или «якобинской революцией». Это все одна история, одна эпопея, противоречивая, драматичная, разыгранная с подлинно античным, римским размахом. История крушения старой монархии, зарождения и возвышения Республики (именно так, с большой буквы) и поэтапного преобразования Республики в монархию нового типа — Империю.
Великая и мрачная русская история ничуть не проще истории французов — на нашей исторической арене разыгралась все та же тысячелетняя римская драма. Падение истлевшей власти царя. Республиканские страсти: Временное правительство, большевистская диктатура, генеральские мятежи и Гражданская война, относительная внутрипартийная демократия 20-х… И, наконец, неумолимая поступь сталинской империи, окончательно задушившей Республику, достигшей небывалого внешнеполитического могущества и поставившей очередные рекорды кровопролития. Отличие от Рима в том, что там Республика продержалась почти 500 лет, тогда как во Франции и в России жизнь первых республик была коротка.
Русская революция началась в 1917 году с зимних стачек в Петрограде, едва не переросла во всемирную революцию в 1919—1920 годах и вполне продолжалась в 20-е в раннем СССР. Пробуждение колоссальных творческих энергий, торжество конструктивизма в архитектуре, футуризм, чеканный ритм поэзии Маяковского, новое плакатное искусство, социальные и экономические эксперименты вплоть до попыток искоренить мещанскую лжемораль — чего стоят только общество «Долой стыд» и передовая для тех лет «Концепция новой женщины» авторства Александры Коллонтай. Тогдашней Европе такое и не снилось. Советский Союз в те времена был действительно самой передовой страной.
Потом возвысился Сталин-Джугашвили со своими специфическими представлениями об этике, эстетике и всем остальном. Школьникам опять дали ремни и фуражки, в архитектуре возобладал ампир, в экономике и политике — тоталитаризм, в сфере половых и семейных отношений вновь начало пропагандироваться ханжество, а Иван Грозный был объявлен великой исторической фигурой. Удивляюсь, как в школах сталинского СССР не возродили преподавание Закона Божьего наряду с марксистско-ленинской теорией. Но даже и без Закона Божьего революция при Сталине закончилась. Именно при зрелом Сталине, а не в 1921—1922 годах, как пытаются представить авторы нынешней методической концепции.
Но все же насчет объединения Великого Февраля и Великого Октября авторы концепции правы. Впрочем, подозреваю, что, затевая этот методологический маневр, они руководствовались какими-то своими (точнее, прописанными начальством) соображениями — в лучшем случае глупыми, в худшем — подлыми.
И, завершая тему Великой российской революции, не могу не упомянуть о ноябрьских праздниках. Отменив в качестве общенационального праздника годовщину взятия власти большевиками, нынешнее российское руководство, как известно, нашарило неподалеку в календаре другой подходящий день — 4 ноября. Эта дата из Смутного времени, которая вызывает больше вопросов и скепсиса, чем желания слиться в патриотическом порыве. Но Путин не был бы Путиным, если бы заменил день празднования большевистского переворота каким-то днем из хронологии антимонархического Февраля 1917 года. В сегодняшнем русском политическом календаре в отличие от методических концепций Великих революций нет.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов
Комментарии