По словам 27-летнего соискателя политубежища, служившего, как и его младший брат, в войсках Главного разведывательного управления (ГРУ) и участвовавшего во второй чеченской кампании, последние два года в России ему практически не давали работать, били и вынуждали дать показания на «партизан».

«Последнее время, где-то с конца лета 2010 года, мне практически не давали работать. Большинство организаций, в которые я хотел устроиться, так или иначе крышует милиция, причем неважно, частная это организация или государственная. Правда, в последние я практически не совался: там перспектив вообще нет. Естественно, при такой «крыше» да еще с такой фамилией, как у меня, брать никуда не хотели», — заявил «Газете.Ru» Алексей Сладких.

Он рассказал, что «сотрудники правоохранительных органов» неоднократно проводили с ним «неформальные беседы», во время которых вынуждали дать в суде показания на «партизан». «Неформальные беседы» сопровождались избиениями.

«Били. Конечно, не постоянно, но все равно. Иногда вырывали, разумеется, без предупреждения, отвозили к себе, там били, сильно били, а потом выкидывали в черте города, на какой-нибудь площади, в получасе ходьбы от центра, чтобы не палиться. Как-то раз меня так выкинули, я иду, шатаюсь, — не потому что пьяный, а потому, что болит все, — а навстречу мне два пэпээсника. Они мне говорят, что я пьяный, что мне нужно с ними пройти. В отделе продержали несколько часов, но потом, слава Богу, отпустили. Давили и на родственников, на родных. Но я такой, что меня лучше сразу убить, смысла от пыток и избиений не будет. Как таковых допросов не было, общались неформально», — говорит Сладких.

В Нидерландах старший брат застрелившегося «партизана» находится с декабря 2012 года, а в лагере для беженцев – с 14 января 2013-го.

«Подошел к КПП у лагеря, сказал, что хочу получить политическое убежище, мне дали заполнить анкету, а потом отправили в лагерь. Это было 14 января, то есть я тут совсем недавно, две недели», — рассказал он, добавив, что пока проходит первоначальные бюрократические процедуры, связанные с получением политического убежища.

В частности, Сладких ждет предоставления ему так называемого позитива — документа, который, по его словам, дает право находиться в Нидерландах. «Уже после того, как мне дадут «позитив», я получу право учить язык: меня отведут в школу, чтобы потом я сдал экзамен», — говорит Сладких.

Условия содержания в лагере, о местонахождении которого Сладких отказался говорить по соображениям безопасности, его устраивают. О перспективах получения политического убежища он рассуждать не стал, но дал понять, что домой возвращаться не стремится: «В России я больше не жилец».