Премьер-министр России выступил перед депутатами Государственной Думы с докладом, представив к их рассмотрению антикризисный план правительства. В свойственной ему самоуверенной манере глава кабинета министров обрисовал радужную картину развития государства в условиях экономической нестабильности, заверив парламентариев и общественность, что все под контролем.
Вместе с тем, большинство экспертов назвали отчет российского премьера излишне оптимистичным. По их мнению, предложенный правительством антикризисный план не спасет финансовую систему страны от краха. Скорее, наоборот, способствует дальнейшему осложнению экономической ситуации.
Любовь Швец, эксперт по экономическим и финансовым вопросам думской фракции КПРФ
Как экономист, как человек, проработавший в Думе 13 лет, я могу назвать представленный премьер-министром доклад не иначе как маскировкой. Маскировкой того реального экономического и социального положения, в котором оказалась страна.
С этой точки зрения доклад составлен очень удачно — собрано много положительной информации. Но эта информация мало понятна народу.
Премьер заявляет: проблемы возникли не у нас в России и не по нашей вине. Данный обвинительный вердикт выдвинут властями достаточно давно, мы уже привыкли слышать, что все проблемы идут от США. Но это суждение не отражает действительности. Потому что ни Америка, ни Европа не заставляли нашу власть на протяжении десятилетий вести политику сырьевого направления. Государство не развивало экономику, не готовилось к трудностям, не заботилось о завтрашнем дне. Никто не думал, что страна должна быть самостоятельной и независимой не только в смысле обороноспособности, но и с точки зрения экономической самодостаточности.
Глава правительства задал депутатам риторический вопрос: что было бы, если б Россия вошла в кризис с огромными долгами? Намек понятен: он как бы оправдывает Кудрина, отдает должное его политике, в ходе которой были накоплены значительные золотовалютные запасы и сконцентрированы огромные ресурсы в Резервном фонде и Фонде национального благосостояния.
На самом же деле эта кудринская политика как раз и является причиной того, что в условиях кризиса Россия оказалась в самом худшем положении, чем кто бы то ни был другой. Страна оказалась не готова к финансовым потрясениям: нет промышленности, которая могла бы обеспечить внутренний спрос и тем самым снизить потребности в валютных ресурсах, смягчить трудности, вызванные сокращением доходов от продажи нефти.
Говорить о том, что мы вошли в кризис не с огромным долгом, как могли бы, по меньшей мере нечестно. На самом деле Россия встретила кризис с долгом в 576 млрд. $. Здесь государственный долг составляет чуть более 40 млрд. $, остальные 530 млрд. $ — это долги корпораций и банков, накопленные по дешевым кредитам. Хотя их дешевизна весьма сомнительна. За границей кредиты брались под семь процентов, а вклады в Резервный фонд и Фонд национального благосостояния осуществлялись под два процента годовых. В этой логике размещения и заимствования прослеживается абсолютно антиэкономический, и я бы даже сказала антигосударственный подход. Теперь все эти долги гасят из бюджета.
Конечно же, доклад свидетельствует о том, что у членов правительства есть определенная озабоченность тем, что протестные настроения в стране будут расти. Поэтому даже звучало запугивание: дескать, мы можем отправить в отставку правительство, если этого кому-то хочется, но только вместе с Думой. Зная нашего премьера, стоит отнестись к этой угрозе со всей серьезностью.
В сущности, так называемая антикризисная политика государства направлена на защиту богатых. Все, что сделано с началом экономических трудностей, — оказана поддержка финансовому сектору. А если расшифровывать — сектору тех, на кого опирается власть. Она боится, что эти так называемые «белые и синие воротнички» примут участие в протестных мероприятиях. Поэтому правительство подкармливает банки и крупные корпорации. И в представленной премьером программе прослеживается та же самая забота.
Эта программа абсолютно антисоциальная. Из 11 разделов бюджета сокращены расходы по восьми. Причем все эти восемь разделов — жизненно важные. Они касаются вопросов безопасности страны, отражают состояние здоровья нации, уровня ее образования, культуры.
