Громкое дело

Популярный радиоведущий, рассуждая на днях о «приморских партизанах», в числе прочего красочно поведал и о том, что русская «женственная нация» полна предчувствий, как Наташа Ростова перед балом. Ждет и желает антиментовского, антиклептократического Избавителя, который придет, суровый и справедливый, со своим партизанским отрядом и решит стоящие перед ней, нацией, проблемы. Возможно, так оно на самом деле и есть. Ждет. А что ей еще ждать? Выборов 2012 года? Или гуманитарного груза: тонны синих пластмассовых ведерок на голову от артистичной и пресыщенной столичной оппозиции?

Вот только «народный атаман», офицер ГРУ Роман Муромцев оказался персонажем мифическим. Могучие отставные богатыри не спешат уходить в леса. Уходят другие — двадцатилетние пацаны, уставшие от мучительной безнадежности жизни в русской провинции; доведенные до белого каления государственным «правоохранительным» террором. Они, может, и хотели бы видеть себя новыми Болотниковыми и Разиными, но их феномен связан скорее с Гаврошем, который так и не дождался пока своей революции, своих баррикад, своего честного подвига.

Одиннадцать лет наша страна живет под «диктатурой закона». Одиннадцать лет постоянно, в круглосуточном режиме, «встает с колен». Позвольте представить несколько документальных зарисовок из жизни русской молодежи.

Александр Ковтун. С детства мечтал о карьере офицера, но поступить в военное училище не смог. Пошел учиться в рыбно-промышленный колледж во Владивостоке. Впрочем, надежды на военную карьеру не оставил, продолжал заниматься спортом. Все планы пошли прахом, когда Александр после футбольного матча был задержан местной милицией за мелкую драку. Милиционеры решили «повесить» на парня труп, не имевший к драке вообще никакого отношения. Несколько часов Александра избивали, принуждая сознаться в убийстве. Испробовали даже один из самых жестких способов добычи «царицы доказательств»: затолкали пленника в автомобильную покрышку и по очереди по ней прыгали. Ковтун не признавался. Итог — серьезно поврежденный позвоночник. Настоящего убийцу вскоре нашли, Ковтуна отпустили. Обо всем этом СМИ узнали от брата Александра Ковтуна, Вадима. Вадим сейчас лежит с тяжелыми травмами в больнице. Жестокие побои — результат «общения» с оперативниками.

Роман Савченко. В милицейских застенках погиб его старший брат. Чуть позже «попал под пресс» в местном Кировском РОВД и сам Роман. Милиционеры выбивали из него признание в совершении кражи, угрожали пыткой с применением противогаза. Савченко не сдался, и «подозрение» не подтвердилось. Об этом рассказывал журналистам по телефону отец Романа, Владимир Николаевич Савченко.

Владимир Илютиков. Его отец погиб при невыясненных обстоятельствах. По некоторым данным, его убили сотрудники милиции.

Андрей Сухорада. Про него многое известно. В 2003 году вместе с сестрой сбежал от мрачной бессмысленной приморской жизни в Москву. Как национал-патриот по убеждениям, примкнул к нацболам. Не к футбольным фанатам. Не к бритоголовым погромщикам из неонацистских банд. Андрей пришел в оппозиционную политическую организацию. Жил прямо в штабе тогда еще не запрещенной, но уже вовсю преследуемой властью НБП. Существующий в условиях почти постоянной осады ОМОНом легендарный «Бункер» на 2-й Фрунзенской улице превратился тогда в настоящую казарму для съехавшихся со всей страны партийцев. Нацболы вели напряженную борьбу с очередной путинской спецоперацией под названием «Выборы президента». Акции прямого действия под общим лозунгом «Ваши выборы — это фарс!», расклейка листовок «Я положил на эти выборы!», попытки открыть тогда еще наивному, увлеченному добродушной «маниловщиной» обществу глаза на происходящее. Это уже потом сформируется коалиция «Другая Россия», власть совершит еще много кровавых и циничных преступлений, прежде чем ни у кого не останется иллюзий по поводу игры по правилам, установленным кремлевской системой. А в 2003—2004 годах нацболы стояли совершенно одни под лютыми, беспощадными ударами государства.

