Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Лужков хочет работать с оппозицией

Лев Гулько: Мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков буквально накануне призвал оппозиционные партии к совместной работе. То есть он призвал оппозицию к диалогу. Дальше цитаты из Юрия Михайловича. «Я хочу призвать оппозиционные структуры, в том числе не представленные в Мосгордуме, к совместной работе», — сказал столичный мэр, выступая перед депутатами Мосгордумы. «Мы приглашаем к диалогу, мы готовы слушать предложения, обоснованную критику, работать вместе с непарламентской оппозицией», — добавил Юрий Михайлович. По словам мэра, он сожалеет, что в Думе представлены только две оппозиционные партии. «Я считаю, что оппозиции должно быть больше», — подчеркнул Юрий Михайлович.

Павел Шипилин: Но потом еще была информация. Помнишь, ты рассказывал про заместителя его. Кафе какие-то?..

ЛГ: Ну да. Может быть, сначала…

ПШ: Чуть ли не в этот день…

ЛГ: Да, сначала...

ПШ: Расскажешь потом, не забудешь? Как, по-вашему — чуть ли не вас это касается. Может быть, пора вам официально…

Эдуард Лимонов: Мы настаиваем на встрече с руководителями московского правительства уже давным-давно. И перед 31 мая мы хотели с ними встретиться. Я постоянно добиваюсь присутствия московского правительства, крупных лиц.

ПШ: А что вы делаете для этого?

ЭЛ: Мы пишем письма. Мы говорим о своем желании встретиться с ними. Вот была встреча общественного совета при МВД. Я постоянно говорю и комментирую, что с милицией мы готовы встречаться хоть каждый день. Это все прекрасно. Но милиция — люди подневольные, они исполнители приказа. Дайте нам тех, кто отдает приказ. И более того, даже если, скажем, акция не санкционирована (в кавычках), то означает ли это, что туда надо посылать милицию?

Еще вопрос: кто отдает приказ и каким распоряжением или каким законом регулируется? То есть не санкционирована — и дальше что? Почему надо избивать людей? Я хочу встретиться с Юрием Михайловичем. Я готов — хоть завтра.

ПШ: Судя по всему, он приглашает к диалогу.

ЛГ: Юрий Михайлович к себе приглашает. Тут ведь важно, кто к кому придет, наверное?

ЭЛ: Я когда-то предлагал Колокольцеву встретиться, когда он только стал начальником ГУВД. Я предлагал ему встретиться в кафе. Ну а почему?

ЛГ: Сейчас про кафе мы отдельно…

ЭЛ: Правильно, кстати, по-западному — встретиться в кафе, на нейтральной территории.

ПШ: Обама с Медведевым…

ЭЛ: Да. Я, собственно говоря, не вижу ничего зазорного даже встретиться у Лужкова в кабинете. Я выдержу нажим. Меня не смутит весь этот антураж. Все нормально. Другое дело, что, может быть, это новая политика. Я передаю ему огромный привет и говорю, что я готов с ним встретиться. Причем о своих частных делах я говорить не буду, только о стратегии…

ЛГ: Для этого вам надо туда подойти. Или как это вообще все происходит?

ПШ: Звонок, наверное, какой-то.

ЛГ: Договариваются как-то. Письмо пишут.

ЭЛ: В 1996 году мы организовывали встречу с Лужковым. Тогда занимался этим господин Цой, если я не ошибаюсь.

ЛГ: А, через Цоя?

ЭЛ: Да. Там масса людей.

ПШ: Вы когда писали письма, вы же оставляли свои контактные данные?

ЭЛ: Юрий Михайлович имеет на столе и мой мобильный телефон, который у меня в кармане, и все на свете. Во всех этих самых заявлениях на митинге… Скажем, я сижу и жду звонка.

ЛГ: Надеемся, услышит Юрий Михайлович.

