Перспективы либеральной партии. К чему приведут протесты. Что будет, если Путин уйдет?

Перспективы либеральной партии

Лев Гулько: Здравствуйте! Сегодня у нас в гостях, в нашей передаче «Ресет», психолог Леонид Гозман. Психолог — это профессия такая, да? Здравствуйте, Леонид.

Леонид Гозман: Да, такая профессия.

Гулько: Все прочие титулы и отношения Леонида Гозмана к сегодняшней жизни хорошо известны. А вот психологом вас называют не очень часто.

Гозман: Вы знаете, я уже двадцать лет не работаю в психологии профессионально. Став советником Гайдара, я перестал реально работать как психолог. Тем не менее, поработав в энергетике, в политике, в нанотехнологиях, я продолжаю чувствовать себя психологом.

Гулько: Куда же от этого денешься?

Гозман: Верно, никуда.

Гулько: В нашей программе, как всегда, три кусочка, и начнем мы вот с чего. Алексей Кудрин поставил перед Комитетом гражданских инициатив вопрос о создании Либеральной партии. Как сообщил «Коммерсанту» источник, участвовавший в очередном заседании комитета, глава правления Института современного развития Игорь Юргенс, Алексей Кудрин спросил у членов комитета, что они думают про партию. Солидарный ответ членов комитета был положительным. По мнению Юргенса, уже этой осенью комитету стоит заявить о поддержке тех или иных кандидатов, а к следующему раунду региональных выборов хотелось бы уже иметь право выдвигать собственных кандидатов. Леонид Гозман — про вас написано — заявил, что регистрационное удостоверение партии нужно иметь к 2014-му, на который выпадает пик региональных кампаний, в том числе — выборы депутатов Московской гордумы.

Гозман: Чем партия отличается от непартии? Комитет Кудрина даже не зарегистрирован. Это было сознательным решением: мы его не регистрировали. Союз правых сил является сейчас общественным движением. Единственное, чего нет у этих структур и что есть у партии, — это право формально участвовать в выборах. Поэтому партия нужна к тому моменту, когда будут значимые выборы. Вот почему я упомянул про четырнадцатый год: уж к этому году точно надо иметь партию, ведь тогда будут выборы в Москве. И это будет своего рода Куликовская битва.

И еще одна вещь про партию: она должна быть большой. На что рассчитывает Кремль? Ежу понятно: Кремль рассчитывает на то, что амбициозные граждане начнут сейчас создавать свои партии. Каждый, кто наберет двадцать тыс. долларов, может на самом деле создать сейчас партию. Ну, примерно: я расцениваю такие минимальные расходы где-то в двадцать тыс. долларов. А если структура есть — как она есть у СПС, например, — то вообще ничего не надо. И Кремль рассчитывает, что сейчас Пупкин, Тютькин и так далее — все создадут свои партии. И если это будут не кремлевские спойлеры, если партии будут возглавляться людьми, у которых есть хоть какая-то известность, хоть какое-то уважение пусть и в небольшой группе людей, то граждане запутаются, голоса распределятся, и все опять будет замечательно.

Вот чтобы этого не случилось, нужно делать одну большую партию. Ну, насколько удастся. Я сейчас не говорю про Богданова, про всяких там кремлевских ребят — ладно, забыли. На самом деле правого избирателя, демократического избирателя обмануть довольно сложно. Я говорю про нормальных людей. Так вот, очень важно, чтобы эта новая партия создавалась не на базе какой-либо существующей. Именно поэтому СПС решил сейчас не регистрироваться как партия. Это решение мы приняли две недели назад. Партия сразу должна быть общей. И я думаю, Алексей Леонидович является тем человеком, который мог бы это сделать. Но торопиться не надо: зачем это делать прямо сейчас?

Гулько: А какая у партии база? Алексей Леонидович — лидер, да?

Гозман: База — в смысле люди?

Гулько: Ну да. На кого опираться?

Гозман: Вот смотрите. На президентских выборах, даже если не считать подтасовок и согласиться с тем, что ВВ получил 63 процента (он их не получил, было около пятидесяти: плюс или минус пятьдесят) — ну, допустим… Еще какое-то количество людей проголосовало за Зюганова и прочих. Но очень много людей не хотят голосовать. Ни за Путина, ни за Зюганова, ни тем более за Жириновского.

Гулько: То есть им все надоело?

Гозман: Им все надоело. Люди требуют нормальных институтов. Люди не требуют денег, чтобы залить дырку на дороге: они требуют, чтобы дорожное строительство работало нормально. Люди не столько требуют снять и посадить конкретного садиста-полковника, а требуют, чтобы была нормальная полиция.

Гулько: Людям нужны правила игры.

Гозман: Именно. И это означает, что есть большой запрос на демократическое развитие. Пикантность ситуации состоит в том, что у нас есть условно сто человек, которые этого хотят. Из них два — за ПАРНАС, три — за «Яблоко», один — за СПС, один еще за кого-то и так далее. А вот девяносто — вообще ни за кого. Они хотят демократического развития, но не хотят этих старых партий. Вот почему не стоит делать новую партию на базе какой-либо из существующих организаций. Она должна быть новой — в этом я глубоко убежден.

Гулько: А ваши конкуренты?

Гозман: Конкуренты — это кто?

Гулько: Вот и я спрашиваю: кто будет конкурентом создаваемой партии? Есть, к примеру, господин Навальный. Есть Удальцов. Есть какие-то другие движения.

Гозман: Ну, если все получится, то основная драка у нас будет с правящей бюрократией. Потому что у коммунистов свой электорат, у левых — тоже свое. Мы же избрали такой центристский, правореформаторский, достаточно осторожный путь — не революционный. Мы, естественно, будем в драке с правящей бюрократией и с той партией, которая будет в этот момент ее представлять. Будет ли это «ЕдРо» или кто-то еще, сейчас трудно сказать. Ведь они как раз во многом апеллируют к тому, что без них будет нестабильность, без них будет опасность и так далее.

Гулько: Есть еще одна закавыка, которую все пытаются либо придвинуть к себе, либо как-то использовать. Это так называемые националисты. Есть цивилизованные националисты, есть нецивилизованные. Мне так вообще не очень понятно, что такое цивилизованный национализм… Вот их-то куда девать?

Гозман: У меня такое ощущение — а сегодня еще Миша Дмитриев представлял материалы, которые подтвердили мои ощущения, — что радикальные националисты на самом деле непопулярны. Их партия (если они сделают свою партию) пройдет, по моим оценкам, в парламент: переползет пресловутый барьер. Но много она не получит. Она даже не получит столько, сколько получила в свое время «Родина». То есть если они и переползут, то на брюхе. Ну и ладно, и пускай они там будут. Ведь есть же во Франции Ле Пен (теперь уже мадам Ле Пен). Есть вот этот Национальный фронт — что-то типа нашей ДПНИ, только более отмытое. Ну а что поделать? Они должны существовать.

Гулько: То есть мы ждем 2014 года?

Гозман: Да нет, мы не ждем 2014 года…

Гулько: Мы — в смысле, наблюдатели.

Гозман: Нет-нет, я думаю, серьезный партийный процесс может начаться осенью. И я бы не исключал того, что Комитет гражданских инициатив Кудрина примет в нем серьезное участие. Но это должно быть наше общее консенсусное решение.

Гулько: Хорошо, спасибо. Давайте первую часть на этом закончим. Во второй части, если позволите, поговорим о нескольких сценариях развития протестного движения.