Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Взгляд на историю из-за границы

ЛГ: Продолжение предыдущей темы. Об истории умолчания, так пишет «Независимая газета». Почти две сотни школьных учебников истории, изданных в 12 странах бывшего Советского Союза, проанализировала группа российских ученых, которая была объединена национальной лабораторией внешней политики. В течение года, рассказала председатель правления фонда «Государственный клуб» Ксения Костина, исследователи работали в ближайшем зарубежье. Проводили конференции с молодыми учеными. Пытались сказать, насколько объективно преподается история в странах бывшего СССР. И в результате было переведено более 180 учебников. Вывод авторов доклада: за исключением Белоруссии и Армении страны постсоветского пространства вместо объективного изложения исторических событий преподносят школьникам гремучую смесь из мифов о древности своего народа и высококультурной миссии предков и о заклятом враге — России. Как говорят эксперты, если раньше царская Россия в советское время была жуткая, теперь ее место заняла просто Россия.

ПШ: Логично, по-моему.

ЛГ: Там, правда, есть замечательные случаи. Мы по ходу беседы их озвучим.

АА: Это действительно продолжение предыдущей темы. Там же тоже идет процесс формирования наций. Причем быстрее, чем в России. Что такое нация? Это, во-первых, набор ценностей. А во-вторых, совместная гордость славной истории, подтверждающей эти ценности. Или совместные исторические заблуждения по поводу славного прошлого. 

Поэтому вот этот процесс выбора ценностей и укрепления своей независимости, конечно, связан с формированием совместных заблуждений по поводу своего славного исторического прошлого. Потому что нужно укрепить ценности, которые вот сейчас элиты объявили ценностями данного сообщества. Поэтому ничего нового в этом нет. 

Но я бы сказал, что это опасная штука для некоторых стран. Ведь, если брать Украину, мне кажется, мы понимаем, что она очень тяжело срастается из разных частей. Чехарда политических элит, которая через все выборы проходит, показывает это. 

Пока не будет чего-то вроде испанского пакта, когда политики договариваются о том, что они не спекулируют на некоторых темах, будет вот эта машина вхолостую крутиться. И, скорее всего, она приведет к попыткам восстановления авторитарного режима. Вот это опасная штука. 

А что значит запреты в политике на такого рода исторические фальсификации? На мой взгляд, нужен отказ… Кстати, ведь один произошел. По поводу Гражданской войны и франкского террора. И красного, и франкского террора. В политике испанских партий запрещено их соглашением использовать эти вещи уже 40 лет.

ЛГ: Уже о них не говорят?

АА: Они вообще о них не говорят.

ПШ: Это замалчивание.

АА: Они это отдают историкам. Пожалуйста, обсуждайте что угодно. Но политик же использует любую тему, для того чтобы получить голоса.

ПШ: Разница только в том, что все это на другой уровень переведено.

ЛГ: А школьникам что?

АА: Гарсиа Лорка... Когда Бальтасар попытался провести расследование, его немедленно остановили и сказали: нельзя, потому что это нарушает пакт. Это вносит в политику вопросы виновности, которые в принципе тяжело решить и которые взорвут нынешнюю политическую систему.

ПШ: Тут, наверное, мы ведем речь о странах СНГ. Мы их осуждаем. Мы с нашей колокольни их историю считаем необъективной. А наша-то история, российская, насколько объективна?

АА: Она, естественно, предлагается в таком же ключе. Но опять, в каком ключе? Она же должна верстаться под те ценности, которые нынешняя элита объявила приоритетными. И вот вопрос — какие? Потому что вот — государство, вот — великая держава. Непонятно, что это означает в нынешних условиях. То ли большие, длинные векторы международного влияния, то ли претензия на зоны интересов. Что и пугает соседние страны. То ли право на мобилизацию людей и ресурсов внутри страны. 

Поэтому, если такие вещи, как государство и великая держава... то мы начинаем, конечно, очень поднимать свою военную мощь историей военных побед. Причем не жертвами и ценой победы, а фактом. И это, конечно, происходит. 

Но опять, мне кажется, что это еще не вечер. Хотя чревато серьезными осложнениями. Еще не вечер, потому что давайте сначала определимся с ценностями. А эти вещи определяются не в кремлевских кабинетах, а в общении разных групп, взглядов в стране. 

ЛГ: Вот эксперты и пишут, что когда изменятся межгосударственные отношения, поменяются и содержания учебников истории.

АА: Это точно. Но школьный учебник направлен не на то, чтобы человека наполнить знаниями, а на то, чтобы его социализировать, включить в определенную систему понятий, ценностей, и так далее, и так далее. В отличие от университетского учебника, который должен погрузить человека в реальную материю истории. Разные интерпретации.

ПШ: То есть социальный заказ государства историку, чтобы он написал учебник…

АА: И социальные заказы вошли в страшные противоречия у стран, которые еще двадцать лет назад образовывали единое государство. Был, по-моему, полтора года назад блестящий доклад Арсения Радзинского, главы «Мемориала», по поводу конфликтов этих исторических памятей. И что с этим делать. Потому что при конфликте, может быть, решаются задачи национального строительства в каких-то странах, но точно закладываются мины под то, что происходит внутри стран, и наверняка под то, что происходит между ними.