Здравоохранение

Вельможная семья: министр здравоохранения Татьяна Голикова и министр промышленности и торговли Виктор Христенко.
Промышленность лекарственных препаратов очень нуждается в ограничениях на ввоз импортных медикаментов — иначе ей конкуренцию не выдержать. Жена явно озаботилась проблемами мужа и решила пожертвовать здоровьем россиян.

Для того чтобы разработать аналог иностранного препарата, нужно время, которое российские фармацевтические компании не хотят упускать — разумеется, в ущерб интересам больных людей.

На имя министра Татьяны Голиковой поступило письмо из Всероссийского союза пациентов о том, что новый препарат для людей, страдающих гемофилией, который произведен в России, может оказаться опасным для здоровья. Сообщается, что «Коагил-VII» был разработан всего три месяца назад и только-только начал проходить обязательные клинические испытания. Несмотря на это, препарат был зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере здравоохранения и социального развития («Росздравнадзор») и допущен к участию в аукционе на замещение импортных аналогов.

Эксперт ФГУП «Научный центр экспертизы средств медицинского применения», долгие годы занимавшаяся подготовкой к регистрации подобных препаратов, наотрез отказалась ставить свою подпись под документами, разрешающими его производство. В итоге подпись пришлось ставить эксперту, ранее не проводившему исследований аналогичных лекарств.

Комментирует Кирилл Данишевский, президент Общества специалистов доказательной медицины

Сама идея о том, что страна должна полностью обеспечивать себя лекарствами собственного производства, правильная. Хотя это не является стратегией большинства демократических стран с рыночной экономикой.

Своя фарминдустрия, конечно, нужна. Другой вопрос, что под этим подразумевается. В нашей стране огромное количество лекарств позиционируется как российские, хотя на самом деле это китайский субстрат, привезенный в Россию в бочках и расфасованный уже здесь.

На сегодняшний день у нас не произведено ни одной собственной субстанции, эффективность которой доказана. Тот же широко рекламируемый «Арбидол», который продается под лозунгом помощи российскому производителю, имеет весьма сомнительную эффективность. Казалось бы, очевидно: нельзя восстанавливать отечественную промышленность за счет здоровья россиян. Но член комитета Госдумы по охране здоровья Татьяна Яковлева призывает, по сути, именно к этим жертвам — недавно она заявила, что требования к российским аналогам зарубежных лекарств должны быть ниже.

Каждый препарат должен подтвердить свою эффективность. И не важно, где и кем он сделан.

Сегодня у нас нет ни технических, ни интеллектуальных ресурсов для разработки новых препаратов. А есть огромное количество шарлатанов, которые заверяют, что их лекарства лечат всех и от всего.

В Госдуме по-тихому проталкивается законопроект об обороте лекарственных средств. Министр промышленности, без всякого обсуждения и явно лоббируя чьи-то интересы, называет якобы необходимые стране препараты — не объясняя, почему именно эти, а не другие. Дискуссия вокруг этого вопроса должна быть открытой.

По основным заболеваниям мы можем обеспечить себя собственными лекарствами. Другое дело — какие-то редкие и сложные заболевания. Здесь сегодня России без иностранных препаратов не обойтись. Причина проста: мы слишком далеко отстали от ведущих держав, вряд ли сможем быстро ликвидировать этот разрыв.

Разработка лекарства от серьезной болезни может занимать до десяти лет, и очень часто исследования заканчиваются ничем. Тогда один-единственный удачный препарат, произведенный фирмой, окупает, к примеру, двадцать неудачных исследований, каждое из которых стоит от нескольких десятков до сотен миллионов долларов.

Можно представить, какие для работы в этой области необходимы бюджеты, сколько нужно вкладывать даже в самом начале пути. Деньги отобьются не скоро. Кроме того, десяти лет на разработку препарата хватит только в том случае, если у производителя уже есть своя сформировавшаяся база. На Западе она формировалась несколько десятилетий. У нас такой базы нет. По самым оптимистичным прогнозам, она может появиться не раньше чем через двадцать лет.