Кстати о кафе, в котором вы предложили встретиться господину Колокольцеву. Может быть, в этом, может быть, в другом. Вот вице-мэр Москвы Юрий Бирюков… Может, Юрий Михайлович сказал то, что сказал, а вице-мэр Москвы, второе лицо, Юрий Бирюков, поселился поблизости от Патриарших прудов…

ПШ: Чтобы удобнее, наверное, на работу было ходить.

ЛГ: Да. И буквально объявил этот район своим. На днях он велел милиции убрать с глаз долой столики тамошних кафе на открытом воздухе. При этом во всеуслышание провозгласил... Я сейчас буду цитировать господина Бирюкова. Поэтому вы уж меня простите. «Мы не в Европе, мы в жопе, — он сказал. — Поэтому нечего столики тут эти выставлять». Это свидетельство самодурства и произвола. Там были архитекторы, там был директор ЦДХ Василий Бычков, который проходил мимо, и владелец одного из кафе. Там кафе «Крылов» и кафе «Сулико». Виктор Толкачев, совладелец кафе «Крылов», рассказывает, как все это случилось. И говорит: «Ну как в этой стране можно заниматься бизнесом?» Дальше у него крик души: «Нужно 31-го выйти на Триумфальную площадь». Это говорит он.

ЭЛ: Давайте.

ПШ: Вот у вас появились еще соратники.

ЭЛ: Это отлично. Ну, господин Бирюков, видимо, принимает себя за племенного вождя африканской деревни какой-то: «Тут не нравится, я коров уберу влево. Слонов не надо вообще. Их тут не держать». Все разумно. Ноздрев очередной. Что тут можно сказать — персонаж Гоголя. Все. Весь этот неумирающий типаж, великая галерея образов создана нашим мрачным гением Гоголем, они налицо. Все они есть.

ПШ: В мэрии.

ЭЛ: Да, и в мэрии, и в других инстанциях.

ЛГ: Это я к тому, что, когда вы будете разговаривать с Юрием Михайловичем, вы как-то можете посодействовать этим товарищам.

ЭЛ: Я не берусь решать все проблемы. Тем более я думаю, что владельцу кафе на Патриарших прудах чуть-чуть легче, чем мне и моим товарищам.

ЛГ: В какой-то степени, наверное.

ЭЛ: Безусловно. У них нет тех проблем. У них мелкие проблемы. Они, я думаю, их решат. А проще — надо выселить господина Бирюкова с Патриарших прудов, и все станет нормально.

Молдавия разыгрывает антироссийскую карту

ЛГ: Еще одна наша тема: Молдавия, или Молдавская республика, как они себя называют, потребовала незамедлительно вывести с территории республики оккупационные российские войска. Об этом заявлено в указе исполняющего обязанности президента господина Гимпу «О введении в стране дня советской оккупации». Так они это определили. Отныне ежегодно 28 июня там будут проходить мероприятия в память о жертвах тоталитарного коммунистического режима. В настоящее время, напоминают нам издания, российские миротворцы находятся в непризнанной Приднестровской Республике в составе международного контингента. Итак, Молдавия учредила день советской оккупации и потребовала вывести войска Российской Федерации.

ПШ: Это, кстати, не первый случай, когда разыгрывают антироссийскую карту. Прибалты все-таки денег получили. Там все в порядке.

ЭЛ: Румынии отмыться сложно. Она во главе со своим Антонеску воевала на стороне Гитлера. Румынские дивизии были и на Украине. О них слава была чуть лучше, скажем, чем о немецких или же, не дай Бог, хорватских войсках, но тем не менее они оккупировали нашу территорию и воевали против нас. Поэтому им вообще надо молчать.

ПШ: Это же вроде как не Румыния.

ЛГ: Тут ведь речь идет о тех бывших советских республиках, которые сейчас начинают себя кем-то и чем-то осознавать.

ЭЛ: В те времена с Ригой под одну гребенку все они воевали. Все они были мобилизованы, поэтому никакой в тот период разницы не было. Да и сегодня я, честно говоря, не вижу в политике двух этих государств различий. Они практически идентичны. Единственное, что румыны смотрят на молдаван с большим превосходством. Вот и все.

ЛГ: Ну хорошо, в Грузии есть музей советской оккупации.