Андрей вместе с партией испытал на себе всю силу абсолютного полицейского давления. Фото с акций, в которых он участвовал, широко известны. Во время акции по мирному «захвату» приемной «Единой России» Андрей был знаменосцем в так называемой «внешней группе», приковавшейся к решеткам окон первого этажа (была еще «внутренняя группа», зашедшая внутрь офиса единороссов и устроившая митинг в вестибюле). Участвовал Андрей и в тянувшейся не один месяц обороне «Бункера», тогда его запечатлела пару раз камера Алены Полуниной, снимавшей документальный фильм про нацболов. Он же охранял и пресс-конференцию Эдуарда Лимонова в осажденном штабе в январе 2004 года.

Во время погрома, учиненного в «Бункере» спецназом ФСИН и ОМОНом, Андрей вместе с другими нацболами был зверски избит и отправлен в отделение милиции. Вскоре его вместе с сестрой как несовершеннолетних «органы» отправили обратно в Приморье. Там взялись за дело уже местные, приморские правоохранители, у которых были свои причины и способы прессовать молодежь. Андрей Сухорада, живя в Кировске, не раз сталкивался с милицейским беспределом.

Характерна история, рассказанная корреспонденту «Русского репортера» одним из местных парней, по понятным причинам пожелавшим остаться анонимным: «У нашего РОВД есть так называемый малый состав, что-то вроде агентов — пацаны, которые сотрудничают с милицией. Как правило, начинающие бухарики, которые под прикрытием ментов наглеют. Однажды у нас с ними вышел конфликт — мы забили стрелку, на которую они явились под прикрытием милиционеров. Пришлось спасаться бегством. Мы укрылись в гараже одного из наших ребят. Они ворвались туда и избили нас до полусмерти, тот же Сухорада два месяца в больнице лежал. Потом еще таскали нас на допросы с пытками, возили на речку, где били. Родители написали заяву в прокуратуру, но дело спустили на тормозах» («Русский репортер» от 17 июня).

Вот такой опыт общения с российским государством был накоплен у ребят к восемнадцати–двадцати годам.

Тем временем на страну лился сладкий долларовый водопад дармовых нефтегазовых миллиардов. Десять лет лился. Десять лет — это много. За десять лет послевоенный СССР поднялся из руин, а многомиллионная армия сирот-беспризорников получила путевку в жизнь. За десять лет Западная Германия поднялась из еще более страшных руин, а немецкий народ, казалось бы, деморализованный и опустошенный, уверенно пошел в новое будущее.

Россия, быть может, за всю ее тысячелетнюю историю не переживала такой благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры, как за эти десять лет. Можно было решить многие проблемы. И уж точно можно было решить проблемы реформирования милиции и обустройства провинциальной молодежи. Хотя бы начать их решать. Но ничего подобного. Ноль. Как совершенно точно выразился Виктор Геращенко, «спиздили, бляди». А кому скучно и тошно, идите в движение «Наши».

Единственный заметный в реальном мире «след» путинской молодежной политики — тонны мусора на берегах озера Селигер. Единственная состоявшаяся реформа МВД — участников «Стратегии-31» на Триумфальной площади теперь разгоняет не ОМОН, а 2-й оперативный полк ГУВД. Это все. Остальное — радужные мыльные пузыри первого и второго каналов государственного телевидения.

А пока феодальная знать осваивала «нефтяной урожай», в России росла и зрела гражданская нация. Вовсе не та мечтательная и женственная, о которой говорит с мягкой иронией упомянутый мною радиоведущий. Другая. Новая. Молодая и злая.

Брошенная государством, предоставленная самой себе. Ютящаяся со стариками-родителями в серых хрущевских пятиэтажках Кировска и Благовещенска, Кондопоги и Междуреченска. Ежедневно выживающая в тесных и злых дворах. У каждого третьего за плечами опыт пыток в районных милицейских «обезьянниках». У каждого пятого отец или брат на зоне.

