Политика России в Арктике. Взаимосвязь ПРО и СНВ-3. Внешняя политика и модернизация

Взаимосвязь ПРО и СНВ-3

ЛГ: Итак, противоракетная неопределенность. «Несмотря на внешне конструктивный и доброжелательный тон переговоров между Россией и НАТО по противоракетной обороне, — как пишет интернет-издание «Новая политика», — очевидно, что идут они непросто и выйдут на конкретный результат, который бы устроил обе стороны, еще не скоро». У НАТО давно сложилось собственное видение ЕвроПРО. У нас свое видение ПРО. Мы не хотим, я так понимаю, оставаться в стороне. И это правильно. Мы хотим, чтобы с нами считались, чтобы вся эта конфигурация учитывала наши интересы.

«С одной стороны, — как опять же пишет «Новая политика», — США и НАТО говорят о необходимости более широкого и углубленного сотрудничества с Россией по ПРО, а с другой, в одностороннем порядке, без дополнительных консультаций с российской стороной уже определяют конкретные точки расположения элементов ПРО, что явно не способствует выстраиванию доверительного и прагматического сотрудничества по противоракетной обороне». Опять же провал переговоров по ПРО, поскольку ничего так и не урегулировано, как пишут эксперты, может поставить крест и на СНВ-3. Вашингтон начал уже говорить о возможности заключения соглашения о сокращении тактического ядерного оружия. Еще с этим не разобрались, а тут тактическое ядерное оружие. Какие здесь проблемы существуют, помимо всех этих договорились или не договорились? Один тянет туда, другой — сюда?

ЛК: Это, Лев, можно смело увязать с первым вопросом. Что договорились по СНВ-3 очень плохо.

ЛГ: Так договорились же?!

ЛК: Но плохо. И вот теперь мы имеем плохие последствия. Мы только по одному пункту договорились хорошо — по снижению потолков. И нам, и им хорошо. Нам, России, даже лучше. Но что такое СНВ? И вообще, что такое противоракетная оборона? Это нужно понимать. Помните, были дебаты и в сенате США, и у нас. Но у нас в меньшей степени. Потому что у нас вообще меньше понимают, в чем суть. Взаимосвязь стратегических наступательных вооружений и противоракетной обороны.

ЛГ: Конечно.

ЛК: Она есть, конечно. И тут я уже как коммунист говорю: нас часто упрекают, что мы якобы за холодную войну. Ничего подобного. Мы, и особенно новые коммунисты, как раз за разоружение. Но этот договор способствует не разоружению, а новой гонке вооружения. Почему? Потому что американцы еще до нынешних разговоров о ПРО сказали: «Нет, до свидания, русские. Из преамбулы договора вычеркните или, вернее, там его и оставьте». Там и оставили. Там написано: «Взаимосвязь, жесткая взаимосвязь». Что значит взаимосвязь? Если у меня 100 ракет, и у вас 100 ракет...

ЛГ: Паритет. 100 на 100.

ЛК: Паритет. Нормально. Но если я поставил противоракетную оборону, которая ваши 50 ракет перехватит, а у вас ее нет? Значит, уже не паритет.

ЛГ: Да.

ЛК: Вот именно это и имелось в виду, когда говорили о взаимосвязи. У Америки уже было два противоракетных района — на Аляске и в Калифорнии. Но ни СССР, ни США, пока были сильны, никогда не пошли бы на создание такого района в Европе. Потому что это предполагало: ага, мне надо преодолеть 50 этих установок, значит, я у себя поставлю 150. Другого варианта нет. Чтобы паритет был, я должен у себя поставить такую же противоракетную оборону.

ЛГ: Да.

ЛК: Кстати, натовцы были против. Многие были против — и Германия, и Франция. Но США на этом настаивали. И Великобритания. Так вот, в Лиссабоне сразу же было принято решение о создании противоракетного района в Европе. Суть не в том, где он будет располагаться — в Польше, в Бухаресте, в Болгарии. Это все элементы противоракетной обороны, системы слежения, радары. Но они уже тогда сказали: все, мы создаем. На это выделяется 400 млн долларов. Будем создавать. Якобы для защиты от Ирана, от Северной Кореи. Но это полная чушь. Речь шла о сотнях перехватчиков. А сотни есть только у нас. Ни у кого другого их нет.

Тогда вопрос: о какой секторальной ПРО говорил Медведев в том же Лиссабоне с Обамой? Обман это? И для чего вообще говорить? Можно ее создать — совместную. Давайте теперь в Европе вместе создавать. И здесь же мы получили ответ: мы будем создавать в НАТО. Как мы будем в ней участвовать? Мы не члены НАТО.