Поэтому давать какую-то мало-мальски положительную характеристику этому отчету, по меньшей мере, безответственно. Назвать это разумной политикой, отражающей интересы общества никак нельзя.
Владимир Рыжков, политик и политолог
Кризису исполнилось полгода, поэтому уже можно подводить итоги проводимой правительством антикризисной политики. Ее результаты оказались плачевными. Прежде всего, в России отмечено самое большое падение фондового рынка — ни одна другая крупная экономика мира так не обвалилась. Второй печальный итог — бегство капитала. В прошлом году из России ушло 130 млрд. $ (речь идет о выплатах по внешним долгам и оттоке инвесторов), в этом году ожидаемые финансовые потери составят примерно 90 — 95 млрд. $. Ни из одной другой страны в таком количестве деньги не убежали. Третий показатель: по отношению к доллару российская валюта девальвирована на 47 процентов. Это опять-таки грустный рекорд — ни одна из ведущих валют мира так не подешевела.
Есть так называемая группа БРИК — Бразилия, Россия, Индия, Китай. Кроме России экономики всех этих стран остаются в плюсе. Китай на этот год планирует рост ВВП 6 — 8 процентов, Индия 3 — 4 процента, Бразилия 0 — 1. А у нас за первый квартал этого года зафиксировано падение ВВП на 7 процентов. Или другой пример: сырьевая экономика Саудовская Аравия, которая, как и мы, сидит на нефти. Так вот она не падает, она продолжает работать с «плюсом».
Показатели состояния российской экономики остаются одними из худших в мире. Больше проблем только у Украины и Латвии. То есть мы на сегодняшний день входим в число самых явных неудачников.
Не будем забывать также и о сокращении резервов. На пике благополучия в июле прошлого года золотовалютные резервы России составляли примерно 600 млрд. $, сейчас — не больше 380 млрд. $. Мы уже потратили больше 200 млрд. $, но экономика все равно продолжает падать.
Сегодня мы пожинаем плоды тех ошибок, которые были допущены в экономической политике в последние годы. Это и огромная задолженность по корпоративным долгам, и монополизация экономики, и десятикратный рост коррупции, и почти двукратный рост бюрократического аппарата, и ужасный деловой климат, и рейдерские захваты бизнеса, и дело «ЮКОСа», и дело «Мечела», и дело «Евросети» и многое, многое другое. Поэтому я не вижу никаких оснований для оптимизма, который излучает наше правительство, и считаю, что предшествующие 6 месяцев правительственной политики были, мягко говоря, мало успешными.
Антикризисная программа, представленная премьером, на мой взгляд, сильно проигрывает в сравнении с программами Китая, Евросоюза и США. Это гораздо более детальные и конкретные документы, с четким распределением денег, с четкой постановкой задач. У нас же на 34-х страницах лишь общие слова, во многом декларативные. То есть понять, что и как собирается делать правительство, из этой программы невозможно.
Но дело не только в этом. Самое главное, что в этой программе нет идеологии. Скажем, у европейцев и американцев прослеживается очень четкая идеология: они хотят выйти из кризиса с современной технологической базой и с менее затратной с точки зрения энергетики экономикой. У Китая еще более конкретные задачи. Во-первых, Пекин обозначил 10 приоритетных отраслей, которые будут определять облик страны в XXI веке. Весь пакет антикризисных мер идет на их поддержку. Под эту задачу китайцы выделили почти 100 млрд. $. Вторая идея Китая: уменьшить зависимость страны от экспорта и гарантировать дальнейший экономический рост повышением внутреннего спроса.
Когда я читаю программу Пекина, я абсолютно ясно понимаю, каким Китай хочет выйти из кризиса. В нашей же программе я ничего понять не могу. Я вижу только то, что это довольно хаотичная раздача денег — людям, компаниям, корпорациям. Это попытка спасти ту экономику, которая у нас есть и которая, в сущности, втащила нас в этот кризис, спасти отсталую и неэффективную финансовую структуру. Но никакого образа будущего страны в этой программе я не усматриваю.
