Что на самом деле происходит в Ливии. Единый день голосования. Борьба с террористами их же методами

Монополия «Единой России» грозит повторением в РФ ливийской ситуации

ЛГ: Оппозиция Саратова обратилась к президенту России Медведеву с просьбой остановить фальсификации на выборах в пользу «Единой России». О чем идет речь? Саратовские региональные отделения четырех партий приняли совместное обращение к президенту в Генпрокуратуру, в ЦИК и местные управления власти по поводу возможной фальсификации на выборах в пользу «Единой России» в Единый день голосования 13 марта. По словам ЛДПР, КПРФ, «Яблока» и «Справедливой России», в Саратове складывается катастрофическая ситуация. Избиркомом было выпущено десять тысяч открепительных удостоверений. А затем еще пять тысяч в виду якобы массовых обращений граждан. Это вызывает подозрения у оппозиции, поскольку такое количество голосующих не по месту своего жительства нереально. Давайте пока на этом я закончу цитировать. Так в чем тут связь с Ливией?

ОШ: Связь простая. Каддафи — при своей социальной политике: бесплатное образование, здравоохранение, возможность учиться за счет государства за рубежом, предоставление бесплатных квартир — все-таки за 42 года, видимо, надоел.

ЛГ: Приучил.

ОШ: И попытку передать власть сыновьям, наверное, отвергла часть руководства. В первые дни беспорядков в Ливии мы наблюдали переход на сторону мятежников некоторых руководителей страны.

У нас нет ни бесплатного образования, а то, что было, отнимают, ни бесплатного здравоохранения. Как покойники. Либо ничего, либо…

ЛГ: Не надо. Не надо.

ОШ: Проект по доступному жилью развалился в начале кризиса. И дальше список потерь можно перечислять бесконечно. В этих условиях есть реальный риск, что Россия окажется в том положении, что и царская империя в феврале 1917 года. Или Советский Союз в августе 1991 года. Это может случиться через год или два. Но мы идем туда семимильными шагами. И все наше благополучие основано сегодня только на одном — на сумасшедших доходах от нефти.

ЛГ: В ценах на нефть.

ОШ: Война пошла, и нефть поднялась. Вот выбросят Саудовская Аравия или Кувейт, или любая другая страна по американскому щелчку дополнительные миллионы баррелей на рынок, и нефть рухнет тоже. Возникает вопрос: что делать?

У Медведева есть, как мы понимаем, ответ. Медведев по крайней мере пытается ввести некие правила игры и обеспечить конкурентное поле. Потому что это снижает коррупцию, это снижает социальную напряженность в обществе и дает возможность принимать какие-то адекватные решения.

ЛГ: Простите, но сразу вопрос к вам. Медведев пытается. А они разве не вместе с премьер-министром выступают, как говорят многие? Тандем, как любят повторять.

ОШ: Любые два человека так или иначе по-разному видят ситуацию. Даже если это друзья, партнеры. У них есть разное видение. Если Владимир Владимирович Путин все-таки традиционно больше склонен к ручному управлению страной, то Дмитрий Медведев пытается ввести систему некоего саморегулирования.

ЛГ: То есть абсолютизм и конституционная монархия.

ОШ: Согласитесь, большая разница между одним и вторым.

ЛГ: Конечно.

ОШ: Я не беру такое сравнение, но отличия есть. И оно очень четко было выражено 3 и 4 марта, когда Дмитрий Анатольевич произносил известную речь по отмене крепостного права, до конца не отмененного. Так вот, смотрите, что сегодня получается. Кремль, даже не Медведев. Старая площадь, весь его аппарат дает колоссальный сигнал на места: не надо снимать кандидатов, не надо делать вбросы. И отменили, кстати говоря, досрочное голосование. Ограничим открепительные удостоверения. А на местах происходит то, что прочитали про Саратов. Можно прочитать про колоссальное количество нарушений и в других регионах.

ЛГ: А что получается?

ОШ: Получается, что Франкенштейн начал жить своей жизнью.

ЛГ: А, бунт машин.

ОШ: Типа того. Восстание. Кстати заметьте, ведь через это проходила любая партийная модель, поэтому либо она сносила партийное руководство, расстреливала его, ликвидировала. Так Троцкий ушел из жизни. В Монголии такие же люди. В других странах мира.

Либо, наоборот, государство сдерживало эту партийную диктатуру. Сталин — известно какими методами. Мао Цзэдун отправлял плавить железо в сельскую местность.

У нас пытаются прибегать к более демократическим методам — формированию политической конкуренции.

ЛГ: А что, скажите, разве и так непонятно, что «Единая Россия» соберет больше голосов?

ОШ: А им надо больше 50 процентов. В этом проблема. Смысл очень простой: как только «Единая Россия» наберет меньше 50 процентов и в регионах, и на федеральном уровне, коалиция «Единой России» перестанет контролировать ситуацию. Это плохо даже не для «Единой России» — это плохо для тех взяточников, которые сидят в Банном переулке и за чемоданы готовы любого людоеда выдвинуть либо в мэры городов, либо в депутатский корпус. Потому что тогда партия будет в конкурентном пространстве.

ЛГ: Мне кажется, что тандем, так скажем, Дмитрия Анатольевича и Владимира Владимировича, мне так кажется, спит и видит эту ситуацию, поскольку она вышла из-под контроля.

ОШ: Кстати, Путин это тоже понимает.

ЛГ: Да. Так и дайте ей уйти в глубь этой «Единой России». Дайте ей. Что же вы ей…

ОШ: Это вы меня спрашиваете?

ЛГ: Нет. Я декларативно вбрасываю. Дайте указания своим саратовским.

ОШ: А указания не работают. Указания перестали работать. В этом особая ситуация. То есть сигналы не доходят. Специфика ручного управления заключается в том…

ЛГ: Хорошо. Оппозиция обратилась к Медведеву с просьбой остановить. Как остановить, если указания не работают?

ОШ: Реально это можно сделать только одним путем. Например, массовое приобретение электронных машин для голосования. Потому что это исключает вбросы по определению. Формирование избирательных комиссий на равной основе между всеми четырьмя парламентскими партиями. Можно даже и непарламентские впустить. Почему нет? В этом случае может быть в избирательных комиссиях…Понятно, кто-то может сговориться, например, три партии против одной. Но они же могут и не сговориться. Во всяком случае, любой сговор предполагает некий торг. Поэтому здесь возможность монопольным образом взять и нарисовать все что хотят в протоколах участковых и территориальных избирательных комиссий, развалится. Не будет такой возможности.

ЛГ: То есть, заканчивая этот участок нашей беседы, все-таки вы верите в то, что это возможно сделать?

ОШ: Это возможно сделать. Если этого сделано не будет, то через энное количество лет, причем достаточно скоро, мы увидим то, что видели в августе 1991 года. Когда одна всем известная партия развалилась за три дня. Ни один ее чиновник не вышел ее защищать.

ЛГ: Хорошо. Давайте закончим вторую часть и приступим к части третьей, где поговорим о нашей безопасности.