ЛГ: А вы хотели…

ЛК: Но корень здесь кроется вот в чем. Мы тоже не такие уж белые и пушистые. Мы предлагали свою РЛС, понимая, что мы никого не допустим в систему управления. Кто будет принимать решения и нажимать кнопку?

ЛГ: Понятно, что мы. Это ясное дело.

ЛК: Да. И так же они. Никаких общих управленческих решений. А как? Нужно же быстро принять решение. Ракету надо опознать, понять, ядерная она или не ядерная, и принять решение. Поэтому я сразу сказал и сейчас говорю, что это фикция. Это невозможно сделать. Это даже технически невозможно сделать, учитывая уровень недоверия. А потом Медведев сказал: давайте сделаем секторальную ПРО. Он же тоже понимает. Он не глупый человек. Мы с востока будем вас прикрывать, а вы на западе. Но у любого политика, который посмотрит на карту, возникнет вопрос: от кого? С востока мы можем от Китая. А они от кого на западе? От самих себя? Там за Атлантикой сидят только США. Глупость.

Ясно, что ПРО будет создаваться в Европе. И ясно, что в этом вопросе с нами никто считаться не будет. Просто сейчас, будем честными, у России не хватает сил. Мы можем возмущаться и говорить, что Америка с нами не считается. Мы это говорили еще при обсуждения этого договора. Я тогда предложил специальное заявление, которое обсуждалось, кое-что было принято. Даже наши противники из «Единой России» одобрили это заявление, 10 его положений, и добавили свое. Уже тогда мы говорили о том, что получим ПРО. И раз уже сейчас нет никакой взаимосвязи, мы ее и получили. Поэтому все это пустые переговоры, для того чтобы успокоить общественность.

ЛГ: Ну хорошо, мы не можем. Но мы все равно должны как-то бороться, стараться извлечь какую-то пользу из ситуации с ПРО, пытаться с наименьшими потерями выйти из того состояния, в котором оказались. В конструктивных переговорах. Нет?

ЛК: К сожалению, с наименьшими потерями сейчас уже не получится. И мне понятно, почему сейчас Путин и Медведев говорят о перевооружении, о так называемой государственной программе перевооружения. 20 триллионов, вы помните. Они в основном пойдут на наращивание ракетно-стратегического потенциала, во всяком случае, большая часть этой суммы. И американцы это тоже понимают. Вот к чему привел непродуманный договор СНВ. В противном случае мы должны смириться и сказать: все, развивайте свой противоракетный потенциал, а мы тут дальше будем загибаться.

ЛГ: Леонид, последний вопрос.

ЛК: На самом деле это же не игрушки! И дело не в том, коммунисты или единороссы сейчас у власти. Вот Ливия. Каддафи был почти коммунистом и чуть было не создал ядерное оружие. Ему, оказывается, пакистанцы помогали. Потом он стал капиталистом и отказался от создания ядерного оружия. Сказал: «Я отдал все американцам. Да, мне помогали пакистанцы, я уже в шаге был от создания». Что теперь с Ливией? Может такое быть с Россией? Конечно, может. С любой страной может быть, если она не способна себя защитить. И все. Либо мы должны двигаться по этому пути, либо должны наращивать ракеты, которые могут все это преодолеть. Это плохо. И то и другое плохо.

ЛГ: Как я понимаю, мы вообще стоим посерединке. Если вдруг, не дай Бог, начнутся какие-то вооруженные действия между Соединенными Штатами и Китаем, мы же окажемся в эпицентре всех этих событий.

ЛК: В том же договоре СНВ-3, о котором мы говорим, есть еще худшие изъяны. Он позволяет перейти к созданию неядерных стратегических носителей. И американцы активно развивают эту программу. Что значит неядерную? Сегодня летит баллистическая ракета, и мы знаем, что она ядерная. Они решили, что все, оставляем ракету как есть, но делаем ее неядерной. Даже через космос по баллистической траектории запускаем. А как узнать, ядерная она или не ядерная? Раньше как было? Ага, баллистической траектории через космос летит ракета — значит, ядерная. Все, запускаем противоракету. Теперь летит неядерная ракета. Как ее распознать? Вопрос. Значит, надо создавать противоракетную оборону. Это гонка вооружений. Зачем? У нас столько проблем. Зачем она нам нужна? Не нужна.

ЛГ: Хорошо. С этим понятно, хотя и грустно. Но не надо терять оптимизма. Теперь, в третьей части, поговорим о достижениях во внешней политике России.

ЛК: Если они есть.

ЛГ: Посмотрим.