Российские националисты и протест. Структура националистического движения. Экономическая программа

Российские националисты и протест

Лев Гулько: Добрый день! Сегодня у нас в гостях публицист, общественный деятель, президент «Русского общественного движения». Я пока все правильно говорю?

Константин Крылов: Все правильно.

ЛГ: Родился в Москве, окончил факультет кибернетики МИФИ и философский факультет МГУ, с 2003-го по 2009 год — главный редактор газеты «Спецназ России», с 2010-го — главный редактор журнала «Вопросы национализма», автор большого числа работ, посвященных в основном вопросам социологии, политологии и философии текущей политической жизни, что немаловажно.

КК: Бывало такое.

ЛГ: Интернет-публицист, один из активных участников протестов против фальсификации результатов выборов в Государственную думу в 2011 году, выступал на митингах 10 и 24 декабря в Москве. У нас в гостях Константин Крылов. Здравствуйте.

КК: День добрый, очень рад.

ЛГ: Давайте поговорим с вами о нашей текущей жизни. И начнем мы с вопроса, который очень многих волнует, — это русские националисты и протест, в котором русские националисты принимают самое непосредственное участие.

КК: Что есть, то есть.

ЛГ: И какова же роль русских националистов в нынешнем протесте?

КК: Понимаете, в чем дело, сейчас сложилась уникальная ситуация. Наш абсолютно гениальный политический режим — без шуток, гениальный — сумел-таки добиться того, чего не удавалось добиться очень долго гораздо более талантливым и благонамеренным людям: а именно — национального единства. Российское общество очень раздроблено: люди разные, все друг друга не любят, и так далее, и тому подобное. Так как бы его объединить? И вот, видимо, наш дорогой президент Владимир Владимирович Путин поставил целью своей жизни это сделать — всех объединить.

ЛГ: Все искали национальную идею, и вот наконец нашли — нате вам.

КК: Да. Объединил он, можно сказать, жертвенно, поскольку все ненавидят партию «Единая Россия» и недолюбливают товарища Путина. Правда, недолюбливают еще недостаточно, но он работает над этим. Вот заметим: недавно его избрали, и все-таки какое-то количество голосов он получил, видимо, справедливо. И я уверен, что он будет работать над тем, чтобы уж в следующий раз такого не было.

ЛГ: В следующий раз — это через сколько?

КК: А я не уверен, что это будет через шесть лет. Кто его знает, как оно все повернется? Сейчас уже ситуация такая, что с уверенностью ничего сказать нельзя… Так вот, сделано все, чтобы даже ближайших сторонников, даже любителей стабильности максимально обозлить. Не знаю, что еще можно было сделать? Ну разве что действительно дустом попробовать. А так, в частности, удалось (именно ему) сделать следующее: объединить все части оппозиции. По большому счету из кого состояла оппозиция нашему дорогому режиму до самого недавнего времени? Из групп людей, которые друг друга откровенно не любили. Во-первых, была либеральная оппозиция. Мы все знаем, кто это — условно говоря, аудитория «Эха Москвы» и далее, до статусных либералов (условного Немцова и подобных ему). Эти люди держались особняком, на всех остальных смотрели чрезвычайно косо и утверждали, что только они являются подлинной оппозицией этому режиму. С другой стороны, были левые — как правило, не зюгановские, — которые ненавидели эту самую КПРФ, а всех остальных ненавидели еще больше.

ЛГ: Левые-левые, наверно?

КК: Да-да-да. То, что называется словом «леваки». Их было немного, но они были шумные, а главное — владели эффективными технологиями протеста. Откровенно говоря, тогдашнего Лимонова я бы отнес именно туда. Это был, пожалуй, самый яркий представитель на этом поле. Ко всем остальным они относились как к ренегатам и буржуазным предателям.

ЛГ: Понятное дело.

КК: Были националисты. Они, пожалуй, позже всех появились на поле, поскольку возникли в результате распада единого красно-коричневого бульона. Фронтом я его никак не назову: это был именно бульон. Так вот, националисты смотрели на либералов как на врагов русского народа (надо сказать, небезосновательно, ведь память-то у нас хорошая), а на левых — как на предыдущую генерацию тех же самых врагов. Наконец, были так называемые социальные активисты. Люди, которые вроде бы не занимались политикой, а занимались, допустим…

ЛГ: Правами человека?

КК: Даже не так. Права человека были до последнего времени либеральной вотчиной. Первая правозащитная организация — русская, националистическая — это РОД, который я, собственно, и создал. Более того, нам потом приходилось объяснять, что мы не те правозащитники, которые Ковалев, а те, которые реально людей защищают. Так вот, тут другое. Ведь есть же люди, которые, условно говоря, делают приюты для животных, защищают экологию и так далее. Они были как бы аполитичны… На самом деле, конечно, политическая позиция у них была. Им не нравилось то, что делает власть, а значит, это вопрос политический. Условно говоря, Химкинский лес.

Так вот, все эти четыре сегмента относились друг к другу, мягко говоря, не тепло. Но, повторяю, зимой прошлого года произошло маленькое чудо. Ситуация достала всех до такой степени, что четыре сегмента оппозиции, не переставая питать друг к другу сложные чувства, выступили заодно. Чтобы не быть голословным…

ЛГ: Да, а то у нас в первой части остается совсем немножко времени. Пора резюмировать.

КК: Протесты начались одновременно с трех мест — знаете, как Воронья слободка была подожжена сразу с шести мест. А тут с трех. Дело в том, что протесты-то начались не с митинга на Чистых прудах. Протесты начались с трех запрещенных мероприятий, которые происходили в день выборов. Все три были запрещены и разогнаны. Одно было днем — его лимоновцы проводили. Другое, ближе к вечеру, проводили либералы. Наконец, националисты тоже вышли — их там покрутили, похватали и так далее. Причем три этих мероприятия были абсолютно не согласованы друг с другом: никакой координации тут не было.

Митинг на Чистых прудах — тот самый, знаменитый, который называли потом митингом «грязных ботинок», — действительно был собран Навальным, который просто обзвонил всех своих личных знакомых. А поскольку знакомые у Навального практически во всех кругах, то и пришли все. Что получилось, вы знаете. И главное, что люди тогда поняли: а кучей-то мы — сила. Дальше на этой почве возникло сотрудничество. Шло оно с большим трудом. Если я сейчас начну рассказывать, как работали эти первые комитеты…

ЛГ: Не надо.

КК: Не буду. Могу только сказать, что все друг друга пихали боками, а уж националистов как пытались вытеснить!

ЛГ: Что ж, давайте резюмируем: русские националисты — одна из основных частей протеста.

КК: Да, я могу совершенно четко сказать: протест сейчас делится на четыре части, которые я перечислил, и националисты занимают там совершенно определенное место. Это одна из четырех равноправных частей протеста.

ЛГ: Хорошо. Давайте мы первую часть на этом закончим и, собственно, продолжим тему, но уже в несколько ином аспекте — поговорим во второй части о партстроительстве внутри русских националистов. А в третьей части поговорим о том, что будет, если будет хорошо. Правильно ведь? Все это продолжение нашей первой части.