ПШ: Сталина взорвали же.

ЛГ: Начало движения какого-то странного, мне так кажется.

ЭЛ: Я считаю, что если начать пытаться предъявлять что-либо в моральном смысле — «око за око, зуб за зуб», — то надо предъявлять всем, и действительно конкретны претензии. Предъявлять претензии всем латышам, служившим в ВЧК. Полкам расстрельным. Тем, кто расстрелял нашего государя императора, который мне абсолютно не симпатичен, но если быть последовательным пропагандистом, тогда надо сказать, что это все на совести…

Каждый должен отвечать за свое историческое прошлое. Чего уж тут говорить. Сейчас принято изображать из Европы невинную жертву в 30–40-е годы… Я очень неплохо знаю историю того периода, и европейскую тоже. И в 1932 году уже — еще до прихода к власти Гитлера, заметьте, — 16 государств участвовали в неком интернационале нацистов. И, представьте, много государств имели фашистские или полуфашистские режимы. В Польше был полуфашистский режим. Об этом сейчас забывают. Забывают о том, что Чехословакию вместе с гитлеровскими войсками и польские войска оккупировали, и так далее.

Я таких историй могу рассказать множество. И что болгарский царь установил режим фашистский, и у румын было. И вся Прибалтика была под диктатурами. Везде была диктатура.

Поэтому я думаю, что нет смысла ввязываться. Надо объяснить этим простым, немудреным государствам, что нет смысла ввязываться в это перетягивание каната. А история многообразна — кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. К ней надо относиться все-таки философски, без этой мелочной злобы. Ну что объяснять?

ПШ: Это историки должны объяснять?

ЭЛ: Я бы справился с задачей в двух ипостасях — и как историк, и как политик. Произнес бы несколько речей. Объяснил бы им конкретно, безо всяких угроз. Что тут угрожать? Надо просто объяснить и напомнить. Когда нам Польша дает уроки пакта Молотова-Риббентропа, я сразу начинаю абсолютно идентично… И пакт был подписан.

ЛГ: Понимаете, они же делают это все даже не для нас. Они это делают все для Запада. Они оборачиваются туда: «А вдруг нам немножко там чего-то дадут. А вдруг нас куда-то примут».

ЭЛ: Я с вами согласен. И вот это жлобство надо останавливать, постоянно напоминая. Я думаю, что если бы у нас было посильнее и посамостоятельнее Министерство иностранных дел, какое-нибудь такое едкое, насмешливое, высмеивающее, мы бы имели… Но у нас же нет там никаких блестящих ораторов. Там до сих пор старая скучная советская школа, дополненная жополизами новейших времен. И ничего оттуда интересного не слышим. Нам все говорят, какой у нас Лавров восхитительный министр. Такой импозантный. У нас и Познер импозантный сидит на телевидении. Но что это за люди? Это какие-то… Время прошло мимо. Современность велика и дает множество возможностей. А у нас сидят какие-то профили-фасы.

Шведы приглашают россиян на ПМЖ

ЛГ: В Швеции надеются с помощью россиян улучшить демографическую ситуацию в небольшом городке, находящемся на грани вымирания. Такая информация прошла в газете «Труд». Члены муниципалитета городка Сорселе (это небольшой городок на севере Швеции) считают, что россиянам, привыкшим к суровому климату, не потребуется акклиматизации. Они смогут оживить скандинавскую глубинку. Из Сорселе, в котором проживают 2800 человек, уезжает молодежь. Работать в городе некому, перспективы никакой, пенсионеров много. Через десять лет, по прикидкам социологов, число жителей может сократиться вдвое. Тогда городу придет конец. Вот представитель муниципалитета считает, что единственным выходом из создавшейся ситуации является привлечение иностранцев. Тогда что сделали шведы? Они обратили свой взор на город Апатиты, поскольку он рядышком совсем.

ПШ: У них, плюс к тому, дружеские отношения.

