Армия

В последнее время появилось множество публикаций, затрагивающих тему состояния дел в российских Вооруженных силах. Во всех из них речь идет о нарушениях, злоупотреблениях и преступлениях. Это лишний раз доказывает, насколько остро в нашей стране стоит вопрос о необходимости реформирования армии. Но все упирается в ряд проблем, без решения которых реформа невозможна.

Первая проблема — отсутствие четкой военной доктрины и других основополагающих документов. Ярким тому свидетельством стал визит в Москву президента США. То мы дружим с Америкой, то считаем ее потенциальным противником — не разобраться. В принципе, военная доктрина должна создаваться экспертами, но при активном участии общественных организаций. Она должна быть доктриной народа. А у нас опять же такого рода документы создаются и принимаются в кулуарах власти, за закрытыми дверями кабинетов высокого начальства.

Отсюда вытекает вторая проблема — порочность существующей в России системы принятия решений. Она до сих пор советская. 

Идеей создания профессиональной армии озабочены многие аналитические центры и институты. Весной нынешнего года состоялось заседание Совета по внешней и оборонной политике, участие в котором приняла и я. Стало ясно, что экспертное сообщество по переходу армии на профессиональную основу хотя существует, но оно абсолютно не востребовано государством — ни Советом безопасности РФ, ни министром обороны. 

Сам Анатолий Сердюков мне симпатичен. В свое время президент дал ему поручение — следить за тем, чтобы в Вооруженных силах как можно меньше воровали. И он по возможности пытается что-то делать. Но к переводу армии на профессиональные основы это нас не приближает.

Мысли и сами действия министра обороны, на мой взгляд, правильные. Реформировать армию, избавляясь от ненужного балласта, конечно, надо. Другое дело, что нет людей, способных претворить инициативы Сердюкова в жизнь.

Офицеры Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба (ГОМУ), которые занимаются комплектованием Вооруженных сил РФ, до сих пор рассуждают советскими категориями. Я знаю многих людей, работающих в ГОМУ. У них нет понимания того, что с момента распада СССР прошло уже 20 лет, что сегодня мы живем в другой стране, перед которой стоят совсем другие вызовы. Они смолоду стали заложниками устаревшей схемы: есть план по призыву — значит, его нужно выполнять, потому что все должны служить. 

Работники управления, как и очень многие сотрудники Министерства обороны, не представляют себе армию без призыва. В том числе и сам начальник ГОМУ генерал-полковник Василий Смирнов. На различного рода брифингах он не раз высказывался в духе советских времен, заявляя о намерении сохранить систему призыва навсегда. Среди наших политиков много тех, кто готов поддержать его позицию. 

В 2003 году была создана и даже профинансирована программа перехода на контрактную службу в российских Вооруженных силах. Однако изначально правильная идея в конечном счете приняла совершенно иной вид. И все из-за того, что люди, отвечающие за комплектование армии, приняли реформу в штыки. По сути, они саботировали работу, делая ее «для галочки». Точно так же, «для галочки», без вдумчивости и веры в необходимость своих действий занимались комплектованием командиры и офицеры по воспитательной работе на местах. В результате общими усилиями 81 подразделение было укомплектовано. Но как укомплектовано! 

Перед офицерами была поставлена задача — заставить всех срочников подписать контракт. Что делали командиры? Они специально не кормили солдат, держали их в грязи на полигонах, говоря, что так будет продолжаться до тех пор, пока они не подпишут контракт. Рядовых военнослужащих привязывали, приковывали, держали на морозе, обманывали, подсовывая для подписи чистые листы и так далее. 

С 2004 года борьба за подписание контракта шла не на жизнь, а на смерть. По закону, если контракт подписан не добровольно, обманным путем или под давлением, он подлежит расторжению. И тем не менее несколько волн призывников все-таки принудили стать профессиональными служащими. 

Потом, конечно, принуждений и, следовательно, жалоб со стороны солдат стало меньше — не было уже ни побоев, ни приковываний. Но все равно и сейчас в армию людей набирают, особенно не приглядываясь — не проводя медкомиссию и оценку психологического состояния. 