Очень слабая программа, без всякой стратегии. Поэтому, скорее всего, Россия выйдет из кризиса последней и слабее, чем наши основные конкуренты.
Валерий Кузнецов, депутат Смоленской областной Думы
Что поражает в поведении нашего правительства, так это необычайный оптимизм. Буквально по осени я помню выступление премьер-министра, который утверждал, что кризис затронет Россию лишь краем, и мы справимся с ним за счет текущего бюджета. Прошло буквально два месяца и в речах представителей власти уже появились грустные, тревожные нотки. Устами Кудрина и президента телевизор заговорил, что, мол, кризис не такой простой, как это казалось поначалу — придется где-то потратиться, где-то ужаться, а где-то и затянуть пояса. Но, в общем, самоуверенность не покидала членов правительства.
Оптимизм центра с самого начала не получил поддержки в регионах. К примеру, в ноябре в Смоленске был принят региональный бюджет. Он сразу показался нам нереальным и невыполнимым. Так и случилось. Не прошло и четырех месяцев, как уже в марте нам пришлось его в значительной степени сокращать. Урезано все, что только можно — с 21 млрд. рублей расходная часть уменьшилась до 17 млрд. рублей.
В первой редакции бюджета на сельское хозяйство был выделен 1 млрд. рублей, что в два раза больше, чем в 2008 году. Крестьяне воспряли, поверив, что в деревню, наконец, придут реальные деньги. Однако после пересмотра бюджета на нужды сельского хозяйства оставили лишь 360 млн. рублей. То есть мы даже не вышли на уровень 2008 года.
И вот так буквально по всем статьям. Строительство напрочь заморожено, его в этом году вообще не будет, и, скорее всего, в следующем тоже. В 80 раз сокращена статья расходов на культуру. Траты на образование, культуру, медицину у нас всегда определялись по остаточному принципу, но восьмидесятикратное уменьшение было впервые. Урезаны расходы и на развитие детского спорта.
Из 50 областных социальных программ осталось только 32. Из них больше половины капитально ужаты. Хотя и премьер, и наши местные власти неоднократно заявляли, что социальные статьи бюджета останутся без изменений.
Нам все время обещают радужное будущее. Вот, например, премьер-министр говорит, что уже совсем скоро военные будут зарабатывать больше 50 тыс. рублей. Но на деле это не более чем показуха.
То есть у нас часто глава правительства выдает желаемое за действительное. Когда ему пытаются указать на ошибки, он возмущается и пальчиком грозит. В армейской среде говорят: если вы такой умный, то почему строем не ходите. Хочется тоже спросить и у премьера: если вы такой умный, то почему не действуют принимаемые вами антикризисные меры? Вот у нас постоянно рассуждают о подушке безопасности. Где она, эта подушка? Где эти золотовалютные резервы? Почему они хранятся в США?
Кудрин говорил: если мы сейчас повысим зарплаты и пенсии, у нас сметут все с прилавков и это приведет к страшной инфляции и дефолту. Пусть так. Но почему, имея стабилизационный фонд, мы не стали строить дороги, развивать производство, помогать людям, как это делал Рузвельт в капиталистической Америке? Он не побоялся пойти на национализацию ряда предприятий, и администрация Обамы сегодня делает то же самое.
Российские власти отвергли этот путь, предпочтя раздать деньги банкам. В то время как нужно было расходовать стабилизационный фонд на развитие промышленности. Это беспроигрышный вариант, поскольку с заводов и фабрик всегда можно получать налоги. У нас в Смоленской области налогов, поступающих от физических лиц, по сути дела больше чем налогов, поступающих от промышленных предприятий. Разве это нормально? Промышленных предприятий не осталось. Неоткуда наполнять бюджет.
Я не скажу, что федеральная власть помогает нам выжить. Я не скажу также, что обозначенные премьер-министром оптимистичные ноты в реальности исполняются на местах. Больше пустых разговоров, чем действий. Если уж мы так влипли в кризис, то давайте найдем в себе мужество признаться в этом. Лишний пессимизм, конечно, отрицательно действует на людей, но надо рисовать гражданам реальную картину, не нужно их обманывать.