ЛГ: И в течение десяти лет власти этого шведского городка собираются принять более сотни русских семей. Конечно, с определенными профессиональными навыками — не всех подряд. Там, скажем, учителя, экономисты, инженеры. То есть россияне, обладающие дефицитными специальностями для них. Они обещают обучить их языку, обеспечить работой и жильем. Причем платить будут не меньше, чем шведам. И дальше город будет развиваться. В Апатитах народ приободрился.

ПШ: Я считаю, что отпускать нельзя по той причине, что у нас те же самые проблемы.

ЛГ: Паш, ну как ты не отпустишь, когда там лучше?

ЭЛ: Видимо, шведы намереваются использовать русское население Апатит как своего рода таджиков таких. Свежих варваров. Если мы в сравнении со шведами свежие варвары, то в каком состоянии находятся шведы? Это как раз свидетельство, что другим еще хуже, чем нам. Надо смотреть на это с удовольствием.

ПШ: Вообще, программа-то интересная.

ЭЛ: Я думаю, там сдохнешь со скуки — что в Швеции, что в Апатитах.

ЛГ: Уж лучше в Швеции подыхать со скуки, чем в Апатитах.

ЭЛ: Я думаю, население никто не отпустит. Я думаю, наши цари не отпустят подданных.

ЛГ: Почему? Уже поступили заявки. Уже готовятся документы.

ЭЛ: Они готовить могут что угодно.

ПШ: У нас со Швецией все гладко, так сказать.

ЭЛ: Со Швецией — может быть. Но у нас никто не отпустит крестьян.

ЛГ: А как? Ну как могут сейчас не отпустить?

ПШ: Загранпаспорт, и все — поехали.

ЭЛ: Вас никто не лишал российского гражданства. Вы куда? Тут не надо ничего.

ЛГ: Они не будут свое гражданство оставлять. У них останется гражданство. И будут жить в Швеции. Сейчас так многие делают.

ЭЛ: Послушайте, этот чиновник соответствующий будет размышлять над этим ровно три минуты. У него уже есть готовый ответ наверняка.

ЛГ: Сейчас всем наплевать на Апатиты.

ЭЛ: Ничего не наплевать. Престиж дороже всего. Если это случится, то это будет такая пощечина, оплеуха России. Никто на это не пойдет, конечно.

ПШ: Так, может, Апатитам денег дадут.

ЛГ: Подождите, куча народа уезжает, скажем, в Соединенные Штаты Америки. Работают там программистами и еще кем-то. Куча народа уезжает, и никто не останавливает.

ЭЛ: Для меня это скорее относится к области курьезов. Ну, пускай едут. Люди ездят туда-сюда. Ну а наша власть не отпустит их. Я вот высказал свое мнение. Давайте что-нибудь более интересное.

ЛГ: Интересно, чем это закончится. Более интересное: России не хватает миллионеров. Об этом тоже пишут издания. Сейчас на первое место вышли азиатские миллионеры.

ЭЛ: А кто это пишет, что не хватает? Кто пишет так гнусно?

ЛГ: Что России не хватает миллионеров?

ЭЛ: Фамилия?

ЛГ: Фамилия — Глеб Климентьев.

ЭЛ: А газета?

ЛГ: Это не газета. Это интернет-сайт, который называется «Газета.ру».

ЭЛ: Это издевательство над нами. И в частности, надо мной, которому постоянно денег даже не то что не хватает — их нет.

ЛГ: Подождите, за счет миллионеров выживает весь мир.

ЭЛ: Это выдумка. Что это? Знаете, это пропаганда.

ПШ: А как на самом деле? Они, мол, создают рабочие места.

ЭЛ: Наши миллионеры ничего не создают. За редкими исключениями. У нас даже новых русских нет. У нас всегда были старые русские. Те, кто находился в нужном месте в нужное время и получил государственную собственность. Вот и все. Не вижу никаких достойных людей, сколько я ни смотрю. Никаких Биллов Гейтсов я не вижу.

ПШ: А Чичваркин? На пустом месте создал человек…

ЭЛ: Мне непонятна, неизвестна история Чичваркина.

ПШ: На пустом месте создал сеть.

