Реформа МВД

Стоит только кому-то заговорить о масштабной реформе Министерства внутренних дел, озвучить ту или иную идею, предложить конкретный проект, как тут же следует возмущенная реакция силовиков. Милицейские начальники готовы пойти на все — на массовые увольнения личного состава, на численное сокращение, но они категорически против изменения самой системы.

Вместе с тем именно в переустройстве системы и в пересмотре функций МВД я вижу главную задачу реформы. Сокращение штатной численности силового аппарата и его переоснащение с учетом новейших технологий — это, конечно, важная и весьма полезная мера, которая, несомненно, принесет много пользы. Однако нельзя сводить реформу к работе с количественными показателями, если ситуация требует качественных изменений.

Надо признать, что российская правоохранительная система морально устарела. Она была вполне приемлема для советского строя, но совершенно неэффективна в условиях ныне действующих общественно-экономических отношений. Мы пересели за руль «мерседеса» с колесами старенького «запорожца» и хотим, чтобы этот гибрид быстро ехал по ухабистой российской дороге. Так не получится.

Реформу МВД надо было начинать сразу же после развала СССР. Мне это стало понятно еще в 1997 году, когда я занял пост главного консультанта министра внутренних дел по вопросам взаимодействия с таможенными органами, налоговой полицией, налоговой службой и Комитетом по валютному контролю. Будучи человеком, как принято говорить, со стороны, я был поражен, насколько правоохранительная система закостенела, насколько она не соответствует реалиям времени.

Представьте, только в 1997 году мной впервые был поставлен вопрос о передаче противопожарных служб из подчинения МВД в МЧС. В 1941 году с началом Великой Отечественной войны по указу Сталина пожарная охрана наряду с правоохранительными и силовыми структурами, медиками и железнодорожниками оказалась в подчинении Ставки Верховного главнокомандования. На тот момент такое решение было обосновано требованиями военного времени.

Отгремели победные салюты, и управленческая структура постепенно стала приобретать довоенный вид. Однако противопожарная служба по непонятным причинам осталась в системе милиции, где и просуществовала вплоть до 1997 года.

К идее перевода пожарных в структуру МЧС — функционально им там самое место — тогдашний министр внутренних дел Анатолий Куликов отнесся отрицательно. Причины понятны: МВД теряло часть бюджета. Однако вопрос все-таки был решен в мою пользу. Правда, не без скрипа, ведь я посягнул на святая святых — на систему.

Со многими из своих функций правоохранительные органы не хотят расставаться. Хотя именно из-за того, что Министерство внутренних дел занимается не своим делом, возникает большинство проблем. В этом смысле главная задача реформы — лишить МВД части его функций. И прежде всего тех, которые плодят коррупцию.

Например, милиция не должна заниматься регистрацией и техосмотром автотранспорта. На то есть специализированные сервис-центры. Во всем цивилизованном мире принято, что если автомобиль не проходит регулярного обслуживания в таком центре, то его владельцу не засчитывается техосмотр, а главное — он не получает обязательной страховки. Варианты с коррупцией здесь отсутствуют: милиции в этой цепочки нет, а давать взятку страховщику бессмысленно — страховать неисправную машину ему невыгодно.

Точно так же и с медицинскими справками, которые при получении или восстановлении прав необходимо предоставить в ГИБДД. Сама по себе эта схема заведомо коррупционна. В условиях острого дефицита времени у человека нет возможности бегать по больницам. Ему гораздо проще дать взятку гаишнику.

Это приводит к страшным последствиям. Ежегодно в России под колесами машин гибнут десятки тысяч людей. Эти неоправданные смерти во многом лежат на совести МВД. Ведь виновниками ДТП зачастую становятся люди, которым по медицинским показаниям запрещено садиться за руль, но которым финансовые возможности позволяют спокойно договориться с сотрудником милиции и получить права.

На Западе такое даже представить себе невозможно. Вся информация о состоянии здоровья человека хранится в сводной электронной базе, которая постоянно корректируется. Если врач отмечает, что у автолюбителя, к примеру, упало зрение, то результаты осмотра фиксируются в базе и о них узнают органы дорожной полиции. После чего принимается решение, имеет ли этот водитель право управлять транспортом.

Что интересно, полиция не вступает в прямые переговоры с водителем. О решении лишить его прав по состоянию здоровья уведомляют письменно по каналам обычной или электронной почты. Это очень важный момент. Сотрудник милиции должен быть оторван от живого контакта с гражданином, чтобы не возникало повода и не появлялось возможности урегулировать вопрос незаконным путем.

