Общественное мнение

Лев Гудков, директор «Левада-центра», ч. 2

Что добиваются правоохранительные органы? Опять-таки около сорока процентов, чуть больше, считают, что…

Вопрос из зала: Это ноябрь 2003 года?

— Да, ноябрь 2003 года. Первые опросы… Что речь идет о специфических методах. Неправовых, но рациональных, с точки зрения власти, изменениях характера экономики и наведения, с ее точки зрения, порядка.

Остальные, естественно, никак не связанные с представлением о законности, о правосудии и прочем, дают другие варианты ответов. И примерно такое соотношение ответов будет держаться весь первый процесс.

Что важно? Поскольку со стороны власти шла демагогия, что олигархи действительно виновники кризисных ситуаций и бедствий основной части населения, то очень большая часть населения — порядка тридцати процентов (потом это постепенно снижается), — надеялись, что…

Почти сразу же речь не идет о рассмотрении вопросов в категориях законности, правосудия. А скорее о политической или социальной целесообразности или справедливости. Соответственно от 27 до 39 процентов поначалу ждали, что захват компании приведет к тому, что собственность этой компании пойдет на выплаты социально ущемленным, на пенсии, на здравоохранение и прочее, и прочее.

Поэтому эта демагогия понятна, и понятно, на что была направлена — на совершенно ясные ожидания населения. Шел совершенно бесцеремонный подкуп населения. Это в категориях тогдашней риторики. Мы задаем вопрос, и не сами его придумываем, а, естественно, берем некоторые клише из того, что шло в прессе.

Вы видите, что почти тогда же возникает представление о противостоянии компании Ходорковского и власти. И эта ситуация, когда распределение ответов примерно по третям, говорит о том, что ясного и четкого представления ответов у населения нет, что оно не помещено в некоторое поле четких и ясных авторитетных позиций. Поэтому еще раз говорю, что люди сами начинают додумывать. Те, кто говорят, что больше темных дел и, соответственно, компания виновна в тех преступлениях, в которых ее обвиняют, ждут того, что собственность будет распределена. Те, кто говорят, что больше раздражают, полагают, что речь идет о перераспределении собственности либо борьбе за те или иные социальные и финансовые позиции.

Почти сразу же понятен политический характер этого дела. Это держится на протяжении всего процесса.

Что бы ни говорили и ни писали средства массовой информации, в массовом сознании складывается совершенно ясное понимание, что речь идет о захвате собственности ближайшим окружением президента. И соответственно перераспределение, сопровождаемое такой демагогией. Но что очень важно: это не вызывает ни сочувствия, ни отождествления, ни идентификации пострадавшего. Напротив, действует сильнейшее отчуждение. Такое чувство мстительности и дистанцированности от Ходорковского.

Положительное отношение самого разного рода дальше практически не развивается. Оно сохраняется примерно у четверти. Негативизм то усиливается, то ослабляется, но, в общем, сохраняется примерно на всем протяжении этих лет. Главным образом наступает отчуждение и равнодушие, потеря интереса к этому.

Что за этим стоит? Людей не волнует, действительно есть состав преступления или нет. Принимается позиция власти. Власть вправе командовать всем, включая и чужую собственность, действует по своему усмотрению — это ее право. Точнее, ее характеристика как власти.

Доказано или не доказано — если осудили, значит, виноват. Примерно эта установка действует. Но в то же время понимание его позиции совершенно четко прослеживается. И моральная сторона признает, но не поддерживает всего этого. Отчужденно. Оценивается его стойкость, его позиция, но никакого сочувствия, поддержки и готовности тем более высказать это нет. Они не знают, они прячутся. Не хотят выносить резко негативное суждение, понимая заказной и неправосудный характер этого. Но тем не менее посмотрите на эту табличку. Она, по-моему, достаточно убедительна. Еще раз говорю, что никаких иллюзий у населения относительно процесса в целом нет.

Вопрос из зала: Почему такой всплеск произошел в ноябре 2004 года?

— Здесь?

Вопрос из зала: Где 13 процентов.

— Мне сейчас трудно сказать. Это не очень большой всплеск. На самом деле он чуть-чуть выходит за пределы статистических колебаний. Это точность измерения примерно 3,5 процента. В этих пределах считается, что величины одни и те же. Некоторые превышения есть, но не очень значительные.

Вопрос из зала: А с кризисом сразу пошло вверх среди бизнесменов? Да? Красное...

— Да. Тут еще усилилось тем, что после вынесения приговора людям стало ясно, что людям ничего не перепадет (мы задавали такие вопросы), что от осуждения и разорения компании никому ничего не перепало. И, соответственно, что эти деньги будут разворованы. Они так и закрепили. При этом отчужденно. Большая часть считает, что надо бы выпустить и это было бы правильно.

Новый процесс, который начался, уже проходил на фоне довольно сильного раздражения. Две трети — опять-таки, когда это только началось, когда появились первые сообщения, — заявили, что они не хотят ничего слышать об этом: «надоело», «устали от этих разборок», «суть самой проблемы это не меняет». Поэтому не слышали и не хотят слышать.

____________________________________

Веб-сайт «Левада-центра»