Китай и Япония

Самый популярный в Японии русский писатель

ПШ: И тем не менее вы стали самым издаваемым автором Японии среди иностранцев, которые написали о Японии.

ВО: Да. Там создали клуб поклонников «Ветки сакуры». Три бывших премьер-министра — Накасоне, Мори и Абуци — возглавляют его. Она пришлась и к моменту, и для японцев. Потому что на фоне экономического чуда их интересовало, «а кто мы такие и что о нас думают другие». И тут как раз Овчинников проскочил очень кстати. Но, увы, мы тогда еще не подписали конвенцию об авторском праве. И мне по существу ничего не заплатили. А то я был бы состоятельным человеком.

Тем не менее семь миллионов экземпляров книг разошлось в советскую эпоху. Это очень большой коммерческий успех везде. Авторы меньше, чем доллар за книжку при любых гонорарах, при любых налогах не имеют. При советской власти мне платили две копейки, а не доллар. Но тем не менее семь миллионов — это 140 тысяч брежневских рублей. И товарищ Гайдар превратил их в 36 долларов, с которыми я вступил в самостоятельную жизнь. Сейчас уже на нон-фикшене не заработаешь.

Книга «Калейдоскоп жизни». Писал ее три года. И вроде бы хороший договор — семь процентов тиража. Ну, потом начинается, что имеется в виду не розничная цена — 220 рублей, а оптовая — 100 рублей. То есть я имею с книжки семь рублей. А тираж всего пять тысяч. Пятью семь — 35, минус 13 процентов — 28 тысяч 800 рублей. А мы вам при подписании тысячу долларов дали аванс. Мы вам ничего не должны. То есть вот на этой книжке заработать невозможно.

ПШ: О чем же эта книга?

ВО: Это как бы автобиографическая книга. Я рассказываю, как стал журналистом, как мне помогало знание китайской грамоты. Ну и всякие курьезы. 150 экзотических, драматических и комических эпизодов личной судьбы. Один комический могу рассказать.

Когда я только приехал в Китай, помню, сидели с генералом нашим, военным атташе, и его супругой в самой народной такой харчевне. И там лапшой угощали. И свисали сверху такие ленты с иероглифами. Бывшая медсестра, жена военного атташе, ей за сорок было. А молодые мужчины женщинам бальзаковского возраста нравятся. Она так слегка со мной кокетничала: «Ах, Всеволод, как я вам завидую, что вы китайскую грамоту освоили. В этих иероглифах столько гармонии, столько эстетики. Вы не можете хозяина попросить отрезать этот иероглиф и, пожалуй, еще вот этот». Ну, хозяин удивился. Она эти бумажные листочки положила в сумочку. Принесла портному и попросила, чтобы он золотой парчой вышил на бархатном вечернем платье. И пошла на прием в честь национального праздника Китая. Зал чуть не упал. Потому что на одной пышной груди было написано «Вкусно», а на другой «Дешево». Я эту историю рассказываю своим внукам в назидание, которые всякие майки любят надевать с непонятными надписями.

Я там реабилитировал память Рихарда Зорге. Я был первый советский человек, который пришел на эту могилу.

ПШ: В Японии. Мы с вами перескакиваем от Японии к Китаю.

ВО: В этой книге я рассказываю о том, как работал в Китае, как я переквалифицировался из китаистов в японисты. Как это было трудно. Потому что даже наши говорили: «Да что Овчинников может вообще в Японии понимать! Это же китаист». Какая-то клановость существует и ревность. Пока меня признали, уже после того как я реабилитировал память Рихарда Зорге. Стал изучать наследие Рихарда Зорге. И запомнил его фразу и сделал своим девизом. Зорге говорил: «Для того чтобы узнать больше, нужно знать больше других. Нужно уметь быть интересным для тех, кто тебя интересует».

И действительно, мои семь лет работы в Китае, семь в Японии, пять лет в Англии… Чем больше я знал, тем больше ко мне осведомленные люди тянулись и обогащали меня своими знаниями.