Московские коммунисты недовольны политикой Зюганова

Сергей Никитин, принципом КПРФ стал абсолютный централизм

Вообще, организационный принцип нашей партии — это демократический централизм, в соответствии с которым меньшинство должно подчиняться решению, принятому большинством. Но при этом обязательным условием является выслушивание мнения меньшинства и учет его позиции при выработке окончательного решения. К сожалению, этого не было. Сегодня принципом нашей партии, я могу это сказать открыто, стал абсолютный централизм, когда предлагается выполнять любые решения вышестоящих органов, не задумываясь об их содержании. Более того, ряд руководителей партий трактуют принцип демократического централизма таким образом, что, даже если принято неправильное решение, его необходимо выполнять. Но любая дисциплина, а в партии обязательно должна быть жесткая дисциплина, должна основываться на здравом смысле, на понимании людьми, почему были приняты те решения, которые им предстоит выполнять. А сегодня партии это не нужно.

Я должен сказать, что, принимая на этом собрании обращение к коммунистам Москвы и России, мы включили в него два абзаца, где объясняются причины, побудившие нас выступить с ним. Там говорится: «Товарищи! Обратиться к вам нас заставляет нависшая над КПРФ опасность ее превращения в заурядную социал-демократическую организацию, теряющую доверие и уважение граждан страны. В партию, озабоченную лишь депутатскими мандатами, в партию «ритуальных митингов» и имитации оппозиционности, в партию, паразитирующую на славном прошлом КПСС. В руководящих органах партии видную роль стали играть люди, считающие, что избрание в партийные комитеты и контрольные органы делает их непогрешимыми, избавляет от ошибок и необходимости советоваться с рядовыми членами партии. Для них первичные организации, рядовые коммунисты — безгласный рабочий материал. Внедряется миф о непогрешимости и незаменимости председателя ЦК КПРФ, других руководителей, что приводит к подмене кадровой политики чередованием фаворитов, теоретической работы — публицистикой в жанре абстрактного «государственничества», борьбы за власть — торгом с нею». Вот такое положение и заставило коммунистов Москвы (и других регионов — я об этом еще скажу) выступить с критикой в адрес руководства партии.

Те решения, которые принимаются, — это не борьба за власть, а торг с властью. Да, руководство партии, наши депутаты Государственной думы критикуют деятельность ряда министров, например министра наук и образования Фурсенко. Но ведь этих министров предлагают премьер-министр и президент (когда речь идет о силовых министрах). И никто из наших депутатов ни слова не сказал ни против президента, ни против главы правительства. Только совсем недавно стали озвучиваться претензии к Путину. А вплоть до последнего времени это было табу. И у товарищей возникло понимание, что партийные лидеры не хотят бороться за власть, а хотят договариваться с ней. Возьмите историю с московскими выборами. Известны те фальсификации, которые были в Москве на выборах. Но когда наша фракция вместе с представителями фракции ЛДПР и «Справедливой России» покинула зал заседаний Государственной думы в знак протеста против тех нарушений, которые были в Москве во время выборов пятого состава Московской городской думы, это было спонтанным решением самих депутатов, а не выполнением решения президиума ЦК. А публичная поддержка Геннадием Андреевичем Лужкова, хотя наша фракция голосовала против его утверждения мэром, имея в виду все те нарушения, которые были допущены в Москве при Лужкове? Все это и говорит о том, что мы, к сожалению, не боремся за власть, а договариваемся с ней.

В течение почти двух лет Геннадий Андреевич не выходил на прямой диалог с московской организацией. Обычно это происходило следующим образом. Был единый партийный день, встреча партийного актива с руководством партии. Руководитель вставал. Рядом находился его пресс-секретарь, который сортировал подававшиеся записки. Сам Геннадий Андреевич тоже сортировал эти записки и вопросы. И в конечном итоге получалось, так сказать, просто выступление одного человека. Ответов на критические замечания и острые вопросы не было. На последней встрече с участием Геннадия Андреевича (она состоялась в где-то ноябре, кажется, или в октябре) было порядка 20 острых вопросов, на которые он не ответил, а передал их представителям Оргкомитета и сказал, что они разберутся и потом ответят. Конечно, не ответили. Боится Геннадий Андреевич отвечать на прямые вопросы.

Мне самому пришлось высказывать претензии на нашей конференции в 2008 году, в частности, по поводу проведения массовых акций с участием оппозиционных сил, в том числе либерального толка. Ведь сам Геннадий Андреевич на одном из пленумов говорил о том, что тактические союзы при решении конкретных проблем вполне допустимы. Вот мы в связи с этим и пытались провести акцию по поводу точечной застройки в Москве. В ней должны были участвовать и «Яблоко», и ребята Каспарова, и Институт «Коллективные действия», и большое количество инициативных групп, которые просто работали с нами. Я в тот момент был депутатом Городской думы и в то же время являлся (и до сих пор являюсь) председателем Комитета защиты прав граждан, который занимается правозащитной деятельностью. Вот мы и пытались решить эту проблему путем привлечения большого количества людей. Форма взаимодействия была согласована лично с Зюгановым. Но за два дня до этой акции последовал запрет на ее проведение. И когда я задал Геннадию Андреевичу вопрос о причине этого запрета, то прямого ответа не получил. Более того, когда я сказал, что наши массовые акции превратились в некие ритуальные действия, Геннадий Андреевич не нашел слов, чтобы опровергнуть либо поддержать мое утверждение. Он пожал плечами и сказал: ну, надо разбираться. Вот такая ситуация.