Особое видео: дело ЮКОСа

Юрий Шмидт, адвокат Михаила Ходорковского, ч. 2 (9 мин. 57 сек.)

Я напомню о фантастическом пиар-сопровождении кампании по Ходорковскому, о клеветнических фильмах, которые показывались по центральным каналам, о целых книгах, написанных на основании фальсифицированных фактов и ложном их истолковании. Лгали в ходе этого дела абсолютно все: лгали следователи, лгали прокуроры в самом высоком звании, лгали руководители федеральных служб. Лгали и на глазах у всего мира совершали бесчестные поступки первые лица государства. 

Правда, в кампании преследования Ходорковского не обошлось и без осечек. Последняя осечка была продемонстрирована недавно, когда Ирина Роднина, чья подпись стояла под осуждающим Ходорковского письмом, заявила, что она этого не подписывала. Ранее были и другие люди, к их заслугам, заявившие, что они свои подписи не ставили. 

Количество нарушений прав обвиняемых, допущенных за шесть лет этого беспрецедентного процесса, зашкаливает и не существует никакого прибора, чтобы их измерить: ложь и фальсификации, сокрытие доказательств, исключение обвиняемых из субъектов так называемого состязательного процесса, превращение его в инквизиционный, отказ защите в удовлетворении всех ходатайств, направленных на поиск истины. 

Я приведу только один совершенно анекдотический пример. Мы, готовя мотивированное ходатайство, с огромным трудом разыскивая умышленно сокрытые следствием документы, уже начали проводить шутливые опросы, под каким предлогом нам откажут, потому что изобретательность этих господ не знает границ. Пример я позволю себе привести из первого судебного процесса, когда мы попросили приобщить к делу копию судебного решения, вынесенную одним из судов и полученную по нашему запросу. Судья Колесникова, имея на руках выполненный документ на бланке за подписью судьи, отказала приобщить его на том основании, что фирменный бланк с гербом РФ, оказывается, лишен необходимого элемента — геральдического щита, который там должен обязательно быть, а вот этого геральдического щита в гербе РФ нет. Позднее мы обнаружили, что и на собственных бланках суда абсолютно так же изображен этот самый герб, но поезд к тому времени уже ушел. 

Совершенно невероятные вещи происходили и при передаче первого дела в конституционную инстанцию. Первое дело, когда объединили дела Лебедева и Ходорковского, составило около 500 томов. В 2005 году были выборы в Государственную думу, Ходорковский подал заявление о своем желании быть зарегистрированным в качестве кандидата в депутаты. Мы в это время спокойно изучали протокол судебного заседания и готовили конституционные жалобы. И вдруг последовала команда немедленно направить дело в городской суд в том виде, в каком оно существовало на тот момент, с неподписанными протоколами об ознакомлении с протоколом. Конституционные жалобы приходилось в срочном порядке дописывать ночью, а 500-томное дело назначили к рассмотрению через семь дней с момента его получения городским судом. Вы можете себе представить, как судьи способны были изучить это дело? 

Я в документе, который вам будет роздан в письменном виде, который называется «Дело Ходорковского. Факты и комментарии», ссылаюсь на пример из истории. Когда в конце XIX века во Франции состоялось конституционное рассмотрение дела Дрейфуса, прокурор, выступая перед судьями, благодарил их за то, что они всего за шесть месяцев сумели изучить семь томов уголовного дела. Наши городские судьи за семь дней сумели изучить 500 томов уголовного дела. 

После вынесения приговора, по действующей в то время норме уголовного кодекса, наши подзащитные должны были быть отправлены в колонию по месту жительства. Это императивная норма. И когда ее вносили в закон, в сопроводительной записке было написано, как важно, чтобы осужденные дышали тем же воздухом, которым дышат их родные и близкие, живущие по соседству. Чтобы родным и близким было легче поддерживать контакт. Как это важно для социальной адаптации лиц, отбывающих наказание. 

Ходорковского, как известно, направили в Краснокаменск, за семь тысяч километров от Москвы, Лебедева — за полярный круг в поселок Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. Когда мы подали жалобы, ссылаясь на то, что грубо нарушен закон, господин Калинин, возглавлявший в то время Федеральную службу исполнения наказаний, на всю страну лгал, что ни в одной колонии ближе просто не было свободных мест. 

И все было бы хорошо, то есть, все было бы плохо, но по крайней мере, уличить во лжи человека было бы достаточно трудно, если бы не случилось, что к тому времени господин Чайка, тогдашний министр юстиции, не выступил в Государственной думе с докладом о положении дел и не сообщил (а мы представили суду копию его выступления), что количество осужденных, отбывающих наказание, в последние годы неуклонно снижалось. И на первое ноября 2005 года по стране имеется недолимит, то есть 150 тысяч свободных мест в колониях России. А когда мы с госпожой Липцер занимались обжалованием направления Ходорковского и Лебедева в эти отдаленные колонии, мы сумели раздобыть документы о том, что если невозможно человека направить в колонию по месту жительства, значит нужно направить в колонию ближайшего региона. И мы увидели список, в который рекомендовалось направлять осужденных москвичей — это были Тульская, Владимирская, Ярославская области... То есть, действительно ближние к Москве регионы. 

Незадолго перед тем, как выносился приговор Ходорковскому и Лебедеву, вдруг в этот список попали Чита и Ямало-Ненецкий автономный округ... Никого, кроме Ходорковского не направили в Читинскую область, никого, кроме Лебедева (мы смотрели потом эти данные) не направили в Ямало-Ненецкий автономный округ. 

Все это вместе взятое свидетельствует о том, как все службы, связанные с возбуждением уголовного дела и его ведением, с рассмотрением, с вынесением наказания, работали на нарушение прав и на незаконное преследование этих двух несчастных людей.