Приведу пример из личного опыта. В одной из европейских стран я припарковал машину на стоянке. Возвратившись к ней через какое-то время, я обнаружил на лобовом стекле квитанцию-извещение с текстом следующего содержания: в силу того что вы нарушили правила парковки, вам назначается штраф 120 евро.

Штраф, конечно же, мне пришлось заплатить, поскольку я в принципе был лишен возможности договориться с полицейским миром — его я просто не видел. Точно так же должно быть и в России. А не так, как у нас сейчас, когда гаишник только и ждет того, чтобы получить от правонарушителя взятку.

Или еще одна весьма показательная история. В 1997 году в рамках эксперимента на нескольких железнодорожных пунктах мы установили автоматизированную систему таможенных оформлений. Ее суть — отсутствие прямого контакта с таможенником. Представьте: идет эшелон из-за границы с каким-то товаром, субъект внешнеэкономической деятельности вкладывает в компьютер формализованную карточку, нажимает кнопку и производит оплату пошлины — деньги по безналичному расчету поступают в российский уполномоченный банк. После чего он получает «билетик», по которому ни один чиновник уже не имеет права его в России остановить, поскольку он уже рассчитался с государством.

Эксперимент длился восемь месяцев. За это время посещаемость на экспериментальных таможенных постах упала примерно на 75 процентов. Оно и понятно: платить таможеннику в карман выгоднее — он берет меньше. Но все равно, несмотря на падение посещаемости этих участков, сборы в казну увеличились на 225 процентов.

Стоит ли говорить, что эксперимент закончился ничем, хотя автоматизированные технологии и доказали свою эффективность — особенно с точки зрения противодействия коррупции. Еще бы — ведь силовиков пытались лишить функций, на которых они неплохо зарабатывали.

Реформа правоохранительной системы немыслима также и без введения новых законодательных норм, которые ужесточили бы ответственность госслужащих (не только сотрудников МВД) перед обществом. Ведь сегодня чиновники замкнуты внутри собственной корпорации, абсолютно не реагируя на влияние извне. По принципу «собака лает — караван идет». Необходимо переломить эту ситуацию.

Есть понятие, которое в современной России звучит несколько вульгарно, но которое, на мой взгляд, очень важно: «честь мундира». Госслужащий должен понимать, что любое нарицательное упоминание его имени в средствах массовой информации бросает тень на репутацию государства в целом. Необходимо принять закон, по которому при появлении порочащей информации в прессе чиновник просто обязан подать иск в суд. Либо он его выигрывает — тогда за клевету наказывается главный редактор СМИ, либо проигрывает — и подает в отставку.

При этом ответственность за доказанные судом правонарушения госслужащего должно нести и руководство, которое принимало его на работу. Надо связать их круговой ответственностью. Глядишь, начальники будут внимательнее следить за своими подчиненными.

А сотрудников правоохранительных органов судить должен не обычный суд, а специальный трибунал для людей в погонах — подобный тому, какой существует в армии. Под его юрисдикцию должны подпадать не только милиционеры, но и работники спецслужб, прокуратуры, налоговых и таможенных ведомств.

Решения такого трибунала обязаны быть максимально строгими. Как-никак суд дает оценку не конкретному сотруднику, а всему силовому ведомству в целом. Ведомству, которое уполномочено обеспечивать безопасность общества, которое кормится на его налоги. Совершил преступление — попрощайся с должностью, званиями, орденами и наградами.

Успех реформы правоохранительной системы во многом зависит и от самих силовиков, которым пора научиться относится к своей работе более критично.

В 1998 году в Элисте была убита журналистка, главный редактор газеты «Советская Калмыкия Сегодня» Лариса Юдина. Расследовать это громкое преступление был направлен тогдашний первый заместитель министра внутренних дел Владимир Колесников. Через десять дней он вернулся в Москву, доложив министру, что убийцы найдены и вскоре будут преданы суду. За успешно проведенную следственную операцию Колесников предложил представить нескольких сотрудников к государственным наградам. «Есть ли у кого-то возражения?» — спросил он. Возражения возникли только у меня.

Я сказал: «Можно было бы говорить о наградах, если бы такое преступление произошло в Москве, где плотность населения на один квадратный километр составляет 600—800 человек. Но в Калмыкии на всю округу три калмыка и два барана. Милиция должна была через час вам найти убийц. Поэтому следствие надо не награждать, а наказывать».

Воцарилось молчание. Никто не ожидал от меня таких выводов. Но, к чести Владимира Колесникова, стоит сказать, что он признал мою правоту и взял свои слова назад...