Вряд ли они ведут блог в «Живом журнале» или «Твиттере», зато почти у каждого имеются «средства самообороны». Без них нельзя. Чем дальше за Урал, тем серьезнее «аргументы». Москву здесь видят только по телевизору. Многие никогда в жизни не летали самолетом. Хотя некоторые, из наиболее благополучных семей, слышали от родителей, что в давние времена можно было объехать всю страну за студенческую стипендию. И когда твоя вселенная ограничена каким-нибудь поселком Металлострой, эти светлые сказочные истории вызывают только глухое раздражение.

События в Приморье были предсказуемы — для многих, только не для власти. Власть же отреагировала как обычно — сначала испугалась, потом рассвирепела. Разумеется, и в Кремле, и на Старой площади переживают отнюдь не за пострадавших милиционеров. Переживают и боятся за незыблемость своей системы. Правительственные чиновники не станут ломать голову над социологическим парадоксом, согласно которому рейтинг Путина около 60 процентов, а рейтинг «приморских партизан» — почти 80 (данные The New Times). Вряд ли они поймут, что подобный результат типичен для феодальной, абсолютистской страны, где царь свят, и только бояре иногда — вредители. И, конечно же, ни одному обитателю высоких кабинетов и в голову не придет обвинить в произошедшей трагедии себя.

Виновные, собственно, уже найдены. Оказывается, «бандитов и убийц» взрастила несистемная оппозиция — нацболы и прочие оранжисты. Первым в информационную атаку поднялся колумнист Максим Соколов, призвавший в своем интернет-дневнике утопить Эдуарда Савенко «в глубине морской», затем в ход пошла тяжелая артиллерия: член Общественной палаты Российской Федерации Ольга Костина разразилась интервью газете «Взгляд», обвинив оппозицию в поощрении уголовников. Затем уже абсолютно чудовищную истерику подняли какие-то умалишенные селигерские девочки и прочие клоны, орущие, что приморские партизаны стреляли в милицию в рамках «Стратегии-31».

Интересно. Долгие годы хозяева Ольги Костиной, Максима Соколова и умалишенных девочек безраздельно властвовали в нашей стране. Долгие годы они, граждане начальники, уничтожали нацболов, били их на митингах, сажали в тюрьмы за вывешенные из окон транспаранты, натравливали на них шпану, засылали в партию агентуру, запретили НБП в конце концов. За то, что нацболы требовали честных выборов, отмены цензуры, широкой амнистии, защищенности рабочего класса, государство объявило их врагами, наградило в совокупности десятилетиями тюрьмы.

Хозяева Ольги Костиной полностью заасфальтировали политическое поле, особенно молодежный его сегмент. В провинциальном городе парня, решившего заняться оппозиционной активностью, специально натасканные люди затравят в считаные месяцы (примеров — тьма), любую несанкционированную с самого верха активность пресекут, мирных протестующих граждан так или иначе загонят обратно, как писал поэт Емелин, «в районы, где нету работы».

И когда после стольких лет нищеты, бесправия и политической асфальтоукладки доведенные до отчаяния люди начали-таки драться с ОМОНом, как в Междуреченске, или взялись за оружие, как в Приморье, виноват в этом у Ольги Костиной оказался не Владимир Путин, а Эдуард Лимонов; не Администрация президента, а нацболы.

Впрочем, штатным охранителям никого не удастся обмануть. Даже самих себя. Приморская «партизанская эпопея» — это закономерный итог путинского десятилетия, диагноз и приговор эпохе. Начали с того, что пытались перекрыть ОМОНом возможность для любого протеста на московских площадях, — протест начался на площадях провинциальных городов. Попробовали решить проблему экспедиционным корпусом «Зубр» — громыхнуло в поселках и в тайге. Теперь ведут там войсковые спецоперации. Одновременно и площади городов стараются всеми силами удержать. Надолго ли хватит сил? Увидим.

Один мой товарищ приехал недавно из поездки по шахтерским регионам. Он долго смеялся, услышав по радио о «женственной природе» русского народа.