Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Выборные политтехнологии

Павел Шипилин: Добрый день. Сегодня у нас в гостях доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский.

Никита Кричевский: Добрый день.

Лев Гулько: Начнем мы с выборных политтехнологий. Демарш оппозиционных фракций Госдумы привлек особое внимание средств массовой информации, в том числе некоторых газет и журналов. Незадолго до этого оппозиция настояла на срочной встрече с президентом Дмитрием Медведевым в связи с фальсификацией выборов в день голосования, которая, как они утверждают, произошла в пользу «Единой России». Вся думская оппозиция, как пишут издания, встала и вышла из зала заседаний.

ПШ: У какой из этих фракций наиболее внятная экономическая политика, внятная позиция по выходу России из экономического кризиса?

НК: Давайте будем более четкими в формулировках. Я представляю себе, что кризиса-то в России нет. 

ЛГ: А где? В головах? 

НК: Не в головах. Это не кризис.

ЛГ: Как это не кризис?

НК: Это окончание периода «тучных лет», как его принято называть. Это возврат в прошлое. Только на более тяжелой и худшей стартовой позиции.

ЛГ: А у американцев тоже нет кризиса?

НК: У американцев другая экономика.

ПШ: А чем отличается? Понятно, что чем-то отличается. А вот чем конкретно?

НК: Чем отличается — этому можно отдельную передачу посвящать. Но давайте продолжим с вашим вопросом. Так вот, это не выход из кризиса, это возврат в прошлое. Как минимум в девяностые. Я имею в виду только экономику. Причем в начало девяностых. Но в начале девяностых у нас были работоспособные предприятия, были какие-то технологии, были кадры, наконец. Сегодня ничего этого нет.

Сегодня все потеряно. Период «тучных лет» позволил нам, ничего не делая, экспортируя нефть, газ, металлы и лес — все, что было востребовано на Западе, — жить безбедно. За счет этого содержать сто сорок миллионов человек населения. И разговор идет сегодня не о том, как выйти из кризиса, а о том, что делать, для того чтобы не оказаться в той яме, в которую мы семимильными шагами сегодня идем.

Меня спрашивали по поводу того, у какой фракции наиболее…

ЛГ: Вы же сказали, что нет кризиса.

НК: Вы перебиваете нашу беседу.

ЛГ: Я специально это делаю.

НК: Я тоже вас буду перебивать. Заканчиваю отвечать на ваш вопрос. Я скажу, что я, безусловно, симпатизирую «Справедливой России», хотя бы потому, что там наибольшее количество вменяемых, умных, научно подкованных теоретиков и практиков в экономике.

ЛГ: Это кто? Если можно, фамилии.

НК: Это Оксана Дмитриева, например. Это Илья Пономарев. Это много других людей, которых мы можем перечислять достаточно долго. Можно взять список.

ПШ: Они думают так же, как и вы, или у них есть другая точка зрения, но которую вы уважаете?

НК: Думать, как я, они не могут. Так же как и я не могу думать, как они. Поскольку у нас, естественно, есть расхождения, но в целом магистральное направление по тому, что надо делать, у нас, конечно, одинаковое.

ПШ: По вашим словам, получается, что Россия пока не интегрирована в мировую экономику, и поэтому от кризиса, который настиг Соединенные Штаты и Западную Европу, мы пока еще не зависим в серьезной мере?

НК: Я не говорил о том, что Россия не интегрирована в мировую экономику. Она интегрирована, и еще как. Только интегрирована как сырьевой придаток. И степень интеграции, я вам могу сказать, достигает где-то 85 процентов экспорта российского. Вот такая у нас интеграция.

ЛГ: Тогда как же у нас нет кризиса, если они зависят от нашей нефти? Нефти надо меньше, значит, кризис нас тоже задел? Если им наша нефть не нужна, мы от этого страдаем, меньше прибыли.

НК: Современное строение экономики, нефтяного рынка в частности, заключается в том, что от количества потребляемой нефти цена зависит не в очень большой степени. Гораздо в большей степени зависит от тех денег, которые вращаются на нефтяном рынке. Я имею в виду рынок нефтяных ценных бумаг.

ЛГ: Тем более.

НК: Что касается снижения потребления нефти — так вы абсолютно правы. Нефти нужно меньше.

ЛГ: И металла надо меньше.

НК: И металла надо меньше. Поэтому и цены меньше.

ПШ: Значит, все-таки задел нас кризис? 

НК: Вот только в этом, если мы говорим об интеграции в мировую экономику, проявляется влияние мирового экономического кризиса на Россию. Только в этом.

