Ситуация на Ближнем Востоке. Российский политический комитет

Ось напряжения на Ближнем Востоке: Иран — Саудовская Аравия

ЛГ: Итак, мы продолжаем разговор о ситуации на Ближнем Востоке. Что есть, то есть. Революция в Египте прошла успешно. К власти пришли «Братья-мусульмане».

ГД: Этого пока еще не произошло.

ЛГ: Ну как? Сидят по крайней мере в парламенте.

ГД: Во всяком случае, Высший военный совет пытается всеми силами сорвать...

ЛГ: Вряд ли у них получится, как мне кажется.

ГД: Я думаю, что процесс займет некоторое время, прежде чем можно будет их вытолкать. Главное — вытолкать нашего Тантауи с властных позиций.

ЛГ: Теперь о роли во всей этой большой диспозиции двух стран — Ирана и Турции, у которых есть свои интересы в этом большом конгломерате. Какие интересы у Турции? Да, есть еще и Арабские Эмираты.

ГД: Эмираты — это уже часть другого конгломерата...

ЛГ: Да.

ГД: …Так называемых государств залива.

ЛГ: У них тоже есть свои интересы.

ГД: И еще Саудовская Аравия.

ЛГ: Да, и Саудовская Аравия. Давайте Саудовская Аравия будет во главе. Саудовская Аравия, Турция и Иран.

ГД: Наверное, надо начать с Ирана и Саудовской Аравии…

ЛГ: Давайте.

ГД: …Потому что они являются противоположными полюсами оси противостояния, которая сегодня образует главную ось напряжения на Ближнем Востоке. На одном конце стоит Иран. Это очень мощное государство, которое стремительными темпами осуществило технологический и инфраструктурный прорыв, особенно за последние 20 лет. На другом конце Саудовская Аравия, которая оказывает непосредственное влияние на ход дел на самом высоком международном уровне. Саудовская династия принадлежит к верхнему слою мировой элиты, но, скажем так, к определенному сегменту этой элиты. Потому что это не так называемая англофильская партия, как большинство монархических династий. Это проамериканская монархия. Такая же, какой была монархия Пехлеви, потому что свергнутая династия Пехлеви тоже выступила против англофильских каджаров и пришла при поддержке американцев.

ЛГ: Какие у них интересы и противоречия? И у тех и у других есть нефть...

ГД: Дело не в этом.

ЛГ: Нефть — это дело второе?

ГД: Абсолютно верно.

ЛГ: А что первое?

ГД: Прежде всего это фундаментально различные цивилизационные концепции. Это различные типы сознания. Это борьба за влияние. Потому что в отсутствие халифата, который был упразднен, напомню, турецкими республиканцами под руководством Ататюрка в 1924 году, Саудовская Аравия пытается (и какое-то время у нее это как бы получалось) выступать в роли исполняющего его обязанности. То есть король Саудовской Аравии позиционировал себя в качестве универсального сакрального авторитета. Тем более что он сидит на двух святых местах ислама — Мекке и Медине, которые являются ритуальной точкой ежегодного паломничества миллионов людей.

ЛГ: Иран?

ГД: Что касается Ирана, то это страна идеологическая, это страна кастовая. Там есть духовенство, которое является правящим слоем. Это страна с огромной — двух с половиной тысячелетней — историей, из которой 1400 лет приходится на историю исламскую. И это страна, которая рассматривает себя как лидера исламского мира.

ЛГ: То есть один лидер и второй лидер.

ГД: Да.

ЛГ: И эти лидерства не сходятся.

ГД: Да. Кроме того, там же есть и определенные идеологические разногласия.

ЛГ: Ну да.

ГД: Теолого-идеологические. Но это уже техническая вещь. Саудовская Аравия вкладывает огромные деньги по всему исламскому миру в антишиитскую пропаганду. И подпитывает, естественно, салафитское (ваххабо-салафитское) движение, для которого Иран и шиизм являются чуть ли не ругательством (а в некоторых случаях — и ругательством). Что касается Ирана, то он ведет очень жесткую борьбу с ваххабитами. По крайней мере на словах это абсолютная оппозиция ваххабитам.

ЛГ: Теперь Сирия.

ГД: Сирия — это мост между Ираном и арабскими странами. Тут надо еще добавить, что существует не только религиозно-идеологический, но и этнический зазор. Иран — это индоевропейский этнос с огромной историей. А арабы — это семитский массив, который в свое время, в середине VII века нашей эры, захватил и исламизировал Иран. В результате 200 лет об Иране и о фарси ничего не было слышно, а потом они медленно возникли из небытия. Поэтому там всегда есть определенное драматическое напряжение — между персами, которые называются аджам, то есть другие, чужие, и арабами.

