Социальное государство в России: миф или сказка?

У российских государственников и патриотов принято кивать на Китай, где «порядок, и все работают». Когда поклоннику китайского «порядка» указывают на реальные проблемы Поднебесной — на коррупцию, которую не в силах побороть даже массовые публичные казни, на загрязнение окружающей среды, на низкое качество китайского ширпотреба, вошедшее в поговорку, наконец, на кошмарное имущественное расслоение населения этой страны — он предпочитает перевести разговор на другую тему. Например, на тему погоды или денег Госдепа, которые получает его оппонент — враг стабильности во всем мире…

Сейчас же, как видно, растущая пропасть между бедными и богатыми китайцами заставила коммунистических вождей КНР предпринять меры для исправления ситуации.

Трудно предугадать, какие плоды принесет объявленная кампания. Экономисты считают, что план хорош, но несколько запоздал. Низкий уровень потребления внутри страны (а это прямое следствие массовой бедности) приведет к тому, что в ближайшие годы темпы роста самой динамично развивающейся экономики существенно упадут. Уже в 2012 году китайская экономика демонстрировала тенденцию к снижению.

Но, пусть и с запозданием, руководители КНР осознали главное. Во-первых, национальное производство не может успешно развиваться без опоры на внутренний потребительский рынок. Во-вторых, государство не может быть сильным, если значительная часть его граждан либо находится на грани физического выживания, либо еле сводит концы с концами. Между тем сейчас 128 млн граждан страны имеют доход менее 1 доллара США в день. Основная масса бедняков проживает в сельской местности. Но и в городах неплохой зарплатой считается 100 долларов в месяц.

Китай вместе с Бразилией, Индией, ЮАР и Россией входит в группу наиболее быстро развивающихся стран — так называемую BRICS (название образовано по первым буквам англоязычных наименований этих стран). И в этой группе Россию можно считать лидером благополучия.

Согласно исследованиям, проведенным Sberbank Investment Research, 55 процентов российских «домохозяйств» можно отнести к среднему классу, так как они имеют доход более 15 тыс. долларов в год. В остальных странах группы BRICS этот показатель разительно ниже. То же можно сказать и о количестве обеспеченных семей, имеющих доход более 50 тыс. долларов в год: в РФ их 15 процентов. В Бразилии, Индии, Китае и Южной Африке доля таких «домохозяйств» составляет считаные проценты.

Лидерство в группе BRICS греет душу: мы любим быть рекордсменами. Однако при ближайшем рассмотрении картинка получается совсем не радужная. «Индекс Иванова» — так назвали результаты своего исследования аналитики Сбербанка — показывает, что доходы российского среднего класса в последнее время не растут. Точнее, у 32 процентов опрошенных доходы в 2012 году снизились, у 25 — повысились, у остальных остались на прежнем уровне. 69 процентов опрошенных считают главной опасностью инфляцию, 47 боятся остаться без работы. 71 процент считают российскую экономику нестабильной. А 38 процентов готовы переехать за границу.

Кроме того, известно, чем обусловлен высокий уровень потребления в стране. Отечественный средний класс, как Эллочка Людоедка, живет не по средствам, а точнее, в кредит. После спада, обусловленного кризисом 2008—2009 годов, потребительское кредитование снова пошло в гору. По данным «Финмаркет», неипотечная задолженность россиян выше, чем у американцев. Наши сограждане предпочитают краткосрочные кредиты или «мини-займы» — то, что называется «перехватить до получки». Ростовщичеством занялась даже «Почта России» и до недавнего времени выдавала кредиты под тысячи процентов годовых.

Что же касается уровня ипотечного кредитования, то он невысок по ряду причин. Во-первых, отмечает «Финмаркет», четыре пятых россиян уже владеют недвижимостью, и для них имеет смысл брать кредит разве что для улучшения жилищных условий. Во-вторых, активность ипотечных заемщиков сдерживают высокие цены на жилье.

Между тем кредитный бум может выйти боком. Уже сейчас 20 процентов доходов граждан РФ идет на обслуживание кредитов. При этом есть тенденция к росту реальных процентных ставок по кредитам. К повышению ставок банки подталкивает как отток капитала из страны, так и рост потребительского кредитования. В результате увлеченные потребители попадают в порочный круг: берут новые кредиты, чтобы расплатиться со старыми, и попадают в самую настоящую кабалу. Должники подвергаются налетам бандитствующих молодчиков — «коллекторов», в лучшем случае их имущество арестовывают судебные приставы. Известна масса случаев, когда людям, имеющим задолженность по кредитам или штрафам, запрещали даже кратковременный выезд из страны. Причем «невыездных» заворачивали уже на таможне.

Как гласит народная мудрость, «кредит — это как обделаться на морозе: поначалу даже тепло». Сравнение неаппетитное, но точное. Кредитный бум в отсутствие надежных источников доходов физических лиц может иметь весьма неприятные последствия: либо кризис государственной экономики, либо разорение массы должников — недавних счастливых потребителей.

Очевидно, что народное счастье в кредит — утопия еще более нереальная, чем фантазии Сен-Симона, Фурье и прочих идеалистов XIX века. Но ведь, кажется, не в кредитах счастье: в Конституции Российской Федерации прямо указано, что наша страна — социальное государство. По идее это означает, что россияне защищены государством от нищеты, их основные права гарантируются государством же и им предоставлены равные возможности для развития. Однако на практике это не более чем слова.

Во время президентской кампании 2012 года Владимир Путин щедро раздавал обещания. Он грозился повысить различные социальные выплаты, создать миллионы новых рабочих мест, остановить рост тарифов на услуги, которые предоставляют государственные монополии, обеспечить господдержку образованию и здравоохранению и прочее, и прочее, и прочее. Он и в прежние годы не скупился на обещания.

