Совет Европы

Периодически российские власти дают понять европейцам, что этот контроль пора бы и отменить, поскольку, по их мнению, они вполне разделяют общепринятые ценности. Но европейцы пока стоят на своем. И, надо признать, у них есть к этому основания.

Недавно прошла встреча спикера Государственной думы Бориса Грызлова с только что назначенными ПАСЕ и приехавшими к нам докладчиками по России, уже третьими по счету. Оба докладчика в российской теме не новички: швейцарец Андреас Гросс возглавлял с начала 2000-х годов подкомиссию по Чечне, румын Гиорги Фрунда вообще имеет заслуги перед Россией — именно в качестве представителя ПАСЕ он убеждал балтийские страны не мстить русскоязычному населению этих государств за тяжелое советское прошлое. С 23 по 25 марта оба парламентария постарались встретиться в Москве с как можно более широким кругом политиков и экспертов, и наиболее высокопоставленным в этом кругу был как раз Борис Грызлов.

Депутаты ПАСЕ услышали от спикера Госдумы, что мониторинг России пора бы уже и прекратить, а смертную казнь Москва не отменяет из-за террористической угрозы. Надо сказать, это чуть ли не первый случай, когда российский собеседник, объясняя европейцам, почему смертная казнь не отменена в нашей стране законом, ссылается не на общественное мнение, а на другие причины. Раньше наши политики — в частности, глава российской делегации в ПАСЕ, председатель комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев и его коллега, председатель думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников — уверяли, что законодательно отменить смертную казнь мешает общественное мнение.

Между тем Россия остается единственной страной — членом Совета Европы, не ратифицировавшей 6-й протокол к Европейской конвенции по правам человека. Этот протокол вводит обязательный запрет на смертную казнь. Его нератификация, собственно, и является одной из причин, по которым мониторинг России со стороны ПАСЕ продолжается. Причиной, впрочем, отнюдь не главной: наши власти все-таки соблюдают свое обещание не выносить смертных приговоров и не приводить уже вынесенных в исполнение.

Другие причины того, что Совет Европы приглядывает за соблюдением Россией своих обязательств, гораздо более весомые: в нашей стране идут неправосудные судебные процессы, убивают правозащитников и журналистов, людям не дают собираться на массовые акции. Все это по понятным причинам беспокоит ПАСЕ. Европейцы отмечают, что в законодательстве России многое меняется в лучшую (или хотя бы в более ясную) сторону, а вот перемены в реальной жизни остаются довольно мрачными.

Но председатель Госдумы, как бы не замечая опасений европейцев, напоминает им, что Россия уже присоединилась к большому числу европейских конвенций и выглядит явно лучше, чем некоторые страны, с которых мониторинг снят. И тут же обидчиво добавляет: а выступления отдельных недовольных групп граждан вообще финансируются из-за рубежа недругами России.

Докладчики ПАСЕ из таких разговоров, конечно, делают свои выводы, но публично стараются даже подыграть российским политикам. Андреас Гросс, например, на пресс-конференции по итогам визита в Москву заявил, что цель ПАСЕ не учить чему-то российские власти, а сотрудничать с ними. По его словам, для большей эффективности сотрудничества Москве предложено самой назвать направления, в которых российская власть собирается добиваться прогресса. Заодно можно было бы и перечислить конкретные шаги, которые, по мнению российских чиновников, должны быть сделаны. Причем не только Москвой, но и Советом Европы. Андреас Гросс оптимистично прогнозирует, что при благоприятном раскладе постоянный мониторинг России со стороны ПАСЕ может быть прекращен через три-четыре года. Для этого, считает швейцарский парламентарий, нужно всего лишь выполнить то, что уже наметил в своих выступлениях президент Дмитрий Медведев: сделать милицию свободной от коррупции, правосудие — независимым, политическую среду — конкурентной.

Однако скептики в ПАСЕ говорят, что Кремль, делая заявления, которым рады в Страсбурге, просто создает ширму для сохранения статус-кво. И тем, кто в Европе придерживается другой точки зрения на намерения Дмитрия Медведева, нужны от верховной российской власти не только слова, но и дела — чтобы их вера в Россию как в важную часть европейской цивилизации не выглядела оптимистической утопией.