На самом деле все это в значительной степени навеяно арабским национализмом. Потому что арабский национализм и арабоцентризм — это вещи, которые возникли не вчера, и не с Гамалем Абдель Насером, и не с Саддамом. Это вещи очень древние. Первый омейядский халифат строился как раз на платформе арабского национализма. Поэтому Сирия как бы является мостом через все это. Это арабская страна, которая тем не менее является союзницей Тегерана. Она является мощным ресурсом в поддержке палестинского движения.

ЛГ: Нынешняя Сирия во главе с Асадом?..

ГД: Нынешняя Сирия. И Хафезом Асадом, и с Башаром Асадом. Она противостоит Израилю, она поддерживает Палестину. Она является союзной. И понятно, что крах режима Асада привел бы к тому, что легитимность полностью перешла бы к ФАТХу, а ФАТХ сидит под Израилем, Саудовской Аравией и Соединенными Штатами. И ХАМАС вынужден бы был присоединиться и лечь под это дело. А сейчас он независим.

ЛГ: Теперь вопрос о Турции.

ГД: Турция — это страна, лидеры которой, с одной стороны, очень тесно дружат с новым президентом Соединенных Штатов (теперь уже не очень новым, но как бы свежей струей) — с Обамой. Есть определенная координация между Эрдоганом и Обамой. И вот Лавров съездил в Сирию, где встретился с турецкой и иранской делегациями. А до этого турецкий министр иностранных дел Давутоглу ездил в Москву. В результате в последние несколько дней Турция отказалась от поддержки сирийской оппозиции. То есть до этого она держала Свободную сирийскую армию на своей территории...

ЛГ: Это бывшие офицеры, дезертиры.

ГД: Да, но их поддерживали. Лагеря, оружие, деньги. Все это сейчас закрыто. Более того, параллельно Совет сирийской революции, который до последнего времени находился, по-моему, в Лондоне, получил от американцев повестку, где с сожалением сообщалось, что придется закрыть финансирование, потому что больше нет возможности поддерживать их на плаву. И те, плача и стеная, пошли искать других спонсоров. А что делать? Есть согласованный момент между тем, что американцы и турки одновременно отказываются поддерживать сирийскую оппозицию. Она еще существует. Еще есть какие-то взрывы, какие-то перестрелки. Но уже понятно, что Асад сейчас не уйдет. Асад остается.

ЛГ: То есть это ваш прогноз? Асад остается?

ГД: Да.

ЛГ: Еще один вопрос. Будет ли военное вторжение? Многие эксперты говорят, что вряд ли.

ГД: Никакого вторжения быть не может. Во-первых, по той причине, что отказ от поддержки оппозиции упраздняет базовую площадку, предлог. Без этой поддержки оппозиция очень быстро исчезнет. Во-вторых, зачем это Обаме перед выборами?

ЛГ: Понятно.

ГД: В-третьих, это может быть очень кровопролитно и катастрофично, потому что Иран связан с Сирией договором о взаимопомощи. И он просто придет на помощь Сирии военным путем.

ЛГ: И начнется большая ближневосточная война.

ГД: Обязательно.

ЛГ: С применением ядерного оружия, не дай Бог.

ГД: Может, и с применением. Но я думаю, что для Обамы это страшный сон, тем более что сегодня он делает очень серьезную ставку на сокращение авторитета Вооруженных сил в США. То есть он убирает национальных героев типа Жукова в дальний ящик.

ЛГ: Понятно. Последний вопрос в этой части. Ситуация заморожена, насколько я понимаю?

ГД: Пока.

ЛГ: А сколько продлится эта заморозка?

ГД: Я думаю, что как минимум до президентских выборов в США, то есть до ноября. До ноября нет практически никаких шансов, что Обама станет делать какие-то резкие шаги, которые ему помешают. Тем более что противников с республиканской стороны у него сегодня нет. Если не случится форс-мажорных обстоятельств, приход его гарантирован.

ЛГ: Хорошо. С другой стороны, есть Россия и Китай, которые тоже поддерживают эту ситуацию в замороженном состоянии.

ГД: Вы понимаете, что если уйдет Сирия и будет нанесен удар по Ирану, то для Китая и России это будет катастрофа.

ЛГ: Огромное число беженцев, и не только...

ГД: Во-первых, это практически равнозначно окружению Китая, блокированию его. Во-вторых, это выход НАТО на Каспий и в Центральную Азию. И не с позволения Каримова и других. Это будет полномасштабный выход. Это начало конца.

ЛГ: Спасибо. Вторая часть наша закончена. А в третьей части мы вернемся в нашу страну и поговорим о Российском политическом комитете. Гейдар Джемаль нам расскажет, что это такое.