В действительности же тарифы на услуги ЖКХ росли с завидным постоянством, угнетая наиболее бедные слои населения. А менее чем через год после президентских выборов ОАО «Российские железные дороги» увеличило стоимость проезда в плацкартных и общих вагонах. Это опять-таки ударило по малообеспеченным.

Вот лишь два примера «социального государства наоборот».

Стоит обратить внимание на интересную особенность риторики нашего «национального лидера». Обещая большинству что-то повысить, обеспечить и гарантировать, он не забывает добавить в копию «серьезным людям»: нет, не беспокойтесь, пересмотра результатов приватизации не будет, как не будет и прогрессивной шкалы налогообложения.

Вот почему разговоры о «социальном государстве» являются демагогией. Социальное государство — это не сказочная гармония. Оно предполагает известную нагрузку на крупный капитал — и на частные фирмы, и на госкорпорации, и на государственные структуры.

Но, как показывает мировой опыт, государство не может быть успешным, не являясь в определенной мере социальным. Или государство направляет средства налогоплательщиков на обеспечение внутренней и внешней безопасности, на развитие транспортной и коммунальной инфраструктуры, на образование и здравоохранение — или терпит крах. Потому что в противном случае происходит резкое расслоение на горстку супербогачей, небольшую прослойку «среднего класса» и массы бедняков, обреченных на одичание. Подобная ситуация складывалась во многих государствах Латинской Америки в XX веке, в наше время этакую картину можно наблюдать в большинстве африканских стран.

Разумеется, такое государство может существовать в масштабах человеческой жизни относительно долго. Но комфортно ли жить в таком государстве — вопрос открытый. Во всяком случае, о сверхдержавных амбициях придется забыть надолго, если не навсегда.

Впрочем, сейчас в России активно пропагандируются «правые», точнее, псевдоправые социально-экономические концепции. Это делается с умом: большинство утешают социальными сказками, а пассионариев (они же «креативный класс») соблазняют социальным дарвинизмом с его святым правом победителя.

Константин Крылов, которого трудно заподозрить в просоветских настроениях, разъясняет, чем опасно для России воплощение антисоциальной демагогии:

«Что касается социалистических методов, то на Западе они используются… Более того, если будет принято положительное решение по смене технологического уклада (сейчас вопрос, насколько я понимаю, в финальной стадии согласования), использование этих методов будет только расширяться, особенно в стадии внедрения новых технологий и сокращения массы работающих.

В таком случае «правую» идеологию в окарикатуренной форме спустят в третий мир. Как в свое время спустили левизну. Разумеется, спустят в таком виде, чтобы пресечь всякий возможный прогресс. Ни копейки на бесплатную школу, ни рубля на пособия по безработице и, конечно, ни гроша на инфраструктурные проекты национального масштаба. «За все надо платить», «сильный всегда прав», «быдло в стойло», «атлант расправил плечи»...

А тем временем на Западе будет что-то такое… неопределенное. Власть у менеджеров, собственность, может, и частная, но с общественно значимыми ограничениями, которые делают ее «в неких важных отношениях» почти государственной. Очень много «социальной ответственности», «общественного блага», высоких налогов на корпорации и сытых бездельников, ленящихся даже размножаться. «Неэффективно». То ли дело в какой-нибудь Буркина-Фасо, где все по 14 часов вкалывают».

Несколько иной взгляд на перспективы «социального государства» в нашей стране имеет Сергей Жаворонков, экономист, политолог и один из лидеров партии «Демократический выбор».

Он убежден, что в мире сейчас происходит кризис «социального государства»: пирамида социальных выплат, базирующаяся на высоких налогах и заимствованиях, начинает рушиться. Яркий пример — Греция, кризис в которой стал перманентным.

Еще недавно в Греции действовала парадоксальная экономическая модель: огромное количество граждан работало в государственных структурах, и доходы в госсекторе были выше, чем в частном — фактически более бедная часть населения кормила своими налогами более богатую. Однако Россия располагает резервами, которые позволяют увеличить социальные расходы, не впадая в традиционную «право-левую дилемму»: увеличивать или нет государственные расходы и, соответственно, налоговую нагрузку.

Такими «резервами», полагает Жаворонков, являются коррупционные расходы:

«Пятая часть наших расходов — около 2 трлн рублей — это «поддержка национальной экономики». Как это перевести? Это дотации коммерческим организациям, Дерипаскам и прочим достойным людям. Если убрать эту статью — у нас будет закрыт дефицит пенсионного фонда, и пенсии можно увеличить без увеличения налогов. Или возьмем еще одну статью расходов, очень популярную в связи с личностью Сердюкова. У нас оборонный бюджет — именно бюджет Минобороны, речь не идет о правоохранительных органах — к 2015 году должен приблизиться к 3 трлн рублей. А с кем мы собираемся вести такие масштабные боевые действия? Даже операция на Северном Кавказе проходит по другим статьям — по статье о правоохранительной деятельности. У меня есть убеждение, что многие эти деньги крадутся. В условиях секретности на оборонном бюджете можно красть не 30 процентов, не 50, а все 100. Если вы строите олимпийские объекты в Сочи или мост на остров Русский — смета может быть завышена. Но насколько? А если речь идет о Минобороны, никто проверять не может, там можно красть 100 процентов. Я думаю, что из тех 3 трлн военного бюджета половину можно сэкономить смело. Вот так мы нашли половину российского бюджета, которая расходуется непонятно куда».

Материал подготовили: Виталий Корж, Владимир Титов, Александр Газов