История не знает сослагательных наклонений. Кто мог бы еще год назад предположить, что политическая обстановка в России в мае 2012 года будет такой, какую мы имеем сейчас? А решение Владимира Владимировича баллотироваться в третий раз принималось в принципиально иной общественно-политической ситуации, нежели, например, в 2004 году. И дело здесь не только в протестных выступлениях, самоорганизующейся гражданской активности, международной или экономической ситуации. Чугунная неизменность российской властной системы только кажется таковой.
Мелкие и подчас незаметные корректировки привели к тому, что у Путина образца 2012 года несколько иной властный расклад, нежели у Путина на излете его второго срока.
Самое очевидное изменение касается премьер-министра. Во время второго срока президентства Владимира Владимировича (первый срок не берем — Путин тогда был вынужден считаться с ельцинской Семьей и главой кабмина Михаилом Касьяновым) главы правительства играли исключительно хозяйственные роли. И Михаил Фрадков, и Виктор Зубков почти не присутствовали в медиапространстве, хотя их профессиональные качества никем не оспаривались. Сам же Путин во время своего четырехлетнего пребывания в Белом доме по сути был не премьером, а одним из членов тандема, управляющего государством.
Когда впервые было объявлено о рокировке, политологи возвестили о смерти тандема. Но сейчас уже очевидно, что с некрологом они поспешили. Как бы ни относились к Дмитрию Медведеву и не смеялись над его ролью местоблюстителя, по факту он — премьер-министр, ежедневно принимающий множество важнейших решений. Ну право, не звонит же он Владимиру Владимировичу и не спрашивает, можно ли ему визировать план подготовки к отопительному сезону. А ведь из таких мелочей (а на самом деле — серьезнейших вопросов) и складывается работа кабмина. Не говоря уже о том, что СМИ по-прежнему преподносят Медведева как партнера, а не подчиненного, которого в принципе президент может уволить за срыв того же отопительного сезона.
Вот и получается, что единоначалия «нулевых» годов теперь у Владимира Владимировича нет. Именно это вынуждает его строить дублирующие правительство структуры в Администрации президента. А ведь если бы все было так, как нам удобно думать, — Медведев слепо подчиняется приказам старшего по тандему, — разве трудились бы сейчас в Белом доме Аркадий Дворкович или Михаил Абызов? Последний вообще возглавляет крайне эфемерный проект «Открытого правительства» — одно из любимых детищ Дмитрия Анатольевича. Вряд ли президент не понимает тщетность и утопичность такого рода начинаний своего преемника, но он вынужден с ним считаться. Сложно представить, что подобное дозволили бы тому же Фрадкову.
Дальше — больше. Передавая Медведеву в 2008 году ядерный чемоданчик, Путин оставил ему волшебную палочку — отлаженную систему назначения губернаторов. Но в 2012 году Владимир Владимирович получил страну в ожидании пусть не прямых, но все же выборов глав субъектов РФ. Что с этим теперь делать, судя по всему, Кремль не знает. В противном случае мы не увидели бы спешного переназначения «губеров» по всей стране, а кампания по осенним выборам руководителей Брянской, Белгородской, Новгородской областей уже бы началась. Голосование в этих регионах состоится через полгода, но власть пока никаких шагов не предприняла.
При всех фильтрах и административном ресурсе — выборы все равно есть выборы. И с регионами придется плотно и тяжело работать, идти на компромиссы, проталкивая нужных людей. Готов ли к такому Путин, привыкший к беспрекословному подчинению?
Если добавить к этому добровольный отказ от «Единой России» в пользу Дмитрия Медведева — а именно партия власти должна поставлять и проталкивать «правильные» кандидатуры на губернаторские должности, — то получается, что прямое влияние на регионы новый-старый президент может вообще утратить. Не все и не сразу, но такая вероятность есть.
О «ЕР» стоит сказать отдельно. Сколько бы ни прогнозировали развал «Единой России», она по-прежнему является одной из мощнейших политических структур, состоящей из влиятельных фигур — влиятельных как на федеральном, так и местном уровнях. Дистанцировавшись от партии власти, сделав упор на «Общероссийский народный фронт», президент стал играть роль Ден Сяопина. Все бы хорошо, да только общеизвестная любовь Владимира Владимировича к крупномасштабным проектам вроде Олимпиады и стойкая неприязнь к мелочам может сыграть с ним здесь злую шутку.