ЛГ: Теперь давайте в двух словах вернемся к этим самым ребятам, которые совершили некий оппозиционный демарш. Они уже вернулись. И «Справедливая Россия» вернулась, несмотря на таких, как вы говорите, хороших экономистов. Они все равно пойдут нога в ногу с «Единой Россией». Я имею в виду, с правящей партией. Но крупные экономические выкладки будут согласованы все равно. Они будут голосовать «за» или нет? 

НК: Они не голосуют «за». Посмотрите списки голосований там, где они открыты. И увидите, что, например, «Справедливая Россия» по очень многим вопросам голосует «против». Я это знаю абсолютно точно.

ЛГ: То есть все глобальные направления не совпадают?

НК: Как можно голосовать за, извините меня, то, что сейчас — день, а вы мне предлагаете голосовать за то, что сейчас — ночь?

ПШ: Что вы имеете в виду?

НК: Я имею в виду то, что когда предлагаются какие-то меры, с которыми вы не согласны, то, если вы человек вменяемый, человек, который дает отчет своим действиям, своим поступкам, то да. Если вы дееспособны, вы не будете, естественно, голосовать «за».

ПШ: Конечно, не буду. Все-таки поясните. Когда день и ночь — это нам понятно. А за что не голосовала «Справедливая Россия» из последних значительных вопросов? 

НК: Я предлагаю вам не уходить в детали голосования «Справедливой России», потому что все это превращается в некую рекламную кампанию этой оппозиционной, как вы сказали, партии власти. Но я приведу только один пример — это социальные законопроекты, а их было много в последнее время. У людей принципиально другое мнение.

ЛГ: А с монетизацией льгот что? Честно говоря, я не помню.

НК: «Справедливая Россия» тогда была вообще?

ПШ: Это было давно.

ЛГ: А я не помню.

НК: Это было в 2004 году.

ЛГ: Да, не было еще «Справедливой России». Была только «Единая Россия».

ПШ: Была «несправедливая Россия»…

НК: Зато у нас есть «Единая Россия», которая является, на мой субъективный взгляд, более чем проводником идей высшего руководства страны, тех, кто управляет страной. Это люди, которые готовы голосовать за любую инициативу. Даже если им скажут, что сейчас день, а на самом деле сейчас ночь. И они вас будут убеждать, причем по всем каналам, что, ребята, вы ошибаетесь.

ЛГ: У высшего руководства страны тоже, как мне кажется, достаточно серьезные советники. Премьер-министр сейчас поручил товарищу из «Альфа-банка», господину Фридману, составить некий план выхода из кризиса, привлекая бизнес. Они тоже советуются же с умными людьми.

НК: Если мы говорим о власти экономической, то мы говорим не о той ветви власти. Вы уж меня извините, я вас поправляю.

ЛГ: Ну почему же? Дворкович — кто?

НК: Дворкович — это советник господина Медведева.

ЛГ: Медведева.

НК: Вся полнота экономической власти в стране и ответственность, кстати говоря, лежит на председателе правительства.

ЛГ: Но они же работают тандемом? 

НК: Я не знаю, вам лучше знать, в тандеме они работают или нет. А что такое тандем? Очень интересно говорят: тандем. А что это такое?

ЛГ: А я скажу. Поднимает трубку Дмитрий Анатольевич и говорит: «Владимир Владимирович, тут вот…» Или наоборот: «Дмитрий Анатольевич, ты знаешь, здесь есть такая…» — «Ну ладно», — он говорит. — «Хорошо. Давай». 

НК: То есть вот так?

ЛГ: Да.

НК: Но это нельзя назвать тандемом.

ПШ: Это происходит в любой власти.

ЛГ: Я, конечно, утрирую. 

ПШ: Я скажу иначе. Выступаем, например, по проблеме правозащитников. Есть проблема у нас с правозащитниками. Медведев, скажем, говорит: «Я скажу «за», потому что я — либерал». А Путин говорит: «А я скажу «против», потому что всем надо дать по серьгам». Договорились! Как плохой и хороший полицейский.

НК: Господа, мне пришла сейчас в голову совершенно крамольная мысль. Абсолютно. То, что у нас тандем, — это губительно для страны. У нас не может быть тандема, если мы нормальная страна и хотим идти вперед. У нас его не может быть. Потому что тандем — это как велосипед. Когда оба едут в одну сторону и крутят педали. Просто один иногда отдыхает, а другой нет. Но едут-то в одном направлении.

ЛГ: Правильно.

НК: А в любой нормальной стране должно быть по-другому. Есть президент, есть председатель правительства. Есть человек, который, как принято говорить, отвечает за все. Есть человек, который отвечает за текущую экономическую политику. Если президента председатель правительства не устраивает, не устраивает не как физическое лицо, а как проводник той политики, которую он осуществляет, он говорит: «Извините. Всего вам доброго». И назначаются новые выборы. А вы говорите о тандеме, о велосипеде. Вот проблема-то России в чем — в тандеме!