Националисты и протестное движение. Работа КС оппозиции. «Несогласные» и власть: расклад сил

Националисты и протестное движение

Роман Попков: Здравствуйте! Сегодняшний «Ресет» веду я, Роман Попков. У нас в гостях Олег Кашин, специальный корреспондент «Коммерсанта», человек с богатой биографией и с увесистой точкой зрения. Олег, здравствуйте.

Олег Кашин: Здравствуйте, давай уж на «ты».

РП: Давай. Сначала поговорим о «Русском марше». Ситуация там сложилась интересная. Казалось бы, в обществе есть громадный сегмент людей, так или иначе симпатизирующих национальным идеям.

ОК: Именно «так или иначе». «Зиговать» они не готовы, однако могут, например, разделять мнение: «Хватит кормить Кавказ».

РП: Да. Они были представлены и на Сахарова, и на Болотной. Казалось бы, с ними нужно работать, потому что те люди, которые сейчас представляют националистов, — это зачастую странные люди. Но вот однако «Русский марш» так и не отработали. Как ты думаешь, что там происходит?

ОК: Меня это тоже поражает. Когда еще даже не на заседании, а в студии «Дождя» собрался избранный Координационный совет, я сказал, что ближайшая протестная акция 4 ноября, и называется она «Русский марш». И все захихикали — мол, Кашин шутит.

На самом деле, конечно, не шучу. У националистов богатый потенциал. Впервые его еще шесть лет назад начал использовать Навальный. И даже такая радикальная по отношению к русскому национализму женщина, как Евгения Альбац, ему в этом не возражала, потому что, будучи человеком умным, она понимает, насколько это важно. И лучше, если во главе этого движения будет адекватный и умный Навальный, нежели мутный Демушкин, например.

Почему в этом году Навальный не пошел на марш, я не знаю. Для меня это загадка.

РП: Существует мнение, что гражданская активность — это не тема современных российских ультраправых…

ОК: Подожди, а вспомни-ка Химкинский лес. Когда был пик моды на Химкинский лес, там сидели самые разные люди. А потом, когда все измотались, остались только правые. И лес стал правым. И репортажи от костров в Химкинском лесу показывали, что сидят вполне очевидно правые ребята в футболках «Я русский».

РП: Но вот в феврале было шествие на Якиманке. Там же все было по колоннам сегментировано.

ОК: Да, были четко очерченные колонны, но на фоне общей толпы они, слава Богу, терялись.

РП: Но в четко очерченной колонне националистов было человек пятьсот. А на «Русский марш» их пришло 10 тысяч. То есть можно предположить, что часть националистов все-таки не считает гражданскую тематику своей?

ОК: Что касается лидеров — Тор, Крылов, в меньшей степени Поткин, который Белов, — они как раз приняли либеральные правила игры и честно играют по этим правилам (и на оргкомитете митингов в декабре, и сейчас в КС). И я понимаю, что эти люди куда более толерантны и договороспособны, чем олдскульные вожди либерализма, которые просто не считают националистов за людей.

Здесь, конечно, взаимное сопротивление. Правым, допустим, не нравится Борис Немцов. Но и поклонникам Бориса Немцова в гораздо более радикальной степени, до дрожи не нравятся те, кто выходит на «Русский марш». Я, конечно, пытаюсь соблюдать непредвзятость в этом вопросе, но когда какой-нибудь либеральный комментатор начинает доказывать в «Фейсбуке», что название журнала «Русская жизнь» на самом деле фашистское…

РП: Это на самом деле так было?

ОК: На самом деле. Один кинокритик недавно доказывал в «Фейсбуке», что название-то с душком. Так что тут, может быть, и правда непреодолимая такая стена между правыми и либеральной общественностью.

РП: Скажи, а у Алексея Навального, если он не будет юлить, делать непонятных пауз, есть потенциал стать коммуникатором между двумя этими силами?

ОК: По крайней мере всегда был. И я надеюсь, что эта странная история последних дней не повлияет на это. Потому что на выборах Координационного совета националисты агитировали и за Навального тоже. И в тех 40 тысячах голосов, которые он набрал, есть серьезный процент от националистов.

РП: А как вообще бороться с «клиникой» у националистов и либералов? Как ее отсекать? Вот были подозрения, что того же Тесака сняли не вполне демократично. То есть так как с Тесаком нужно бороться — с «клиникой» или как-то еще?

ОК: Мне как раз Тесак не кажется «клиникой», а кажется провокатором. А в какой-то мере «клиникой» мне  кажется Бондарик. Но он прошел, и ничего страшного не оказалось. Да, он может сказать слово «синагога», от которого покраснеют в Координационном совете, но не более того. То есть в условиях, когда правила игры не подразумевают наличие «клиники», даже клиника становится нормальным элементом.

Так и в лучшие годы в советском парламенте был таксист Сухов, который всех всегда эпатировал. Потом в первой Думе, в 90-х, появился Марычев — и ничего, небо не упало на землю. Такие люди тоже должны быть, почему нет.

РП: Хорошо, с этим понятно. А во второй части мы поговорим собственно о Координационном совете, с которым связано столько надежд. Поговорим об этом органе, который, по логике вещей, должен сплотить и левых, и либералов, и националистов.