Каким бы безвольным ни был наш нынешний премьер, общавшиеся с ним люди говорят о его работоспособности (пусть она ни к чему и не ведет) и стремлении принимать участие во всех совещаниях и собраниях. Партийная жизнь наполовину из этого и состоит. Вот примется Дмитрий Анатольевич со свойственным ему задором нанореформировать «ЕР», и будет одно из двух: либо партия рухнет, как ГЛОНАСС, либо глава правительства получит в ее лице мощную поддержку. И добиться этого (и краха, и, наоборот, поддержки) не так сложно — под предлогом модернизации убрать старый костяк и набрать новых активистов.
Есть у Путина и еще одно наследство от Медведева той поры, когда Дмитрий Анатольевич еще был «либералом», а не, как сейчас, «консерватором», — Дума. Сейчас там, конечно, большинство у «Единой России» (хотя в IV и V созывах большинство было конституционным), но оппозиция уже позволяет себе громко разговаривать в присутствии ВВП. Да так демонстративно, что ему приходится прерываться и голосом школьного военрука просить себя слушать. Мыслимо ли такое было пять лет назад? А эсеры еще и из зала уходят, не дослушав…
Такой парламент, где не все президентские инициативы принимают на ура, Владимир Владимирович еще не видел. Сумеет ли он поменять привычку относиться к Госдуме как к капризному, но послушному ребенку, настроится ли на конструктивную работу главы государства с законодательной властью, неизвестно.
Наверное, никто, включая нынешнего президента, не сможет четко сказать, являются ли вышеперечисленные изменения частью его стратегии или все поменялось лишь в соответствии с политической обстановкой. Но ясно одно: в руках у Владимира Путина совсем другие рычаги, нежели четыре года назад. И не важно, сам ли он их переставил, или кто другой. Главное — как и куда он сможет их двигать.
Комментирует Павел Салин, ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России
Жесткая вертикаль — явление «нулевых» годов. Смерть «нулевых» растянулась надолго. С декабря 2010-го — «Манежка», до декабря 2011-го — «Болотная — Сахарова». Теперь уже точно понятно, что мы живем в новой политической реальности. И признаки ушедшей реальности — жесткая вертикаль власти, устойчиво высокий рейтинг «Единой России» и лично Владимира Путина — уже не вернутся.
Но если говорить конкретно, не все так однозначно — по некоторым позициям перемен не произошло.
Понятие «тандем», сама суть этого явления все же мертвы. Причем смерть тандема тоже растянулась во времени. Начался этот процесс в сентябре, когда Дмитрий Медведев отказался от второго срока, а закончилась 21 мая, когда стал известен персональный состав правительства. Люди экс-президента не получили сколько-нибудь серьезных постов. Ясно, что нынешнее правительство техническое. Скорее всего, в случае ухудшения экономической ситуации оно станет правительством-камикадзе.
Укрепление Администрации президента — это не формирование параллельной правительству вертикали власти. Бывшие министры, покинувшие кабинет министров, отошли на заранее заготовленные позиции. В случае если медведевское правительство уйдет, они вполне могут вернуться на свои места. Они люди, с которыми Владимиру Путину комфортно работать. Президент и сейчас хорошо держит под контролем министерства.
Путин сохранил и контроль над «Единой Россией». Жесткий контроль над партией для него не актуален. Основная ценность «ЕР» сейчас заключается в обладании контрольным пакетом голосов в Госдуме. С электоральной точки зрения у нее особых перспектив нет. Пока, при Медведеве, власти решили сохранить в партии статус-кво — основные должностные лица в ней переназначены. Полагаю, что на осенних региональных выборах «Единая Россия» выступит не очень хорошо, и с ней начнется работа. Часть членов «ЕР» вступит в «Общероссийский народный фронт», часть останется под руководством Медведева. Пока же процесс загнивания этой политической структуры продолжается.
Отношения с регионами и раньше, без выборов губернаторов и с большой ролью полпредов, так же строились напрямую. Теперь за работу с субъектами РФ будет отвечать Администрация президента, в которой очень серьезно усиливается региональное направление. Вместо одного-двух центров по работе с регионами создано целых шесть.
А вот повышение активности депутатов Думы — это действительно показатель ослабления вертикали власти в целом. Народные избранники чутко чувствуют политическую ситуацию и действуют в соответствии с ней. Сейчас они понимают, что положение власти становится менее устойчивым, вертикаль размывается, а значит, вести себя можно более свободно. И это действительно так.
Ослабления власти, вертикали, кто бы что ни говорил, запланировано не было. Это объективный процесс, происходящий в нашем обществе. От власти все меньше и меньше зависит. Происходит ее постепенная делегитимизация. Политический кризис переходит из латентной в видимую стадию.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов
Комментарии