ЭЛ: Это вы говорите. Мне неизвестно. Я бы с удовольствием случай такой изучил бы. Но вокруг об этом не говорят. Никто не говорит.

ЛГ: Хорошо. Кого в России не хватает, на ваш взгляд? Миллионеров хватает.

ЭЛ: У нас слишком много даже. Но не миллионеров. У нас много денег.

ЛГ: Что же вы такие бедные, если у вас все есть? Парадоксы какие-то.

ЭЛ: Неравномерное распределение национального богатства налицо. И, безусловно, такой чудовищной разницы между богатыми и бедными давно не было на планете.

ЛГ: А что надо делать? Опять национализация? Опять разделить?

ЭЛ: Надо прежде всего, безусловно, сделать выборность: восстановить выборы главы государства. Не дать, чтобы он там застревал на 10, 15, 20 лет. А чтобы менялись каждые четыре года. И вот один из способов борьбы с коррупцией — не оставлять человека у власти столь надолго, чтобы он оброс сетью высасывания национальных богатств.

ЛГ: Там придет новый — свежий и голодный, и начнет обрастать еще больше. Потом еще следующий.

ЭЛ: Достаточно следовать законам. Надо распространить эти законы на главу государства. Надо просто тщательно следить и не допускать.

ПШ: Они же есть. Помните, как у нас сказано: строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

ЭЛ: Значит, нужно вводить другие нравы. Я когда-то писал о том, что настоящие изменения в жизни государства должны касаться даже выражения лица. Люди не должны ходить унылые, как будто они хотят до невозможности в туалет сию секунду.

ЛГ: А туалетов нет.

ПШ: Или они платные и нет денег.

ЭЛ: Все должно быть иное, и тем более нравы. Но это задача для национального и морального общего переворота. Я уже боюсь слова «революция».

ПШ: А это может произойти за несколько лет? Я уж не говорю за несколько дней…

ЭЛ: А такие изменения происходят очень быстро, кстати. И они происходят быстро. А то, что происходит медленно, тому доверия нет.

ПШ: А в Китае медленно.

ЭЛ: Ну и что хорошего в Китае? Вы разделяете этот Восток? Меня как раз смущает, что там убивают людей в затылок из маузера. Мне как-то это крайне неприятно. Главное, на площади.

ПШ: Да, в Сингапуре секут розгами.

ЭЛ: Розгами — это когда более гуманно. А то, что из маузера, и череп вдребезги. Я бы предпочел более дискретное.

ЛГ: Лучше наша милиция, чем китайская.

ЭЛ: Я не знаю. Я с китайской милицией не знаком. Наша милиция тоже подчиняется приказу. Вот смотрите, тот же Второй полк, Особый полк милиции 31 января, 31 марта и 31 мая... 31 января и 31 марта они вели себя изумительно, правильно. А 31 мая как с цепи сорвались. Вы что думаете, у них настроение поменялось или всех жена оставила? Ничего подобного. Это был приказ. Так вот, я хотел бы видеть тот приказ, и кто его подписал, и какие у него на это были основания.

ПШ: Но это точно не Путин. Он об этом говорил на встрече с Шевчуком.

ЭЛ: Но вообще-то говоря, какой-то приблизительный приказ все равно есть в МВД. Они еще не перешли на такое. Когда они начнут стрелять, вот тогда будут не подписывать. А пока силовое давление. Там же не сказано, что заламывайте руку сзади. Там просто написано: «В целях… по жесткому режиму».

Особенно меня поражает наглость вот этих ветеранских организаций из МВД, когда они назвали это антимилицейской вакханалией на Триумфальной площади. Я стоял защищенный, как оградой, своей службой безопасности и видел, как буквально в 50 сантиметрах от меня хватали людей и просто нагло их били. Задерживались на моем лице. Но, видимо, приказа не было. Сзади стояла Людмила Михайловна (Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы — Ред.). И я свидетельствую, что как раз была вакханалия. Кто-то развязал руки милиции и потребовал от них жесткости. Самим им, я думаю, все-таки было противно заниматься тем, чем они занимаются. Они все более и более проникаются мыслями подобными. Это видно.