Кроме того, у многих призывников возникли проблемы уже после подписания контракта. Ребята стали объектом внимания со стороны криминальных кругов, как в свое время частные предприниматели. В день получения положенной по контракту зарплаты в воинские части приезжали бандиты и отбирали у солдат деньги — как минимум половину. Оставшееся под разными предлогами забирали офицеры — так сказать, на нужды части. Можно ли нормально служить в таких условиях? 

Мы знали про поборы. Однако нам понадобился почти целый год, чтобы командование и военная прокуратура признали факт существования проблемы. Нас обвиняли в том, что Комитет солдатских матерей пытается очернить российские Вооруженные силы. Хорошо, что нам удалось привлечь на свою сторону депутата Госдумы Александра Гурова — принципиального борца с коррупцией и бандитизмом. Гуров лично обратился к главам Министерства обороны и МВД. После этого милиция получила карт-бланш на захват этих бандитов. 

В итоге ситуация была исправлена. Вместе с тем нужно прямо сказать, что игнорирование проблем — самый неэффективный способ строительства профессиональной армии.

Многое, к сожалению, упирается в людей и их представления о реформе. Будучи членом Общественного совета при Министерстве обороны, я наблюдаю за теми, кто приходит на наши пленарные заседания. Среди них далеко не многие понимают ситуацию. Заместители министра, офицеры из ракетных войск, сотрудники ГОМУ и офицеры-воспитатели пытаются скрыть, что реально происходит в войсках. Если бы вся информация о преступлениях и нарушениях в воинских частях на местах стала достоянием общественности, народ бы ужаснулся и заставил армейских чиновников что-то делать. 

Сейчас мы «воюем» с Дальневосточным военным округом (ДальВО). Проходящих там службу солдат мордуют, издеваются над ними, отбирают личные вещи, телефоны, бритвенные приборы. Ребята начинают жаловаться. А командование и прокуратура ДальВО на все наши запросы отвечают скороговоркой: мол, факты подтверждения не нашли. 

Их никогда и не найдут, если методы работы следствия не выдерживают никакой критики. В частях устраивают «гестапо-шоу»: сажают солдат напротив офицеров, зовут сотрудников из прокуратуры и начинают задавать вопросы — как служишь, есть ли какие-то жалобы и так далее. Разве можно так делать? Прокуратура должна действовать тихо, опрашивать срочников с глазу на глаз. Иначе результата не будет. 

Конечно, в результате деятельности различных общественных организаций, в том числе и нашей, ситуация в военной прокуратуре улучшилась. Было время, когда мы не доверяли ей в принципе, поскольку видели, что представители следствия откровенно слабы как юристы. Сейчас в военной прокуратуре работают люди, на которых грех жаловаться. Само собой, в гарнизонах бывает всякое, но сама система последнее время работает вполне профессионально.

Надо сказать, что даже в нашей стране при всех ее проблемах можно нормально реализовать идею профессиональной контрактной службы в армии. Хороший тому пример — пограничные войска. В свое время пограничники отказались от призывников. Они стали проводить строгий отбор людей, ввели испытательный срок. Теперь погранвойска расторгают контракт с человеком, если его профессиональные качества их не устраивают. 

В результате за прошлый год в погранчастях было зафиксировано только одно преступление, связанное с конфликтами на службе. И это при том, что еще несколько лет назад обстановка на заставах была тяжелой: фиксировались случаи массовых расстрелов, вымогательства, пропажи людей. Зато теперь пограничные войска можно приводить в пример того, как, несмотря на все наше разгильдяйство, можно реформировать армию по уму. 

Если бы опыт пограничников был широко использован, мы бы сами выколотили деньги из Кремля на модернизацию армии. Но под такую реформу, как сейчас, средства выбивать не хочется — все равно мальчишек оберут.

В России есть люди, искренне заинтересованные в военной реформе. Их просто нужно привлечь к активной работе. В свое время наша организация уже предлагала: дайте нам построить армию самим — мы отберем командующих дивизиями, а они уже подберут людей под себя. Профессиональных кадров не так мало, как может показаться. Просто им не дают ходу. 

Для кардинального изменения ситуации нужна политическая воля. Верховный главнокомандующий должен перестать бояться Министерства обороны. Подчеркиваю, не министра, а именно министерства. Тех людей, которые находятся в тени, в кулуарах, сидят в различных комитетах, в структурах Администрации Президента. Все они вместе пока сильнее даже главы государства.