Конечно же, плательщики НДС во всем мире в каждый отчетный период в конечном итоге перечисляют в соответствующие бюджеты исчисленную ими разницу между суммой НДС полученной ими от покупателей и суммой НДС от поставщиков. Такие перечисления в бюджет являются для них обычными затратами, которые включаются в цену реализации и возвращаются в составе выручки.
Однако вышеописанный механизм очевидным образом демонстрирует нам, что производители дважды получают сумму равную разнице между суммой НДС полученной ими от покупателей и суммой НДС от поставщиков. И только один раз перечисляют ее в бюджет.
Оказывается, данный вывод поддается независимой проверке.
Рассматривая структуру розничной цены товара (услуги) мы легко обнаружим в ней следы именно двух НДС.
В наиболее явном виде в этой цене существует так называемый «в том числе 18% НДС», который розничные продавцы обязаны предъявлять розничным покупателям в силу Закона (п.6 ст.168 НК РФ).
Но также очевидно, что в составе розничной цены присутствуют и затраты производителей на перечисление ими НДС в бюджет в каждом отчетном периоде. Правда, определить точную величину этого второго НДС не представляется возможным, однако дать его оценку в составе годового розничного товарооборота возможно. Эта величина приблизительно равна сборам бюджета по НДС в розничном товарообороте.
Системно, наличие в розничной цене суммы «в т.ч. 18% НДС» необходимо исключительно для исчисления производителями той величины НДС, которая подлежит перечислению в бюджет. Этим ее назначение исчерпывается. Однако, как мы уже показали ранее, соответствующие суммы в бюджет перечисляются и возвращаются производителям в составе выручки, однако «линейка» такой же стоимости остается у производителя в собственности как «премия» за участие в пополнении бюджета.
Нуждается ли производитель в этой «премии» или для него важнее общее снижение уровня цен за которые он приобретает товары и услуги у поставщиков? При торговой наценке в 10%, «премия» составляет величину 1.8% от выручки, в то время как дополнительные затраты на оплату НДС поставщикам составляют величину 18% от цены поставок. Сомнительная выгода!
Не преследуя цели изменить методику администрирования НДС, имеется очевидная возможность создать потребителям возможность «потреблять больше, платить меньше».
Для обеспечения такой возможности следует всего лишь заменить реальное повышение цен его виртуальным значением. Пожалуй, единственным затратным элементом в этой величайшей финансовой процедуре будет изменение ценников в розничной торговле, да новая версия прайс-листов у производителей. Добавлять или нет в счета-фактуры слово «виртуальный» — дело вкуса, о котором «не спорят».
Говоря о существующей практике предъявления розничному покупателю, которому, как известно, НДС «не возмещается», сумм «в т.ч. 18% НДС», следует отметить, что суммы эти товарно не обеспечены, поэтому инфляционные тенденции такая практика явно не понижает. Скорее всего, эта практика является одной из фундаментальных причин инфляции.
В настоящее время мировым сообществом предпринимаются чрезвычайные усилия по стимулированию неинфляционного спроса, поэтому предлагаемый метод должен, по нашему мнению быть серьезно рассмотрен наряду с иными предложениями и, возможно, его использование позволит в значительной мере смягчить последствия мирового кризиса.
И хотя, на первый взгляд, этот метод не касается стран не использующих администрирование НДС в его кредитно-фактурном варианте, учитывая взаимосвязанность экономик мирового сообщества, даже США, где НДС ( VAT) отствует, очевидным образом выиграют от этого, поскольку повысится уровень потребления и американских товаров (услуг) в том числе.
Владислав Скопцов
Является ли неинфляционное повышение покупательской способности населения антикризисной мерой? И возможно ли такое в принципе? Годовой объем мирового розничного рынка приблизительно оценивается величиной $15-20 трлн. Однако примерно 20% от этой величины не имеет никакого отношения к цене розничного товара (услуги), это так называемый НДС (VAT). Именно на возможности устранить реальное увеличение цен на ставку НДС, заменив его увеличением виртуальным и базируется предлагаемая аникризисная мера.