Хотя садисты, конечно, есть везде. Даже в детских учреждениях есть садисты.

Миротворческое предложение Эдуарда Лимонова

ЭЛ: Сегодня выступил Лукин со страннейшим заявлением. Точнее, появилась страннейшая информация о той встрече, которая состоялась между Лукиным, Музыканским, Людмилой Михайловной Алексеевой, мною и Константином Косякиным. Сегодня я из газет узнал, что, оказывается, я готов применить силовые методы на Триумфальной площади. И что он, Лукин, вносит предложение о том, чтобы воспользоваться услугами Московского городского суда для решения конфликта.

Все как раз ровно наоборот — это было мое предложение. Я об этом написал, к счастью, уже за две недели до сегодняшнего дня. На «Гранях.ру» у меня была статья. То есть, он, значит, говорит абсолютную неправду. Я никаких силовых методов, упаси Боже, не предлагал.

Во-вторых, я не только не якобинец, а я выступил с разумным предложением. Я сказал: «Говорил же бывший президент, что у нас диктатура закона. Давайте предоставим суду возможность спасти лицо власти. Пусть он судит по совести. И решит, что незаконным является не санкционирование митингов по 31 числам. Пусть решит, и все». И власть может сказать: «Смотрите, какие мы великолепные! Мы подчиняемся судебному решению. Проводите, дорогие, свою акцию».

Вот уполномоченный по правам человека. Вдруг такое. Зачем передергивать? Я козел отпущения, что ли? На меня сваливают. Я, значит, такой черный якобинец. Кричит там: «Нет, мы не уйдем». Это я предложил. Музыканский приветствовал это предложение, а Лукин сказал, что вы же уже об этом писали. Я сказал: «Ну и что, что я об этом писал». А он сказал: «А власть не захочет прогнуться перед Лимоновым». Теперь он это выдает за свое предложение, а я якобы якобинец. Слушайте, меня завтра посадят в тюрьму, а Лукин будет ходить, как миротворец. Это мое предложение.

ЛГ: Говорят, Владимиром Петровичем, ну я читал в газетах, во всяком случае, не очень довольны. И скоро его отправят в отставку.

ЭЛ: Да он уже старенький. Чего ему? Дальнейшая карьера все равно маловероятна.

ПШ: Нам как-то приходилось встречаться с вашими адвокатами, с Аграновским, в частности.

ЭЛ: Все хотят проехаться за наш счет.

ПШ: Вы знаете, нет. Ощущение такое, что мнение о вас не совсем совпадает с тем, что есть на самом деле. То есть, может, вам пиаром надо заняться?

ЭЛ: Многие просто не хотят, чтобы оно совпало. Многие оправдывают свою трусость.

ПШ: Вы просто скинхеды. Понимаете? Вот с чем ассоциация.

ЭЛ: Ну, не надо. Не так.

ЛГ: Это же не Павел так считает.

ЭЛ: Я все понимаю. Вы имеете в виду общественное мнение. Это не так. Неправда. Первая статья о нас — положительная и очень сегодня актуальная появилась, по-моему, в феврале 2005 года. Маша Гессен написала в газете или журнале «Большой город». Это была правильная статья. И множество ее положений и сегодня читать так же интересно и нормально.

Прошло пять лет. За это время я и мои сторонники — запрещенные или не запрещенные, — стали определенной политической силой, а не просто курьезным феноменом. И многим это не нравится. Одним не нравится, власти не нравится. Но есть еще у нас так называемые, как я их называю, «властители дум», «моральные авторитеты». Вот они двадцать лет скрипят, кряхтят. Ничего за это время не смогли подвинуть ни на миллиметр нашу политику. Не добились ничего. Тем не менее, они, стоя в высокомерных позах, продолжают получать. У них огромная ревность к тому, что сейчас опять получается широкая коалиция 31-го числа.

Ревность. Если бы это придумали они, они были бы счастливы. Но как же согласиться, когда это придумали какие-то.. Бог знает кто. Выскочки.

