События октября 1993 года стали серьезным потрясением не только для меня лично, но и для нашего государств и общества в целом. Имел место государственный переворот. У меня впечатлений за несколько тех дней набралось столько, что кому-то хватило бы на целую жизнь.
Главное, что тогда потрясло, — пассивность подавляющего большинства населения по отношению к происходящему. У Верховного Совета, оппозиции, конечно, были сторонники, и их было много. 3 октября на улицы Москвы вышли 150—200 тыс. человек. Это много. Были сторонники и у Ельцина. И их 4 октября 1993 года собралось, может быть, 100—150 тысяч. Остальное же многомиллионное население России в большинстве своем отнеслось к событиям в столице, как к телевизионному шоу, не приняв в них, к великому сожалению, никакого участия. Это самое сильное и самое страшное потрясение для меня, ведь решалась судьба государства, общества, народа. И народ оказался не готов взять свою судьбу в свои собственные руки.
Я видел простых, хороших, молодых русских ребят, которые штурмовали Дом Советов. На их лицах не было написано ничего. Им дали команду, и они пошли. Во главе этих ребят стояли хорошие, нормальные, русские офицеры. Им дали команду генералы, и они пошли. Генералы — плоть от плоти народа, выходцы по большей части из крестьян, рабочих, прошедшие Афган. Им указали сверху стрелять, а они приказали подчиненным, и те подчинились. Вот оно, самоубийственное безразличие к собственной судьбе.
Конечно, были и прямо противоположные примеры. Я видел сотни героев среди защитников Верховного Совета. Ребят, которые своей грудью, без оружия пытались остановить бронетранспортеры и БМП, бросаясь под гусеницы. Я видел людей, бестрепетно умиравших от тяжелейший пулевых ранений в живот в коридорах Белого дома. В «Останкино» я видел парней, которые под автоматным и пулеметным перекрестным огнем вытаскивали раненых из-под обстрела, рискуя жизнью. Я видел много героев, достойных людей.
Но, к великому сожалению, основная масса народа смотрела на историю собственной страны, как на историю чужого государства. И это главная причина, почему тогда были растоптаны Конституция, Верховный Совет, почему мы получили авторитарную, олигархическую модель государственного устройства, которую мы расхлебываем до сих пор.
Я не исследователь и не могу точно и достоверно сказать, сколько именно в те дни погибло людей, но официальную цифру в 152 человека считаю заниженной в несколько раз. Довольно много было людей вокруг Верховного Совета и внутри него — не москвичей и не граждан России. Сторонники ВС приезжали из других городов и даже республик. Многие были без документов, сотрудники различных ведомств их сознательно не брали, опасаясь возможных репрессий. Боюсь, что погибшие из их числа не вошли в общую сводку потерь. Думаю, что их было существенно больше, чем признано официально.
Не могу описать масштабов расстрелов в те дни. Они были. После того как нас, депутатов, вывели из здания Верховного Совета, я слышал ожесточенную перестрелку на верхних этажах, которая продолжалась несколько часов. И мне известно, что ни одного человека там задержано не было. Это говорит о том, что остававшиеся там защитники все были убиты. Сколько их было, сказать не могу.
Когда события только начали развиваться, можно уже было предвидеть, что власти будут действовать очень жестоко. Меня предупреждали люди из окружения Ельцина о том, что тот готов на самые жесткие меры, использовать армию. И это случилось.
Комментарии