Громкое дело Даниила Константинова — Центр «Э» переходит к новой тактике политических репрессий

Громкое дело Даниила Константинова, ч. 2

Во-первых, ознакомившись с материалами дела, я понял, что Даниил находился в разработке Центра по противодействию экстремизму с октября прошлого года. С того времени как раз когда и была создана «Лига обороны Москвы». И когда он начал принимать участие в различных протестных акциях. А затем уже в декабре прошлого года, а конкретно — 5 декабря, после участия в одном из первых митингов «За честные выборы», мой сын был задержан и доставлен в отделение милиции.

И там к нему пришел небезызвестный сотрудник Центра по противодействию экстремизму Алексей Окопный. Известный тем, что засветился в различных провокациях против участников оппозиции. Обвинялся в убийстве одного из активистов оппозиции. Обвинялся в применении незаконных методов следствия и так далее, и тому подобное. То есть это фигура действительно одиозная.

Так вот, к нему пришел Алексей Окопный и потребовал от Даниила сотрудничества. Потребовал информации на других участников оппозиции. На других участников протестного движения. Причем, по словам моего сына, разговор был очень интересный. Этот деятель сказал, что, если вы будете сотрудничать с нами, вам все сойдет с рук. А если не будете сотрудничать, то мы посадим вас в любом случае. Даже если на вас нет никакой вины.

И прозвучало очень интересная фраза: «Там, где появляюсь я, или труп, или очень большой срок», — сказал этот якобы правоохранитель. Но на самом деле он, в сущности, бандит. Мой сын, естественно, отказался с сотрудничества. Рассказал мне об этом.

Но, к великому сожалению, тогда я не придал особого значения этому разговору. Я подумал, что это обычные страшилки, которые направлены на то, чтобы отбить у людей охоту участвовать в митингах протеста. К великому сожалению, я ошибался. Потому что через какое-то время в Центр по противодействию экстремизму был вызван один из знакомых Даниила, у которого стали требовать показания на моего сына.

А затем, 22 марта, последовал и сам арест. Причем что интересно — в деле об обычной поножовщине, не имеющей ни политической, ни национальных, ни религиозных основ, в обысках и арестах участвовали не только сотрудники уголовного розыска, но и сотрудники Центра по противодействию экстремизму. Например, у меня в офисе обыск проводил подполковник Управления по противодействию экстремизму МВД РФ Абрамов.

То есть аж федеральный уровень был задействован. Какое отношение имеет управление по противодействию экстремизму Министерства внутренних дел к бытовой поножовщине? По всей вероятности, никакого. И тем не менее факт остается фактом. Из всего этого я делаю естественный и логический вывод: мой сын стал жертвой политических преследований. Политической травли. Стал жертвой спецоперации Центра по противодействию экстремизму.