Конкурирующая фирма. Какие-то нацболы в этих стираных джинсах. Какой-то Лимонов. Бог знает, откуда пришедший. Ну, как же? Мы же тут стоим такие все невероятные. Это тоже интересно. Интересная ревность.

Они устарели. Люди не хотят сидеть в своих гетто. Либералы не хотят сидеть в гетто. Нацболы не хотят сидеть в гетто. Коммунисты не хотят сидеть. Демократы не хотят сидеть в своих гетто. Они хотят что-то сделать. Они сейчас идут на Триумфальную, вопреки воле своих моральных авторитетов, своих политических вождей. И это здорово. Но как же это? Представляете себе, что такое пророк в отставке? Вот он был пророк. Уныло там напевал двадцать лет всякие телеги. А теперь, оказывается, что никому не нужен. Все, до свидания.

ПШ: Ну, речь, скорее всего, идет о небольшом количестве народа, которые приходят на Манежную площадь?

ЭЛ: Не надо. Я уже слышал. Кстати, ваша «Особая буква» тоже выдала последний раз цифру — 50 человек задержанных. Ну, где 50? Когда даже ГУВД признает: 152 задержанных и 152 протокола. Вы чего — враги наши?

ПШ: Да вы что!

ЭЛ: Я надеюсь, что нет.

ЛГ: Давайте объективно. Ну, сколько народа приходит?

ЭЛ: Давайте объективно. Не надо мне это заливать. Приходит все больше и больше.

ЛГ: Сколько больше?

ЭЛ: Больше и больше. Около двух тысяч было в последний раз. Да. Это не мои цифры. Некоторые называли даже цифру три тысячи. Я беру то, что я вижу, и то, что мне говорят. А вы что хотите — что сразу вам придут все?

ЛГ: Я ничего не хочу сказать.

ПШ: То есть все больше и больше? Тенденция увеличивается?

ЭЛ: Абсолютно непререкаемая тенденция.

ЛГ: Я просто хочу сказать, что основной массе, и никуда от этого не денешься, наплевать.

ЭЛ: Так это всегда и было. С другой стороны…

ПШ: С другой стороны, эти люди, которые обижены Бирюковым были, смотри еще три человека. Или пять человек. Я понимаю, что бренд появляется…

ЭЛ: Знаете, мыслите категориями статики. Для вас все. Сегодня пришли три человека: «Ах, ничего не получится». Жизнь динамична. Сегодня у вас — три, завтра — тридцать. А в один прекрасный день может сто тысяч. Но надо бороться. Надо добиваться.

ПШ: Я понял, но мысль-то какая?

ЭЛ: Добиваться. Это происходит… Есть люди, которые говорят: «У вас нет плана. Нужен план». Что план — книга на сто страниц? Чего план? Не может быть такого плана.

ЛГ: Ну, почему? У товарища Ленина был план.

ЭЛ: Это бред. У него было тринадцать Апрельских тезисов, половина из них абсолютно относилась к внутренним отношениям между партиями и большевиками. А все остальное было тоже крайне... Почитайте внимательно в интернете. Это видно. Достаточно убого выглядят эти Апрельские тезисы.

ЛГ: Но талантливый человек.

ЭЛ: Талантливый, конечно. Кто говорит, что он не талантливый. Вся история была та же. Всегда говорят: «Ах, народ не пойдет за вами. Не готов, нет революционных ситуаций». Мне так Каспаров интересно рассказывал в терминологии вождя социалистической революции о том, что революционной ситуации нет. Говорю: «Так надо создавать. Или мы будем сидеть и ждать, когда она сама придет?». Она неоткуда не придет. Давайте ее создадим.

ПШ: Вы не боитесь говорить всего этого? Что вы расшатывает страну.

ЭЛ: А что я расшатываю? Каспарова никто два года не видел на улице.

ПШ: У нас он скоро появится.

ЭЛ: У вас он и появится. Если бы я только у вас появился, то я не имел бы прав говорить так, как я говорю. Все. До свидания.