Терроризм

Я не мог подписать лживое заключение комиссии

Елена Лукьянова: Юрий Павлович Иванов в течение целого ряда созывов был депутатом Государственной думы от Коммунистической партии РФ. Он был одним из членов парламентской комиссии по Беслану. Это была первая серьезная комиссия, созданная Федеральным собранием. Более того, Юрий Павлович — один из двух членов комиссии, которые не согласились с окончательным ее докладом. И мы попросим его рассказать: что же это была за комиссия?
Юрий Иванов: Как формировалась эта комиссия? Десять представителей Думы и 11 представителей Совета Федерации во главе с заместителем Совфеда Александром Торшиным. Избиралась эта комиссия по квоте Думы. Дума поделила квоты таким образом: восемь человек от «Единой России»… Нет, семь. Один «жириновец», который все время голосовал вместе с ними. Это был бывший охранник Владимира Жириновского. Кроме того, в составе комиссии был Юрий Савельев от фракции партии «Родина». И я от коммунистов. 
Этот состав был объединен вместе с десятью депутатами из Совета Федерации. 19 «путиноидов», я позволю себе употребить такое выражение, которые четко выполняли все установки президента. И двое инакомыслящих. Вот они это заключение и не подписали. 
Комиссия сама утвердила регламент. Она написала, что с прессой может общаться только председатель комиссии или только по его разрешению. На втором заседании решался вопрос о том, что, если я вступлю в контакт с журналистами, я буду исключен из состава комиссии. Полная «демократия». Это была схватка нас двоих с остальными членами комиссии. По всем кардинальным и главным вопросам наша позиция с ними не совпадала.
ЕЛ: Вы им очень мешали? 
ЮИ: Я так не хочу сказать. Я потом сработался с членами комиссии, они достаточно лояльно ко мне относились. Торшин — очень умный и тонкий человек. Он здорово выполнял свои функции, умел работать со мной. Но как он иногда обводил вокруг пальца журналистов! Анна Политковская тоже занималась темой Беслана, и когда она попыталась полететь в Беслан, ее отравили. Это факт. Ее отравили, в Ростове сняли с самолета, отправили в больницу. И когда я заявил ходатайство о ее вызове на заседание комиссии, то его отклонили. 
А потом Торшин сказал, что Аню вызывал, поговорил, и есть мнение. Он увел ее от протокола, не дал возможности высказаться, не дал возможности задать ей вопросы. Но так мягко Политковская «засветилась» в материалах. 
Окончание работы этой комиссии было подлым. Никого ни о чем не оповещали: пришли утром в Думу, собрались. Один человек сказал: «Предлагаю заслушать отчет по Беслану». Выходит Александр Москалец: 15 минут читает, и все. И Дума голосует большинством голосов, дело в архив отправляется. 
Одновременно в этот же день, в этот же час, точно так же без включения в повестку в Совете Федерации происходит то же самое. Выходит Торшин: 15 минут читает доклад, короткое обсуждение, быстрые вопросы — и дело закрыли. 
Парламентское расследование в России сегодня вообще невозможно. Я был заместителем председателя комитета Госдумы по конституционному строительству. В комитете мы работали над законом о парламентском расследовании. Привлекли ученых, работа была неплохо организована. Владимир Плигин ее организовал. Выслушивали мнения профессоров, академиков, и вдруг пришел вариант от президента. Я прочитал только один пункт: что парламентская комиссия может быть создана Думой только в том случае, если она будет совместной с Советом Федерации и если за нее проголосует вся Федерация. А это, по сути, назначенцы президента. Поэтому, если любую комиссию пропутинская Дума или промедведевская решит создать и в Совете Федерации будут возражать назначенцы, никакой комиссии не будет. 
Я думаю, расследование по Беслану было последним в истории России. Рассчитывать на объективность этой комиссии было нельзя. Комиссия работала под тесным надзором Администрации Президента, и ее задача была обелить государственные органы, которые допустили огромное количество ошибок по этому делу.