Конфликт ГП и СКР. Реформа прокуратуры. Проблемы юридического образования

Юридическое образование в России

ЛГ: Итак, юридическое образование — основа основ. Президент недавно совсем сказал, что у нас слишком много юристов. Столько не нужно. Надо сокращать. Надо выявлять то, что нужно, а те учебные заведения, которые вроде бы учат юриспруденции, а на самом деле не учат ничему, надо закрывать. Но у нас ведь как — если начинаем закрывать, то закрываем все. Несколько слов о юридическом образовании: есть оно, нет его? Вот мой ребенок, как мне кажется, окончил хороший юридический вуз — Российскую академию правосудия. Там хорошие преподаватели, там сильные кадры. Что в других местах, не знаю.

ЮС: Что касается перепроизводства юристов, то позволю себе маленькую ремарку. Извините, пожалуйста, но ведь это опять же вопрос государственной политики. Это государство давало лицензии на подготовку юристов, разрешало готовить юристов тем вузам, которые в принципе не могли это делать. Это относится даже к московским вузам. Возьмем, к примеру, Московский автодорожный институт. Ну какое он имеет отношение к подготовке юристов?!

ЛГ: Никакого.

ЮС: Никакого. Юристов готовил и Университет нефти и газа.

ЛГ: Узкоспециальных?

ЮС: Нет, широкого профиля. Далее. Уральская академия, которая раньше называлась Свердловским юридическим институтом и была одним из лучших вузов в Советском Союзе и моей альма-матер, создала отделение в Челябинске и пыталась преобразовать его филиал. В принципе нормальная схема. 200 километров от Екатеринбурга, преподаватели приезжают, работают — читают лекции, проводят семинары, принимают экзамены и так далее, — а потом уезжают. Так вот, наше родное министерство тормозило это два или три года. И в то же самое время в условиях перепроизводства юристов их подготовка была разрешена Челябинскому университету физической культуры. Или же, имея такой крупный вуз, как Уральская академия, разрешили готовить юристов бывшему Свердловскому институту народного хозяйства (я не помню, как он сейчас называется). То есть, государство само спровоцировало эту ситуацию.

ЛГ: Это что, глупость?

ЮС: Нет. Преподавание юриспруденции помогало выживать некоторым вузам. Это была очень престижная профессия. Все готовы были обучать своих детей в юридических вузах, платить деньги. И благодаря этому вузы выживали. Это и привело к своего рода процессу перепроизводства. А хороших юристов мало. Что делать сейчас? Кое-какие меры предпринимаются. Не надо сокращать административным путем. Нужно смотреть, какие вузы востребованы. Кто набрал студентов для обучения (а сейчас у абитуриентов есть выбор), те пусть работают. А кто не набрал — извините. Сейчас идет сокращение бюджетного набора на юриспруденцию. С другой стороны, наряду с подготовкой специалистов, вводятся магистратура и бакалавриат. Но к этому можно по-разному относиться.

ЛГ: Вы знаете, что Министерство образования готовится отменить степень кандидата наук? Болонская система: бакалавр, магистр — и сразу доктор. Причем степень доктора присваивается Министерством образования.

ЮС: Я думаю, что это абсолютно неправильный подход. Мы разрушаем те традиции, которые сложились. Наши доктора наук и доктора на Западе — это совершенно разные весовые категории. У нас вся наука держится на докторах наук. Кандидат — это кандидат. Есть, конечно, талантливые ребята, но все же это какой-то этап на пути к докторской степени. Поэтому такой форсированный переход ничего хорошего не принесет.

ЛГ: Юрий Ильич, я хотел бы задать Вам еще один вопрос. Есть юристы — и есть адвокаты. Скажем, за рубежом, например в тех же Соединенных Штатах, человек, окончивший юридический вуз, как правило, сразу же может иметь адвокатскую практику. Почему у нас надо сначала поступить в адвокатуру, а уже потом заниматься адвокатской практикой? Это хорошо или плохо? Может быть, надо это пересмотреть, если вообще заняться юридической реформой?

ЮС: Отношение к профессии юриста в Штатах и у нас в России разное. Почему в Штатах так много адвокатов и юристов? Потому что американец никогда не сделает ни одного шага, связанного с собственностью и так далее, без того, чтобы привлечь юриста, который должен все это оформить и просчитать. У нас же наоборот. Сначала он дурака наваляет, а потом бежит к адвокату с просьбой о помощи. Что касается нашей системы, то сейчас она в принципе не такая уж и плохая. Для того чтобы заниматься адвокатской практикой после получения высшего образования, нужно сдать экзамен. Другое дело, что сдача этих экзаменов тоже превратилась в коррупционный барьер. Многие люди на этом зарабатывают. Тем не менее, адвокатура в России развивается. Вместе с тем в наших условиях успех дела не всегда зависит от квалификации адвоката, его подготовки, мастерства и так далее. Гораздо более эффективны другие приемы. Известно, что многие адвокаты являются передаточными звеньями между клиентами и недобросовестными судьями.

ЛГ: Коррупционная составляющая. Я решил этот вопрос, как говорят некоторые, коррупционным путем.

ЮС: Да, эта схема действует и здесь. То есть, возвращаясь к тому, с чего мы начинали, коррупция разъела все составляющие нашего общества, включая систему юридических услуг.

ЛГ: В общем, насколько я понял из нашего разговора, главный враг — это, конечно, коррупция.

ЮС: Безусловно.

ЛГ: Коррупция везде проходит красной нитью. С ней-то хорошо бы и побороться и Генпрокуратуре, и Следственному комитету России, и вообще...

ЮС: Забыв о своих распрях. Это должно стать общенациональной программой действий не на словах, а на деле. Помните, к чему это привело в Италии? К тому, что весь народ вышел на улицы. Так почему мы молча наблюдаем, как коррупция убивает наш народ?

ЛГ: Почему?

ЮС: Я не знаю

ЛГ: Эта тема для другой беседы. Спасибо вам огромное. Юрий Ильич Скуратов, доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой конституционного права Российского государственного социального университета был у нас в гостях. И не в последний раз, надеюсь. Спасибо. До свидания.

Материал подготовили: Мария Пономарева, Лев Гулько, Алексей Козин, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов